Щегол - Тартт Донна (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью TXT) 📗

– Понимаешь, я на что надеюсь: их обдурит то, что сертификат-то абсолютно настоящий, – говорил Борис. – Как и вексель. Проблема-то в банке. Он на Ангилье. Русские в Антверпен – да и сюда, на П.К. Хофтстраат – приезжают, чтоб вложиться, отмыть денег, прикупить искусства, ха! Еще полтора месяца назад с банком было все в порядке, но теперь – не очень.

Каналы, вода – остались позади. На улицах силуэты разноцветных неоновых ангелов проступают с крыш зданий, будто фигуры с корабельных носов. Сверкают несокрушимо голубые блестки, белые блестки, зигзаги, каскады белых огней и рождественских звезд – и от меня они так же далеки, как и запредельная печатка с алмазом, который поблескивает у меня на пальце.

– Я хочу тебе сказать… – Борис перестал терзать радио и повернулся ко мне. – Я хочу тебе сказать, чтоб ты не переживал. Говорю от всего сердца, – он сдвинул брови, потянулся ко мне, ободряюще стиснул плечо. – Все нормально.

– Плевое дело! – сказал Юрий и разулыбался мне в зеркало заднего вида, гордясь своим знанием языка.

– План такой. Хочешь знать, какой у нас план?

– Наверное, вы ждете, что я скажу да.

– Машину бросаем. Как из города выедем. Там нас встретит Вишня и отвезет на встречу на своей тачке.

– И все будет тихо-мирно.

– Точно. А почему? Потому что у тебя – денежки! А это все, что им надо. Да даже с поддельным векселем – им все равно неплохой куш обломится. Сорок тысяч долларов за просто так? За всё про всё? А потом Вишня забросит нас в гараж – вместе с картиной, а потом, оп – мы выходим! Праздник-праздник!

Юрий что-то пробубнил.

– Он насчет гаража жалуется. Чтоб ты знал. Думает, это плохая идея. Но я не собираюсь туда ехать на своей машине, а нам меньше всего сейчас нужно схлопотать штраф за парковку.

– А где будет встреча?

– Ну – с этим все сложно. Нам придется чуть выехать из центра, потом вернуться. Место они сами выбрали, Вишня согласился, потому что – ну, правда, так лучше. На их территорию, по крайней мере, копы не нагрянут.

Мы выехали на пустынный участок дороги – прямой, безлюдный, где почти не было других автомобилей, а фонари попадались все реже и реже; бодрящая роскошь и огни старого города, его светящиеся узоры и замаскированные картины – серебряные коньки, сидят под деревом веселые дети – сменились привычной глазу городской мрачностью: “Fotocadeau” [71], “Sleutelkluis” [72], надписи на арабском “Шаурма”, “Тандури Кебаб”, решетки опущены, все закрыто.

– Это Овертоом, – сказал Юрий. – Тут некрасиво, ничего интересного.

– Это парковка моего парнишки, Димы. На сегодня он выставил знак, что свободных мест нет, поэтому нам никто не помешает. В общем и целом мы – ах ты, blyad! – заорал он, потому что откуда ни возьмись перед нами выскочила гудящая фура, и Юрий резко выкрутил руль и дал по тормозам.

– Люди здесь иногда немножко злые без причины, – угрюмо заметил Юрий, включив аварийку и сворачивая к парковке.

– Паспорт мне отдай, – сказал Борис.

– Зачем?

– Затем, что я запру его в бардачке и отдам тебе, когда мы вернемся. На всякий случай с собой его лучше не таскать. Свой я тоже сюда кладу, – сказал он, показав мне паспорт. – И паспорт Юрия. Юрий у нас урожденный американец, да-да, – перебил он засмеявшегося, запротестовавшего Юрия, – у вас обоих все в порядке, но мне вот… Мне вот очень трудно было получить американский паспорт и потерять его не хотелось бы. Ты ведь знаешь, Поттер, что в Нидерландах ты по закону обязан все время носить при себе удостоверение личности? Могут иногда попросить документы, не покажешь – штраф. Прикинь – это в Амстердаме-то? Какое-то, блин, полицейское государство. Не поверишь ведь. Чтобы здесь? Я б никогда не поверил. Ни в жизни. Короче, – он захлопнул бардачок, запер его, – лучше отбрехаться, отделаться штрафом, чем реально иметь при себе паспорта, если нас вдруг остановят.

Внутри подземного гаража подрагивал, действуя на нервы, бледно-зеленый свет, и несмотря на знак “Свободных мест нет”, в зоне длительной стоянки было почти пусто. Пока мы парковались, мужчина в спортивной куртке, подпиравший белый “рейндж-ровер”, отбросил сигарету – рассыпались оранжевые искорки – и подошел к нам. Залысины, очки-авиаторы, военная выправка – он был похож на видавшего виды отставного пилота, человека, который на испытательном полигоне где-то за Уралом наблюдал за сложнейшей техникой.

– Виктор, – представился он, когда мы вылезли из машины, до боли стиснув мне руку.

Юрия и Бориса он похлопал по спине. Несколько скупых фраз на русском, из машины, с водительского места, выпрыгнул круглолицый кудрявый подросток, которого Борис вместо приветствия похлопал по щеке, развязно насвистывая вступление к песенке из фильма “Сияющие глазки”.

– Это Ширли Т, – пояснил он, взъерошив тугие кудряшки. – Ширли Темпл. Мы его так зовем – а почему? Угадай-ка?

И он расхохотался, потому что мальчишка, не сдержавшись, смущенно заулыбался, от чего на щеках у него появились ямочки. – Не смотри, что он так выглядит, – тихонько сказал мне Юрий. – На вид Ширли – малыш, но яйца у него покрепче многих будут.

Ширли вежливо кивнул мне – говорил ли он по-английски? Похоже, нет – и распахнул перед нами заднюю дверь “рейндж-ровера”, куда залезли мы с Борисом и Юрием: Виктор-Вишня сел впереди и обернулся к нам.

– Проблем быть не должно, – сухо сказал он мне, когда мы выехали с парковки обратно на Овертоом. – Комбинация простая. – Увидев перед собой его широкое, проницательное лицо – напряженно-ироничное, с узким, неулыбчивым ртом, я вдруг стал чуть меньше сомневаться в логичности нашего вечернего предприятия, точнее, в полном ее отсутствии – смена машин, ни адресов, ни деталей, кошмарная чужестранность. – Мы Саше оказываем услугу, а это что значит? Это значит, что он себя будет хорошо вести.

Длинные низкие здания. Рваный свет. Чувство было такое, будто на самом деле ничего не происходит, будто происходит все это с кем-то другим, не со мной.

– Что, Саша может прийти в банк и заложить картину? – педантично повторял Виктор. – Нет. Может Саша зайти в ломбард и заложить картину? Нет. Может ли Саша, учитывая обстоятельства, при которых была совершена кража, действовать через знакомых Хорста, как он обычно это делал, и заложить картину? Нет. Поэтому Саша очень рад, что на горизонте появился таинственный американец – это ты, – с которым я его свел.

– Саша колется героином, как мы с тобой дышим, – тихонько сообщил мне Юрий. – Чуть раздобудет денег и давай скупать наркоту, как заведенный.

Виктор-Вишня поправил очки.

– Вот именно. В искусстве он не разбирается, да и сам не особо разборчивый. Он картиной пользуется как кредиткой с высоким процентом, ну это он так думает. Тебе – вложение, ему – деньги. Ты отдаешь ему деньги – берешь картину в залог, он покупает дурь, половину себе, остальное фасует, продает и через месяц приходит к тебе с двойной суммой и забирает картину. А если вдруг? Если вдруг через месяц он не вернется? Ну, тогда картина твоя. Говорю же. Простая комбинация.

– Да не такая уж простая, – Борис потянулся, зевнул, – потому что ты, значит, исчезаешь. Вексель – дрянь. И что он сделает? Если побежит просить помощи у Хорста, так ему там и шею свернуть могут.

– Я рад, что они так часто меняли место встречи. Глупость, конечно. Но нам на руку, потому что сегодня пятница, – сказал Виктор, снял “авиаторы”, потер их об рубашку. – Я им сказал, что ты пошел в отказ. Из-за того, что они все отменяли и переносили – ты-то приехал только сегодня, но они об этом не знали, – из-за того, что они все время меняли планы, я им сказал, что ты устал, что тебя достало сидеть в Амстердаме с чемоданом зелени и ждать от них вестей, что ты положил деньги обратно в банк, а сам возвращаешься в Штаты. Это им пришлось не по вкусу. Поэтому, – он кивнул в сторону сумки, – сейчас, значит, выходные, банки закрыты, ты собрал всю наличку, какая была, и – короче, мы с ними очень много разговаривали, по телефону много раз, и я с ними встречался однажды, в баре, на Красных фонарях, и они согласились принести картину и провернуть обмен, предварительно не повстречавшись с тобой, потому что я им сказал, что самолет у тебя завтра, и потому что это они сами налажали, то пусть или берут вексель, или проваливают. Им это, короче, не понравилось, но зато у них теперь не будет вопросов насчет векселя. Нам проще.