Первый человек в Риме - Маккалоу Колин (бесплатные книги онлайн без регистрации .TXT) 📗

Но получилось плохо. Лезвие соскользнуло, и она упала в лужу крови с клинком в животе. Сердце ее бешено колотилось, дыхание отдавалось в ушах, словно кто-то притаился за спиной, чтобы украсть у нее жизнь, а может быть, и честь. Но ни жизнью, ни честью она больше не располагала, так какое это имело теперь значение? Она чувствовала на коже тепло собственной крови. Началась агония. Но она была из рода Юлиев Цезарей. Она не стала звать на помощь или жалеть о своем решении, сколько бы времени ей ни осталось. Она даже не подумала о своих малолетних детях. Она могла думать только о своей глупости. Столько лет любить человека, которому нравятся мужчины!

Причина достаточная, чтобы умереть. Она не станет жить, чтобы над ней смеялись, чтобы в ее адрес отпускали шуточки все эти удачливые счастливицы, чьи мужья предпочитают женщин.

По мере того как кровь покидала ее, унося с собой жизнь, разгоряченный ум становился все холоднее, а потом стал цепенеть. О, как это чудесно — наконец перестать любить его! Больше никакой пытки, никакой муки, никакого унижения, никакого вина. Она просила показать ей, как разлюбить его, — и он показал. Наконец-то ее дорогой Сулла был добр к ней. Ее последние ясные мысли были о детях. По крайней мере, она оставляет что-то после себя. Юлилла вошла в ласковые воды океана по имени Смерть, желая своим детям долгой жизни и большого счастья.

Сулла возвратился за стол и сел.

— Вон там вино, налей мне немного, — попросил он Метробия. Теперь, когда лицо Метробия оживилось, он снова стал прежним мальчиком. И Сулла сразу вспомнил, как однажды этот мальчик согласился жить в нищете — лишь бы со своим дорогим Суллой.

Мягко улыбаясь, Метробий принес вино и уселся в кресло клиента.

— Я знаю, что ты собираешься сказать, Луций Корнелий. Это не должно войти в привычку.

— Да. — Сулла отпил немного вина, потом пристально посмотрел на Метробия. — Это невозможно, дорогой мой. Лишь изредка, когда просто не будет сил терпеть. Я уже близок ко всему, чего хотел добиться всю жизнь. А это значит, что я не могу быть с тобой. Если бы мы были в Греции или если бы я был Первым Человеком в Риме, тогда, возможно, дело другое. Но мы не в Греции, и Первый Человек — Гай Марий.

Метробий погрустнел:

— Понимаю.

— Ты все еще в театре?

— Конечно. Играть — это единственное, что я умею. Кроме того, Скилакс, отдадим ему должное, был хорошим учителем. Поэтому у меня много ролей и мало свободного времени. — Он чуть смутился. — Единственное, что изменилось, — я стал серьезным.

— Серьезным?

— Да. Видишь ли, выяснилось, что у меня нет комедийного дара. Все шло очень хорошо, пока я оставался ребенком, но когда я вырос из крыльев Купидона, то обнаружил, что мой талант — в трагедиях, а не в комедиях. Так что теперь я играю Эсхила и Акция вместо Аристофана и Плавта. Я не жалуюсь.

Сулла пожал плечами:

— Ну, по крайней мере, это значит, что я смогу ходить в театр, не выдавая себя, когда ты играешь несчастного инженю. Ты получил римское гражданство?

— Увы, нет.

— Я посмотрю, что можно сделать. — Вздохнув, Сулла поставил бокал и сложил руки, как банкир. — Мы обязательно будем встречаться. Но не слишком часто. И не здесь. Здесь — больше никогда. У меня сумасшедшая жена, которой я не могу доверять.

— Если бы мы могли встречаться хоть иногда, это было бы чудесно.

— У тебя собственное жилье или ты все еще живешь со Скилаксом?

Метробий удивился:

— Я думал, что ты знаешь. Ну конечно, откуда ты мог знать! Когда ты последний раз был в Риме? Полгода назад Скилакс умер. Он оставил мне все, чем владел, включая квартиру.

— В таком случае там и будем встречаться. — Сулла встал. — Пойдем, я провожу тебя. Я внесу тебя в списки моих клиентов. Так что если когда-нибудь тебе понадобится прийти сюда, у тебя будет уважительная причина.

В прекрасных черных глазах застыл поцелуй, когда они расставались у входа. Ни слова, ни жеста лишнего. Вертевшийся рядом управляющий или привратник и догадаться не могли бы, что этот поразительно красивый молодой человек — кто-то больший, чем новый клиент из прошлого.

— Передавай привет всем, Метробий.

— Полагаю, когда будут проходить театральные игры, тебя уже не будет в Риме?

— Боюсь, что так, — ответил Сулла, чуть улыбнувшись. — Все из-за германцев.

Итак, они расстались. Как раз в этот момент показалась Марсия — она возвращалась с прогулки с детьми и их няней. Сулла подождал ее и закрыл за ними дверь.

— Марсия, пройдем в таблиний, пожалуйста.

Насторожившись, она вошла в кабинет первая и направилась к кушетке, на которой Сулла с ужасом увидел мокрое пятно. Оно бросалось в глаза, как сигнальный огонь.

— В кресло, если ты не возражаешь, — поспешно предложил он. Она уселась и воззрилась на него, вздернув подбородок и сжав губы.

— Дорогая теща, я понимаю, что не нравлюсь тебе. Не стану и стараться искать твоего расположения, — начал Сулла, стараясь говорить непринужденно. — Я попросил тебя переехать к нам не из любви к тебе. Я беспокоился о детях. Их положение и сейчас меня тревожит. Я должен поблагодарить тебя от всего сердца за хорошую заботу о них. Они снова стали маленькими римлянами.

Она немного оттаяла:

— Рада, что ты так думаешь.

— И теперь не дети являются моей главной проблемой, а Юлилла. Я слышал вашу утреннюю ссору.

— Весь мир, должно быть, слышал ее! — резко прервала Суллу Марсия.

Он тяжело вздохнул:

— После того как ты с детьми ушла на прогулку, она поссорилась со мной, и это тоже весь мир слышал. Есть ли у тебя какие-нибудь соображения? Что нам делать?

— Единственный повод к разводу — ее пьянство, — сказала Марсия. — Думаю, тебе следует набраться терпения. Она пьет все больше. Скоро я уже не смогу скрывать ее порок ото всех. Как только это станет общеизвестным, ты сможешь выгнать ее.

Так сказала мать Юлиллы.

— А если в это время меня не будет в Риме?

— Я — ее мать. Я могу ее выгнать. Если это произойдет в твое отсутствие, я отошлю ее на вашу виллу в Цирцеях. А потом, когда ты вернешься, сможешь развестись с ней и отправить ее куда угодно. Со временем она совсем сопьется и умрет. — Марсия поднялась. Ей хотелось поскорее уйти, чтобы он не заметил, как больно ей говорить все это. — Я не люблю тебя, Луций Корнелий, — добавила она. — Но не виню тебя за теперешнее состояние Юлиллы.

— Ты вообще любишь кого-нибудь из родственников? — спросил Сулла.

Она фыркнула:

— Только Аврелию.

Он вышел с нею в атрий.

— Интересно, где сейчас Юлилла? — спросил он, вдруг поняв, что не видел ее с тех пор, как пришел Метробий. Холодок пробежал у него по спине.

— Наверное, лежит где-нибудь и ждет тебя или меня, — ответила Марсия. — Раз она начинает день со ссоры, то уж ссорится весь день и под вечер напивается до бесчувствия.

Сулла презрительно скривил губы.

— Я не видел ее с тех пор, как она выбежала из кабинета. Почти сразу же меня навестил старый друг. Я как раз провожал его, когда ты вернулась с детьми.

— Обычно она не столь застенчива, — сказала Марсия и перевела взгляд на управляющего. — Ты видел госпожу?

— Последний раз я видел ее, когда она направлялась в спальню. Спросить у ее служанки?

— Нет, не надо. — Марсия краем глаза взглянула на Суллу. — Думаю, нам нужно вместе пойти к ней, Луций Корнелий. Скажем ей, что произойдет, если она не прекратит это свинство.

Они нашли Юлиллу на полу, скорченную и уже застывшую. Ее одежда из дорогой шерсти впитала большую часть крови, поэтому было похоже, что она одета в мокрые ржаво-красные одежды — Нереида, вышедшая из вулкана.

Марсия схватилась за руку Суллы, чтобы не упасть. Он обхватил ее за талию. Но дочь Квинта Марсия Рекса сделала над собой усилие и взяла себя в руки.

— Такого решения нашей проблемы я не ожидала, — ровным голосом произнесла она.

— Я тоже, — признался Сулла, привыкший уже к смертям.