Прыжок в прошлое. Дилогия (СИ) - Сапаров Александр Юрьевич (книги бесплатно .TXT) 📗
Так, что единственное тебе остается до Хворостинина без помех побыстрее добраться, и если признает он тебя, с ним вместе в ноги царю Иоанну Васильевичу пасть, тогда жить будешь. А этих татей Трунов нанял, без сомнения. По Фролу то кол давно плачет. Они купца с возчиками убили, потому что наверно там и сам Трунов побывал, так, чтобы видоков не случилось? А Фрол боярин ведь был и татем стал, что вино с человеком сделать может. Так, что придется тебе, исхитрится и добраться до батьки своего. Помочь я тебе ничем не могу, служба у меня. А теперь еще и с обозом этим закрутилось дело.
И воевода, хватанув полкружки разведенного спирта, ушел в зал.
Я сидел и обдумывал, сказанное воеводой. Вот и сочинил биографию себе на голову, кто же думал, что все так в точку попадет? И похож я на Хворостинина и пятно родимое, и время то совпало, как специально. Приобрел я теперь кучу могущественных врагов, сам того не желая. Так, что хочу я или нет, единственная моя надежда добраться до Дмитрия Ивановича, ну а там уж, как карта ляжет.
Мы с Антохой шли по узким и кривым московским улочкам, между высокими заборами и деревянными домами, народу на улице было полно, идти надо было осторожно, чтобы не влететь в конский навоз, под которым почти не было видно примятого снега. После недели пустынного зимника, по которому мы ехали с возом мороженой рыбы, вокруг стоял Содом и Гоморра. Наша маскировка сделала свое дело, никто не искал лекаря боярского сына в голодранцах рыбаках, везущих мороженую рыбу на продажу. Наша одежда и доспехи были спрятаны на днище саней, куда ни один самый приставучий караульный не совал свой нос. Единственное, лошадей пришлось оставить воеводе. И сейчас мы пробирались пешком, ежеминутно рискуя получить кнутом от всадников проезжающих по улице и бесцеремонно расталкивающих толпу конями. Хотя говорят, что язык до Киева доведет, но нас он пока до усадьбы князя довести не мог. Наконец до меня дошло, что надо делать, и я поймал за шкирку какого-то мальчишку оборванца и сказал:
– Покажешь усадьбу князя Хворостинина, получишь деньгу.
Тот недоверчиво посмотрел на меня, и я показал ему крепко зажатую в кулаке чешуйку.
Шли мы не очень долго, и около высоких крепких ворот наш подозрительный провожатый буркнул:
– Тута они проживают, – и требовательно протянул руку.
– Погоди, погоди, – сказал я, – я спрошу в начале, – и застучал в ворота, откуда немедленно раздался крик:
– Ну кто-там еще, у нас все дома!
– Князь Дмитрий Иванович Хворостинин здесь проживают, – крикнул я в ответ.
– Ну, здеся и чего надо?
Я сунул монету в руку мальчишки и тот испарился в один миг.
– Посыльный с письмом к нему от воеводы Торжка. – закричал я.
За воротами послышался разговор, затем в воротах открылась узенькая дверь, в которую мы с Антохой вошли по одному. Когда мы зашли на двор, там стояло трое стрельцов смотревших на нас с большим подозрением.
– Ну где твое письмо, давай сюда.
– Велено в руки передать и на словах еще молвить, – спокойно ответил я.
Стрельцы рассмеялись:
– Смотрите, какой парень суръезный, степенно отвечает, тогда вон туда идите и ждите, когда у князя до вас дело дойдет. Там накормят, да и обогреетесь. И смотрите без шалостей.
Мы успели посидеть в тепле, отогрелись и выпили по кубку горячего сбитня, когда меня позвали к князю. Я снял простую свиту и остался в расшитом кафтане, глаза стрельца удивленно расширились. Мы пошли наверх в терем. Князь высокий худощавый мужчина сидел на высоком стуле во главе длинного обеденного стола, больше в зале никого не было. Когда мы зашли, он пристально посмотрел на меня и прошептал:
– Быть того не может! Сергий- это ты?
Я робко сказал:
– Меня зовут Даниил.
Но князь вскочил со стула и подбежал ко мне:
– Никакой ты не Даниил, читал я письма воеводы, забыл ты все, эти сволочи тебя опоили, до беспамятства, и у черта на куличках выкинули. Ну, показывай локоть, и сам стал неловко, торопясь заворачивать мне рукав, я смотрел на два совершенно одинаковых родимых пятна и думал, а ведь все, что я знал про Данилу, я знал с бабкиных слов. Тем более, что она все время твердила, что стану я большим человеком. Может, я ничего не выдумывал, а так все случилось на самом деле. Мои размышления прервал Дмитрий Иванович, который прижал меня так, что кости затрещали.
Все Сергий, правду Кузьмич отписал, сын ты мой родной есть. Но сам знаешь, какие тут дела заворачивались. Гол ты сейчас, как сокол, все твое наследство по чужим рукам пошло. Но ничего Государь мудр и справедлив, хоть и грозен, меня вновь на войну отправляет и скоро мне пред ним явиться нужно, пойдешь со мной, падем в ноги и просить справедливости будем.
Официально сыном Дмитрий Иванович меня не объявлял, была у него семья, и я там был не нужен. Но я понял, что сделает он все, что бы я получил то, что мне полагается по наследству от Щепотнева. И теперь я уже не Данила Прохорович а боярский сын Щепотнев Сергий Аникитович, так он меня и представил дворне и родичам.
Выделена мне была комната для жилья, и холопу моему Антохе место было в людской.
В тот день долго мы разговаривали с князем, опытен был старый воин, но и он удивлялся моим рассказам:
– Вот ведь как Господь решил, воспитала тебя знахарка старая и лекарем ты стал, да еще каким, если тебе верить да в Москве таких, и нету. Из немцев только если кто так Элизий Бомелий, который царя пользует.
В течение нескольких дней князь был занят визитами, ездил он по своим знакомым, готовил мое появление у царя. Мне же в это время шили одежду, в которой, было не стыдно, появится на приеме.
И вот в один из дней, когда уже погода поворачивала на весну, меня вызвали к Дмитрию Ивановичу, и тот сказал:
– Ну, вот Сергий завтра меня вызывают к государю, ратную службу знаю, мне поручат, вот и тебя возьму с собой расскажу об утеснениях, которые тебе твои родственники совершили. И вот мы в карете, одетые в шубы медленно едем по узеньким улицам к Кремлю. Когда мы выехали на Красную площадь, я даже не понял, что это она и только огромное здание Покровского собора дало мне возможность сообразить, что здесь и как, вдоль стен Кремля было построены, какие то деревянные хибарки, деревянной также была и лестница, которая вела в Кремль. Мы с Хворостининым вышли из кареты и подметая полами шуб снег направились в приемный зал, у входа стояло четверо стрельцов с бердышами которые расступились и откуда-то громкий голос крикнул:
– Воевода Хворостинин Дмитрий Иванович явился по повелению царя всея Руси Иоанна Васильевича.
Мы с Дмитрием Ивановичем прошли по узорчатому полу мимо стоявших думных бояр и трону, где сидел человек, получивший впоследствии прозвище Грозный. Мы встали перед троном на колени и уперлись лбом в пол.
Неожиданно прозвучал мягкий негромкий голос царя:
– Дмитрий Иванович, а кого это ты привел с собой? Что-то очень этот отрок на тебя смахивает.
Не поднимая головы, воевода заговорил:
Милости и справедливости прошу великий государь. Сын это верного слуги твоего окольничего Щепотнева Аникиты Ивановича, служившего тебе беспорочно. Шесть лет назад выкрали враги отрока из дома и в леса Новгородские увезли. Промыслом божьим единственный он выжил в язву моровую и бабкой знахаркой воспитывался. Проявил он знания лекарские и был замечен воеводой твоим из Торжка, который и признал отрока. И послал его мне, бо я, один из немногих, кто опознать его может. И прошу, государь рассудить по справедливости и вернуть сыну боярскому земли вотчинные, и взять его на службу царскую в том чине, как ты пожелаешь великий государь.
– С колен подымитесь, – снова раздался негромкий голос, но в нем была такая сила, что я вскочил, как подстреленный.
Хмурый лик царя разгладился, глядя на мои скакание.
Он перевел взгляд на Хворостинина и ехидно улыбнувшись, спросил:
– Так в чем же твой интерес Дмитрий Иванович, что ты так за мальчишку вступаешь?
– Так ни в чем у меня нет интереса государь, только несправедливость исправить.
