Семья волшебников. Том 4 (СИ) - Рудазов Александр (лучшие бесплатные книги .TXT, .FB2) 📗
— Ну чо, вы как? — спросила Астрид, щупая обрубок хвоста.
Интересно, сколько он будет отрастать? Лучше бы поскорее, а то боль страшная.
И крыло ноет. Астрид каким-то чудом сумела взлететь, но крыло в полете надломилось, и она шмякнулась, как метеорит, землю носом пропахала.
Теперь крыло болело так, что отдавалось во всех костях. Им было не двинуть, и даже легкий ветерок вызывал в обломке такие чувства, что Астрид немного жалела, что у нее вообще есть крылья… что она вообще родилась на свет.
— Почему каждый раз, когда я у тебя гощу, происходит какая-то кирня? — спросил Копченый.
— Ты не говори «кирня», ты же эльф, — укорила его Астрид. — Этих сюда положите.
Уборщик и два психа сгрузили взятых в плен альвов. Те повалились кулями, едва исчез Сорокопут, но в себя не пришли. Розовые цветы по-прежнему мерцали на головах всех пленников, кроме женщины-змеи.
Неподвижно лежали и фамиллиары. Но вот Тифон дернул хвостом, вот заворочался Снежок, поднял морду Сервелат… и в то же время открыли глаза мама с папой. Цветы с их голов свалились, взгляды стали прежними.
— Ну потрясающе, — проворчал Майно. — Этот долдон снова сделал из меня должника.
— Без него мы остались бы в коме неизвестно насколько, — пожала плечами Лахджа. — И все закончилось бы плохо.
Неподалеку зашевелился Рокил. Жертвы приходили в себя по одной, каждую приходилось освобождать отдельно. То были не обычные путы Сада Терний, а что-то сложное, живучее и автономное. Какие-то демонические паразиты, вроде мерзкой омелы.
Они действовали даже после смерти хозяина, хотя приказывать стало больше некому.
Майно и Лахджа расклеились, разделились на двух существ. Волшебник подобрал потерянный меч, демоница втянула присоски и нервные сплетения. Мысли еще несколько секунд бежали синхронно, но потом и думать супруги стали раздельно.
Во время их совместных экспериментов это оказалось случайным, но очень полезным открытием. Единение. То, как Лахджа буквально прирастала к животным в Паргороне, внедрялась то внутрь, то снаружи. С волшебником, мастером фамиллиаров это оказалось до ужаса эффективным. А самое главное — устранило большую часть побочных эффектов применения демонической силы.
— Астрид, дитя мое, как ты? — окликнула Лахджа дочь. — Ты скверно выглядишь.
— Ерунда, раз плюнуть, — вскинула голову девочка. — А ты видела, как я ему пузо прострелила?
— Н… да, — кивнула мама. — Ты была великолепна, я тобой горжусь.
Она обняла Астрид, а папа заключил в объятия их обеих. Подкатившийся под ноги Снежок заворчал, насколько все ранены-переранены, сколько работы предстоит несчастному коту.
Из дома вылетела визжащая от пережитого Лурия.
— Дедуська!.. — сообщила она, пытаясь залезть на маму, как на дерево. — Ходит там!.. И воет!.. Я описалась.
— Сейчас, моя хорошая, — пообещала мама. — Пойдем.
Они скрылись в доме, хотя Лурия протестовала и не хотела туда возвращаться. Но мама сказала, что сейчас дедушку образумит, и Лурия, пусть и не без скепсиса, решила ей довериться.
— Я подам докладную, — сообщил Аганель, снимая обезьянью маску и подходя к Майно. — Вам тоже придется написать объяснительную.
— На меня напали, — огрызнулся хозяин поместья. — Что я должен объяснять?
— Обстоятельства, причины… все как полагается.
— Напишу, напишу… спасибо вам за помощь.
— И вам спасибо, — кивнул волостной агент. — Особенно тебе, Снежок.
— Будешь должен, — лениво ответил кот. — Вы все мне сегодня должны. И ты, и он, и они, и…
Он покосился на плавающую в воздухе рожу. Пару желтых глаз и клыкастую улыбку.
— Ты не должен, — заключил кот. — Почти. Я все-таки разрешаю тебе быть на моей территории.
— Я это ценю, — заверил Ксаурр.
Всем было неуютно. Смеющийся Кот говорил в основном с Вероникой, и остальные старались на него не смотреть. Эта усадьба и раньше видала демолордов… но к такому невозможно привыкнуть.
— Я теперь могу сюда заходить, — сказал Веронике Ксаурр. — Ты позвала меня, а я все-таки кот. Мои права невозможно забрать — только дать новые.
— Ладно, только не ешь тут никого, — попросила Вероника. — Ничего страшного, если ты будешь заходить, к нам и так дядя Фурундарок все время заходит.
— Ежевичка… — вздохнул Майно.
Но возражать не стал. Во-первых, Ксаурр действительно их всех спас, а во-вторых… попробуй ему возрази.
Рокил оклемался и уселся рядом с телом Такила, хмуро буровя взглядом Дегатти. Все произошло так сумбурно и внезапно, что все еще было непонятно, кто тут друг, а кто — враг. Кто союзник, а кто все еще хочет убить и недобро косится на спящего брата.
Особенно непонятно с бывшими рабами Сорокопута. Один за другим они приходили в себя и пока что ничего не предпринимали. Одни растерянно озирались, другие смотрели в никуда. Женщина-змея рыдала без слез.
Колдун с анком спросил, который сейчас год, но ни парифатское, ни земное, ни паргоронское летоисчисление ничего ему не сказали. Он даже приблизительно не представлял, сколько лет провел в Саду Терний, а название его родного мира ничего не сказало уже парифатцам.
Астрид расспрашивала, что вообще тут произошло, откуда взялся Сорокопут, как он прорвался сквозь печати. Сама взахлеб рассказывала, как она с подругами сражалась в саду с истинными эльфами и как на помощь явились психи Вероники… кстати, куда они делись?.. Громко сожалела, что не видела основную часть сражения…
— Можно ее посмотреть, — сказал Аганель, отстегивая фибулу плаща.
Это оказался кристалл Сакратида. Волостной агент стиснул его в пальцах, пару минут шевелил губами, а потом попросил немного темноты. Енот принес банку антисветового порошка, одна стена погрузилась во мрак, и Аганель направил на нее тонкий луч.
Увидеть, увы, удалось не так уж много. Звук раздавался из самого кристалла, а изображение было смазанным и нечетким, потому что Аганель первую половину битвы носился с жуткой скоростью, а вторую — пролежал полумертвым.
— Дядя Аганель, ты не мог упасть на спину? — упрекнула его Астрид, когда стала видна только грязная трава. — Я думала, агентов Кустодиана учат таким вещам.
— К сожалению, нет, — ответил Аганель. — Я и сам бы предпочел запись получше — мне ее префекту подавать.
— Но ты все равно неплохо действовал, — похвалила Астрид. — Как для героя второго плана. Я даже не ожидала.
— Вообще-то, я играл героя первого плана, — чуть уязвленно сказал Аганель. — Коромора, Зверя Мстящего.
— Чо?.. Кого?..
— «Страдающие и вознесенные».
— Чо?..
— Это пьеса из «Тригинтатрии». Мэтр Дегатти, ваша дочь не знает «Тригинтатрию».
— Мэтр Аганель, я тоже не особо знаю «Тригинтатрию», — отмахнулся Майно, который тихо говорил с воздушными феями. — Там тридцать три пьесы, я помню всего семь или восемь.
— Вы никогда не бывали в нашем волостном театре?.. ладно, неважно. Сходите как-нибудь. Я там иногда выступаю.
Кажется, волостной агент немного расстроился. А Лахджа подумала, что он сегодня раскрылся с неожиданной стороны. Она слушала вполуха, как волостной агент рассказывает Астрид о классической драматургии, и утешала речную нимфу, которая все не могла поверить, что Сорокопут правда мертв.
— Правда, правда, — говорила демоница, приобняв змееженщину. — И он наверняка страдал.
— Да… хорошо… Моя река… моей реки нет… я теперь никто… бездомный дух… ты же дракон, да?.. Драконы добрые. Скажи, что делать.
Лахджа чуть отстранилась. Так, она не в себе. Непонятно, с чего она взяла, что Лахджа дракон… но пусть ее. Эти бедолаги все немного не в себе.
— У меня есть знакомый водяной, — сообщила Лахджа. — Наверняка он что-то подскажет. Это страна волшебников, тут духу местности всегда подыщут… что-нибудь. И мир этот очень большой, наверняка найдутся бесхозные реки.
— После всего, что было… я не могу стать рекой. Река наверняка станет грязной. А рыба в ней умрет.
Она спрятала лицо в ладонях. Почти человеческих, только более длинных, ластообразных.
