Любовь не кончается: Эйлит - Чедвик Элизабет (книги хорошего качества .txt) 📗
Поверх блекнущей розовой полосы на небе робко засияла первая звезда, подарившая Рольфу смешанное чувство удовлетворения и душевной боли.
— Мой господин, разве ты не придешь сегодня ко мне? — Неслышно подойдя, Арлетт взяла мужа за руку. Рольф заметил встревоженный взгляд, брошенный ею на огромный табун, в сумерках слившийся в единое темное пятно. Жена, несомненно, опасалась, что супруг предпочтет провести ночь в компании друзей у костра, а не с ней… Именно поэтому сегодня она принарядилась: платье из голубой шерсти обтягивало фигуру, выгодно подчеркивая тонкую талию и маленькие груди. Уловив исходящий от волос Арлетт слабый аромат трав и высушенных розовых лепестков, Рольф почувствовал острое желание: за последние шесть месяцев он редко наведывался домой.
Лагерь герцога Вильгельма в Диве не смахивал на монастырь, по крайней мере в том, что касалось девиц. Каждый вечер, как мотыльки на свет, они слетались к шатрам, горя желанием осчастливить всех страждущих наемников. Время от времени Рольф пользовался их вспотевшими прелестями, захаживал к приглянувшейся рыбачке с красивым и крепким телом, но это случалось крайне редко. Трепетный в отношении фамильной чести, он не раз смирял свою похоть, предпочитая воздержание услугам разбитных шлюх, вечных спутниц любой армии.
Улыбнувшись, Рольф поцеловал жену — она ждала этого — и последовал за ней в башню. Рассеянно отвечая на ее вопросы, он мысленно перечислял дела, которые предстояло сделать до рассвета — срока, назначенного для отправки табуна в Сен-Валери-сюр-Сомм.
Стол был накрыт к прощальному ужину. Рольф наблюдал, как мелькают маленькие ручки Арлетт, довершая последние штрихи к украшению блюд… Ни одно из них не вызвало у него обычного аппетита. Скрывая раздражение, он опустился в свое любимое кресло. Отец Гойль благословил пищу, и все присутствующие, пробормотав «аминь», приступили к трапезе, которую будничный религиозный обряд не сделал вкуснее ни на йоту.
За ужином Рольф давал последние распоряжения и советы Танкреду, которому предстояло минимум два месяца следить за владениями и оставшимися в Бризе лошадьми. Жизнерадостный и сильный мужчина средних лет, Танкред происходил из семьи потомственных вассалов де Бризов и имел собственную усадьбу и земли в Фоввиль-сюр-Рисле, в шести милях отсюда. Благодаря своему трудолюбию и знанию лошадей, он состоял в чине старшего конюшего и получал десятую часть от стоимости каждого проданного коня. Танкред рано овдовел и воспитывал десятилетнего сына — наследника прибыльной отцовской должности.
— А где же наш юный Роджер? — Рольф оглянулся вокруг, ища глазами светловолосого крепыша, обычно повсюду сопровождавшего Танкреда и на лету ловящего все его советы и наставления.
— Он отправился с одним из конюхов осматривать табун. Наверное, засиделся где-нибудь у костра. Я знал, что нужен вам, и поэтому остался в замке. — Танкред улыбнулся. — После вашего возвращения парень ходит сам не свой. Таких табунов он еще не видел.
— Что верно, то верно, — с умиротворенной улыбкой подтвердил Рольф, а затем без особого желания вернулся к скучному, но, увы, необходимому разговору о поместье и конюшнях. Возможно, в этот прощальный вечер Арлетт хотела бы слушать от него более деликатные застольные речи, нежели рассуждения о спаривании кобыл и продаже годовалых жеребцов, но у Рольфа оставалось слишком мало времени, чтобы говорить любезности и поддерживать светские беседы.
Уединившись в спальне, Рольф вынул из ножен меч и поднес его к пламени свечи. Сжав пальцами обтянутую кожей рукоятку, он взмахнул мечом и почувствовал, как его сила, покидая руку, переселяется в стальной клинок. Интересно, что ощущает человек, нанося удар противнику на поле боя, осознавая, что может убить или быть убитым? В молодости, в период обязательной сорокадневной службы в герцогском войске, ему приходилось участвовать в незначительных схватках. Правда, тогда дело не заходило дальше угрожающего размахивания копьем и легких скользящих ударов. В Див-сюр-Мере Рольф использовал малейшую возможность попрактиковаться с датской боевой секирой — оружием, распространенным у саксов. Он даже купил одну у торговца, который клялся-божился, что собственноручно убил ее предыдущего владельца. Рольф бросил взгляд в затемненный угол комнаты, где зловеще мерцало изогнутое наточенное лезвие, прикрепленное к пятифутовому древку из ясеня.
Засунув меч в ножны и положив его рядом с продолговатым щитом, Рольф взялся за секиру. Более тяжелая, чем меч, она требовала особого умения в обращении и, попадая в опытные руки, крушила все и всех на своем пути. Никакая кольчуга не могла уберечь от ее смертоносных ударов. Единственным спасением оставались ловкость и быстрое копье.
Мысленно вообразив себя рыцарем на поле боя, Рольф широко расставил ноги и взмахнул секирой.
Вошедшая в комнату с люлькой на руках Арлетт испуганно вскрикнула. Спохватившись, она зажала рот ладонью, но, увы, слишком поздно — ребенок проснулся и громко заплакал.
Испытывая угрызения совести, Рольф с неохотой опустил секиру и положил ее рядом с мечом и щитом.
— Неужели ты не мог оставить все это в оружейной, а не волочь в спальню? — возмутилась Арлетт, вынимая Жизель из люльки.
— Необходимо все тщательно проверить. Я должен убедиться, что мое оружие в порядке.
Арлетт пренебрежительно фыркнула.
— Это мог бы сделать и слуга! — Осторожно укачивая Жизель, она заглянула ей в личико. — Все хорошо, моя куколка. Мама здесь.
— Ты хочешь, чтобы я доверил собственную жизнь слуге?
Арлетт промолчала, но Рольф заметил промелькнувшую в ее серых глазах боль.
— Ты же знаешь, что я предпочитаю проверять свое оружие сам.
— Да, Рольф. Извини меня. Просто я не хотела видеть эти страшные штуки в нашей спальне… Тем более в последний вечер перед твоим уходом на войну.
— Ничего, я уже закончил.
Он снял с крючка зимнюю накидку и прикрыл ею холодно сверкающий в полутьме металл. Ему было очень не по себе оттого, что Арлетт застала его здесь как мальчишку, тайком играющего с отцовским оружием.
— Благодарю, — с облегчением выдохнула жена и начала укладывать дочь обратно в люльку.
Рольф подошел к ней и через ее плечо взглянул на Жизель. Девочка как две капли воды походила на мать: те же глубокие серые глаза мученицы, те же серебристо-медные волосы. И ни малейшего сходства с отцом! Пролепетав «мама», ребенок закрыл глаза.
Когда Рольф перевел взгляд на Арлетт, она густо покраснела. Ее маленькие груди быстро опускались и поднимались под голубой тканью платья. Накрыв ладонью один бугорок, Рольф несильно сжал пальцами едва торчащий сосок и прильнул губами к шее Арлетт, чувствуя, как бешено забился в венах пульс. Потом он обхватил ее за узкие бедра и требовательно прижал к ним свою набухшую разгоряченную плоть.
Испуганно охнув, женщина попыталась высвободиться.
— Рольф, только не сейчас. Жизель может проснуться.
— К черту Жизель, — процедил он сквозь зубы.
Тело Арлетт словно оцепенело в его руках. На мгновение им овладело безумное желание швырнуть жену на пол и овладеть ею прямо здесь, рядом с люлькой. Пожалуй, еще ни разу за семь лет брака он не смог добиться от нее хоть какого-то отклика на все, что касалось постели. Мать с детства вбила Арлетт в голову, что мужчины — это дикие похотливые животные, постоянно стремящиеся к совокуплению. И она настолько слепо уверовала в слова матери, что эта вера отложила неизгладимый отпечаток на характер и поведение. После тех редких случаев, когда ласки мужа все же находили у Арлетт что-то похожее на ответ, она непременно бросалась в исповедальню, где истово каялась в совершенном грехе.
Минутное желание насилия быстро прошло. Сдерживая чувства, Рольф взял жену за руку и подвел к постели.
Отстояв утреннюю мессу в местной церквушке, Рольф направился на прибрежный луг, где располагался лагерь, чтобы перекусить у одного из костров.
