Мираж черной пустыни - Вуд Барбара (читать книги бесплатно TXT) 📗
Дебора была самым старым и самым дорогим другом. Когда-то она спасла его от детского одиночества и взяла с собой в свой солнечный мир. Ее письма поддерживали его все это время, и он мечтал снова увидеть ее. Но теперь все было по-другому. Что-то изменилось.
Неожиданно Дебора показалась ему маленькой, беззащитной.
— Будь осторожна, — произнес он с тревогой. — Мир такой огромный, намного больше, чем ты можешь себе представить. Ты знаешь только Кению, Дебора, и то лишь часть ее… — Голос его прервался. Он хотел сказать больше, озвучить это странное, новое чувство, которое так неожиданно охватило его. Он смотрел на нее, чувствовал ладонями ее теплую кожу и думал: «Она такая невинная».
Его охватило сильное желание защитить ее, прижать к себе и укрыть от всего того, что ему самому суждено познать в этом большом мире. Кения была всего лишь маленькой, изолированной страной. А Дебора была ребенком сельской, отсталой провинции. Что она знала о жизни?
— Со мной все будет в порядке, — растерянно ответила она, потрясенная мощью его прикосновения, страстью, звучащей в его голосе. Что с ним произошло? Откуда взялась эта сила, эта страстность?
Дебора подняла руки и сняла с него очки. Он смотрел на нее глазами, которыми его предки много веков назад наблюдали за передвижением льва в высокой рыжей траве. Она утонула в этом взгляде, ощутила, как энергия перетекает из его ладоней в ее руки. Кристофер захватил, пленил ее. Внезапно ей стало трудно дышать.
— Дебора, — тихо произнес он, все так же крепко сжимая ее руки. — Я не могу просить тебя остаться. У меня нет такого права. Ты должна ехать и добиться в этой жизни всего, что только в твоих силах. Но… пообещай мне, Дебора, что…
Она ждала. Теплый ветерок колыхал листья над их головами. Солнечные зайчики прыгали по их лицам.
— Что пообещать? — прошептала она. Сердце ее, казалось, вот-вот выскочит из груди. «Скажи это, Кристофер. Прошу тебя, скажи».
Но слова не слетали с его губ. Все случилось слишком быстро — этот резкий переход от дружбы с Деборой Тривертон до любви к ней как к женщине. Через мгновение Кристоферу показалось, что он пересек какую-то опасную черту — черту, приближения которой он не заметил, через которую переступил, сам того не осознавая. Он был не готов к этому внезапному порыву страсти, этому нежданному, запретному желанию схватить ее в свои объятия и поцеловать. И не только поцеловать.
И он не знал, как ей сказать об этом. Он подумал о далекой Калифорнии, о тех мужчинах, которых Дебора там непременно встретит, мужчинах, подобных ей, — белых. Она уедет из Кении, со страхом осознал Кристофер, и никогда больше не вернется сюда.
— Дебора, — произнес он наконец, — пообещай мне, что ты никогда не забудешь, что Кения — твой дом. Здесь твоя родина. Здесь живет твой народ. Там, в другом мире, ты будешь чужой. Ты будешь диковинкой, ты будешь непонятой. Мир нас не знает, Дебора; он и понятия не имеет о том, как мы живем, о чем мечтаем. В Англии ко мне относились как к чудаку. Вокруг меня вечно кружили люди, которые хотели со мной познакомиться, но друзьями я так и не обзавелся. Они и представления не имеют о том, что такое быть кенийцем, насколько мы не похожи на других. Они могут сделать тебе больно, Дебора. А я не хочу, чтобы тебе было больно.
Она пропала, потерялась — в его глазах, в его руках, крепко сжимавших ее. Этого странного, пугающего мира, о котором он говорил, больше не существовало, оставался лишь кусочек реки и на ее фоне — она и Кристофер.
— Пообещай мне, — повторил он звенящим голосом, — что ты вернешься домой.
Язык ей не повиновался.
— Обещаю, — прошептала она. И, когда он отпустил ее руки, резко отвернулся и зашагал прочь, ей показалось, что вместе с ним из ее жизни ушел солнечный свет.
57
Сара была невероятно зла.
Вот уже две недели она путешествовала по Кении в поисках «кенийской моды», а никакой моды так и не нашла.
Она шла по древним улочкам Малинди — экзотического, обветшавшего города, бывшего порта, где торговали арабами. Смотрела на белые стены домов, на закутанных с ног до головы женщин, на многолюдные рынки, на цветущие манговые деревья и чувствовала себя так, будто очутилась в далеком прошлом. Сара разозлилась еще сильнее.
Она начала свои поиски около озера Виктория, где посетила племя луо. Она изучала их, делала зарисовки — за работой, на рынке, возле костров — и обнаружила, что большая часть мужчин носят широкие брюки или шорты, а женщины — канги. После этого она поехала к племенам масаи и самбуру, где увидела на женщинах и мужчинах обыкновенные красные накидки шуки — либо завязанные на плече, либо обернутые вокруг тела под мышками. Женщины племен камба и таита также носили канги, иногда даже поверх европейского платья или блузки, а зачастую и на голове в качестве шарфов. В этой одежде преобладал красный цвет; коричневый также пользовался большой популярностью, особенно у тех, кто до сих пор носил набедренные повязки и накидки из мягкой кожи. Здесь, на побережье, где чувствовалось сильное влияние арабской культуры, мусульманки, с головы до ног укутанные в одежду, так что видны были только глаза, носили исключительно черное, а индианки — яркие сари, привезенные из Индии. Сара объездила Кению вдоль и поперек, ее альбом был полон зарисовок, а ожидаемое вдохновение к ней так и не пришло.
Ей было жаль, что Дебора не смогла поехать вместе с ней. Они бы превратили эту поездку в настоящий праздник и хорошо отдохнули, путешествуя по глубинке. Для Деборы, которая через несколько недель уезжала в Америку, это стало бы отличными проводами, к тому же она бы помогала ей советами и выслушивала ее идеи.
Но в охотничьем домике «Килима Симба» в честь нее устроили прощальную вечеринку, и Дебора вынуждена была поехать туда. Поэтому она уехала с Терри Дональдом, а Сара отправилась к мистеру Мваи выпрашивать у него машину: тот вошел в ее положение и любезно согласился одолжить автомобиль.
Двухнедельный срок истекал: машину нужно было возвращать владельцу. Сара много где побывала и много чего увидела, но ничего интересного не нашла: единственное, чем она располагала на данный момент, — это сотня безликих рисунков.
Она сидела на скамейке, «смотрящей» на прибрежный белый песок и зеленоватые коралловые рифы, в тени пальмы, и наблюдала за группой европейцев, изучающих территорию вокруг древней разрушающейся мечети.
Туристы, которых заверили в стабильности кенийского правительства и убедили в том, что больше никаких революций не предвидится, начали вновь приезжать в Кению. Новые отели появлялись как в Найроби, так и здесь, на побережье; в джунглях, как грибы, вырастали роскошные охотничьи домики; по кенийским дорогам сновали микроавтобусы, преследующие животных и останавливающиеся в деревнях для фотографирования. Туристы даже стали заезжать в Найэри; однажды Сара стала свидетельницей того, как несколько американцев пытались сфотографировать Маму Вачеру возле ее хижины.
Наблюдая за туристами, бродившими по заброшенному мусульманскому кладбищу в поисках входа в пустынную мечеть, Сара рассматривала их синтетические брюки, голубые джинсы и футболки. «Почему мы должны подражать кому-то? Почему мы хотим выглядеть как американцы? Почему мы им, а не они нам подражают?» — думала она.
Ей снова вспомнились молодые женщины Найроби, вчерашние выпускницы курсов секретарей, гордо шагавшие по улицам города небольшими стайками, уверенные в себе, смеющиеся, с заплетенными в тугие косички волосами, всем своим видом говорящие о том, что теперь они, так же как и их страна, свободны и независимы. Однако все они были одеты по-европейски.
«Когда-то законодателем мод был Париж, — сказала себе Сара, вставая со скамейки и продолжая свой путь. — Десять лет назад это была Англия. Сегодня это Америка. Когда же наконец настанет очередь Африки?»
Она впервые была на побережье, поэтому чувствовала себя здесь такой же туристкой, как и европейцы. Малинди не походил на остальную часть Кении. Город был очень древним, основанным португальцами много веков назад. Период его расцвета пришелся на правление султана Занзибара. «Малинди словно сошел со страниц сказки «Тысяча и одна ночь, — думала Сара, — с его стародавними арабскими базарами, куполами, узкими улочками и ручными тележками». Мужчины в длинных белых одеждах курили трубки и пили кофе из маленьких чашечек.
