Глаз бури - Мурашова Екатерина Вадимовна (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
Мы с госпожой N много лет приятельствовали, хотя и не особо откровенничали друг с другом. Кто нынче откровенничает? Однажды, когда я наполовину всерьез посетовал на то, что скоро окончу службу и окажусь на пенсии и одновременно на бобах, она вдруг предложила мне большой по моим скромным меркам куш за проведение небольшого частного расследования. Я никогда подобными делами не занимался, да и с моим служебным положением это не слишком согласуется. Однако, госпожа N долго уламывала и прельщала меня, и я в конце концов согласился, постановив заниматься этим во внеслужебное время.
Вы уж наверное догадались, что мне вменялось отыскать пропавшего сына госпожи N и Ефима Сазонова. Дело на первый взгляд показалось мне совершенно безнадежным, а сведения, которые могла мне в помощь сообщить искательница – ничтожными и маловразумительными. Однако, я взялся за дело, получил аванс и обязан был хоть что-то делать. Довольно быстро мне удалось напасть на след детских лет мальчишки, который предположительно мог быть тем самым пропавшим младенцем. Но забрезжившая было надежда оказалась тщетной. После побега мальчика из дома терпимости его следы опять терялись.
Довольно долго мое расследование топталось на месте. И именно в это время произошли события, о которых мы с госпожой N даже не подозревали. Ефим-младший, сын госпожи N, с помощью своей любовницы – шпионящей для него горничной матери, узнал о существовании своего незаконнорожденного единоутробного брата и о поисках, предпринятых матерью. Выводы, которые он сделал из полученной информации, легко себе вообразить. Избалованный и вздорный, он с детства готов был делить любовь матери и все материальные блага, из этого проистекающие, с ангелоподобным Николаем (которого к тому же почти никогда не было дома), но делиться всем с неизвестным ублюдком, выброшенным когда-то в помойную яму… Этого он не собирался допускать ни под каким видом! Но сначала ублюдка требуется найти. Причем найти раньше, чем это сделаю я, или сама маменька.
Неожиданно вставшая перед Ефимом задача парадоксальным образом взбодрила меланхолического повесу, пробудила в нем дремавшие доселе способности и склонности. Он совершенно забросил игру, псовую охоту и амурные похождения в свете, сделался ловким, быстрым и текучим, как струйка воды, ищущая дорогу среди камней. Лицемерие окончательно сделалось его второй натурой в сношениях с матерью.
Я не могу сказать наверное, как и когда пришел к нему успех. Есть у меня предположение о том, что немалую роль сыграла здесь все та же девушка-горничная, умная и расчетливая, которая из своих целей и выгод обладала невероятно широким кругом знакомств, и умела втереться в доверие к любому. От старых домашних слуг она разузнала и передала Ефиму: однажды госпожа N уже занималась поисками какого-то мальчишки. Но тогда это был не то циркач, не то танцовщик, не то заклинатель змей. А исходной точкой для поисков был дом князей Мещерских, и какой-то закрытый для посторонних ушей и глаз скандал.
Ухватившись за кончик, Ефим постепенно раскрутил историю почти до конца. Кухонный дурачок Мишка, по всей видимости, и есть его пропавший брат. Но куда же он подевался и как его найти? Ефим идет сразу по нескольким направлениям. Для начала он рассудил, что если таинственного Мишку будут искать сразу несколько людей, то шансы на его обнаружение резко возрастут. Будучи талантливым актером, он режиссирует и проводит неплохой спектакль на очередном спиритическом сеансе у Ксении Благоевой. После этого сеанса Ксении становится ясно, что источником всех ее бед и несчастий (а Ксения состоит в неудачном браке, не имеет детей, стареет и полагает себя глубоко несчастливой) является пропавший камень и укравший его Мишка. В результате Ксения тоже берется за поиски в надежде вернуть сапфир или хотя бы отомстить.
– На сеансе Ксении сообщили не только имя, но и фамилию Мишки. Кто это сделал, ведь Ефим и сам ее еще не знал? – спросила Ирен. – А если знал, то что ему Ксения? Михаил Туманов в городе заметен. Его и спутать-то не с кем…
Кусмауль оторопело взглянул на девочку.
– От-откуда т-ты знаешь? Что ф-фамилию?
– Знаю, – Ирен пожала плечами. – Там еще были какие-то стихи. Ефим потом про них у Ксении выспросил, и так узнал… Но кто же назвал фамилию? Разве и вправду духи? – деловито предположила она.
– Я думаю, что сама Ксения, – неожиданно вмешался молчавший до той поры Гриша. – Мне Семен рассказывал: у человека в подсознании, как в кладовой, хранится много всяких знаний, которые когда-то были получены и забыты, только он о том и не подозревает. А если что-то произойдет, например удар какой-то или магнетический сеанс, тогда может открыться. Вот например на одну женщину в Голландии упал с третьего этажа горшок с цветком. Она потеряла сознание, а потом, когда в себя пришла, вдруг заговорила по-французски, хотя и не умела. Никто ничего понять не мог, а потом доктор провел с ней сеанс и она во время его вспомнила, что, когда ей было три года, то она жила с матерью в семье, где говорили по-французски. Вот так!
– А причем тут Ксения и стихи? – уточнила Ирен.
– Еще до сеанса Ксения уже понимала, что сапфир украл Мишка, который когда-то развлекал ее гостей. И во взрослом Туманове она его признала, ведь в отличие от старших Мещерских она-то с ним зналась накоротке, только в сознание эта весть не выходила… Понадобилось то самое потрясение на сеансе, чтобы все всплыло. Может быть, Ефим, устраивая этот спектакль и зная Ксенину чувствительность, на что-то подобное и рассчитывал…
– Ах во-от как! – протянула Аннет. – Интере-есно!
– А у меня в детстве кучер арап был! – заявила Мария Симеоновна, явно прикидывая свои возможности когда-нибудь заговорить по-арапски.
Все тщательно задумались над сложным взаимодействием сознания и подсознания, по виду совершенно позабыв об Ирен и ее прозрениях.
«Либо они ничего не заметили, и тогда они все просто круглые идиоты, – смятенно размышлял Кусмауль. – Либо… либо они уже просто привыкли к ней, и тогда эта девочка… черт знает, что она такое! Кажется, я просто не хочу об этом думать…»
– Ладно! – встряхнулась наконец Мария Симеоновна. – Стало быть, Ефим знает, Ксения знает, а вы, голубчик, с вашей ненаглядной госпожой N – еще нет? Так получилось?
– Именно так, – Густав Карлович кивком поблагодарил женщину и огляделся, тщательно обегая взглядом стул, на котором, аккуратно сложив большие ладони, примостилась Ирен. – Но так продолжалось недолго, ибо вскоре в одном… гм… в одном салоне я познакомился с молодым человеком по имени Иосиф. Будучи значительно моложе, он, тем не менее, отличался философическим складом ума и проявлял ко мне… гм… ко мне и моей работе интерес интеллектуального свойства. Мы с ним сошлись, стали… гм… встречаться, и однажды я в разговоре упомянул: вот, по одному делу надо бы разыскать человека – феноменального счетчика.
– Я знаю одного такого, – сказал Иосиф. – Умножает, делит в уме, и, представьте, никогда не ошибается.
– А как имя вашего знакомого? – как мог более равнодушно поинтересовался я. – Мою потерю зовут Иваном Подушкиным.
– Не тот, – улыбнулся мой собеседник. – Моего звать Михаилом.
Сами понимаете, как я отреагировал на подобное заявление. Иосифа я далее расспрашивать не стал, чтобы не насторожить его друга, но косвенных сведений, полученных мною, оказалось более, чем достаточно. Короткое исследование вывело меня на Михаила Туманова.
Теперь прошу моих терпеливых слушателей отметить вот что. За время, пока я следил судьбу выброшенного на помойку младенца, во мне, на основе уже помянутой немецкой сентиментальности, сформировалось что-то вроде сродства и даже уважения к нему. Начав так трагически и печально, он сумел не погибнуть, и даже вроде бы успешно сразился и победил в схватке с миром, который так презрительно отверг его с самого порога. Он был безнравственен? Что ж! А откуда ему было научиться быть нравственным? В доме терпимости, где прошли его первые, самые нежные годы?… Так же или приблизительно так я оправдывал для себя и прочие его грехи и преступления божеских и человеческих законов. И при этом все время отдавал себе отчет, что где-то в этом же ключе можно найти оправдания и объяснения почти любому из обыкновенно расследуемых мною по службе злодеяний. Сложившаяся апория не давала мне покоя.
