Прыжок в прошлое. Дилогия (СИ) - Сапаров Александр Юрьевич (книги бесплатно .TXT) 📗
Я автоматически осматривал раненых, делал перевязки, ничего сложного там не было, а в голове лихорадочно перебирал, кому я так перешел дорогу, что из-за меня положили целый обоз.
– Неужели это Ставр такой ненормальный? ведь на него воевода в первую очередь теперь думать будет. Да нет, похоже, это кто-то другой. Но кто?
Видимо кто-то все-таки узнал о переговорах воеводы с Хворостининым и почему-то хочет убрать меня из-за этого. Но зачем? Ведь я собой ничего не представляю, ноль на палочке. Так ничего и не придумав я пошел смотреть Лизу. Девочка по-прежнему лежала к кровати, лицо ее было слегка припухшим, а нос казался картофелиной, на которую с тревогой смотрела ее мать. Я успокоил женщину и сказал, что отек скоро начнет проходить. Признаков инфекции не было, и я вновь, обработав операционный шов спиртом, вышел с женской половины.
Со слов толпившихся на улице зевак, в Торжок уже выехал гонец со срочным донесением, и на завтра ожидалось прибытие стрельцов, а сейчас местное ополчение готовилось к завтрашнему выступлению вместе с ними, потому, что короткий зимний день уже клонился к закату. Вечер в постоялом дворе был грустный, новых постояльцев не было только двое легко раненых возчика, набрались сил, чтобы посидеть за столом вместе со спасшим их купцом, мы с Антохой также тихонько поужинали и ушли спать. Антоха, как всегда обнюхал все щели, закрыл двери на крюк и припер ее чурбаком, на мою ухмылку он ответил:
– Береженого, бог бережет.
На следующий день мы проснулись рано, сна не было ни в одном глазу, да еще блохи совсем распоясались от тепла и кусали все злобнее. После легкого завтрака я посмотрел девочку, отек на лице спадал, все было хорошо и швы через пару дней можно было спокойно снять. Радостная мать не знала, что мне предложить и куда усадить.
Когда совсем рассвело, со стороны Торжка послышался конский топот и в деревню, на рысях влетело человек сорок конных воинов, к моему удивлению возглавлял их сам воевода. Он спешился и подошел ко мне:
– Вот, не успели расстаться, как снова свиделись, – неудачно пошутил я.
Воевода улыбнулся одними губами:
– Да уж лучше по таким поводам не встречаться, Ну где там ваш купец, который видоком был, будите его с нами пойдет. Но в доме заголосили и с воплем:
– Ой, убили, ой, убили, – из дома выскочила простоволосая женщина.
– Ну, кого там опять убили, – пробурчал воевода и звеня доспехами тяжело пошел в дом, Когда я через его плечо заглянул в комнату, то увидел что на кроватях лежат мертвые возчики с перерезанным горлом а у купца в груди торчит рукоятка ножа.
Воевода обернулся и тяжелым взглядом, от которого мне стало не по себе, обвел окружающих:
Хозяин постоялого двора рухнул на колени вместе с женой и закричал:
– Не вели казнить, не виноватые мы, ничего про это не ведали.
Воевода обернулся к сопровождающим:
– Всех кто здесь есть под замок. Охрану оставить, и если кто уйдет, шкуру спущу, а сейчас к побоищу едем. Я побежал седлать коня и на ходу рассказал Поликарпу Кузьмичу о словах купца. Воевода внезапно остановился:
– Вот оно как дело то двинулось, видать мои цедулки, кто-то перехватывал. Недосуг сейчас про это говорить, надо ехать, потом с тобой об этих делах побеседуем. Хорошо, что сам сегодня решил поехать косточки поразмять, вот тебе и поразмял.
Я вскочил в седло, и мы по, накатанной возами дороге, понеслись вперед.
Через полтора часа мы подъехали к месту засады. Если бы мы не были предупреждены, то ни за что бы не догадались, что здесь вчера было ограблен купеческий обоз. Поваленные деревья, за которыми, по-видимому, стояли стрелявшие были растащены по сторонам. Снег был разметен так, что закрывал все следы и кровь. Лишь следы саней в сторону ближайшей речки объясняли все. Когда мы вышли на лед, там обнаружили небольшую, уже замерзшую прорубь, и багор, которым по-видимому заталкивали трупы, а может еще и живых, под лед. А следы обоза спокойно уходили вдаль по тракту.
Мы еще немного покрутились вокруг, пытаясь найти хоть что-нибудь, указывающее на нападавших, но тщетно. Разбили бердышами прорубь и попытались веревкой с крюком от багра подцепить трупы, но течение в реке было сильным и, по-видимому утопленников уже унесло ниже. Воевода отправил десять человек по следам обоза с наказом проверить по возможности его путь, а все остальные повернули назад. Ехали молча, все устали, замерзли, я также немного продрог и с нетерпением ждал возвращения на постоялый двор. В голове бродили всякие мысли, я вспомнил подозрительную троицу, сидевшую за столом, непонятную рану дочки хозяина и по пути рассказал это все воеводе. Тот на ходу покрутил длинный ус и сказал только:
– Приедем, будем разбираться.
Когда мы приехали, то все было тихо, все жильцы сидели под замком, но печи были протоплены охраной, которая уже подъедала запасы трактирщика. Слегка перекусив, воевода с завоеводчиком уселись в зале, выгнали оттуда всех присутствующих и по очереди стали опрашивать всех посаженных под замок.
Я же тем временем подошел к Лизке, которая все еще лежала в постели, но уже вполне пришла в себя и стреляла по сторонам боязливыми глазами, правая щека у нее, еще была неподвижной, но говорить она хоть и с трудом, но могла.
Я уселся напротив нее и сказал:
– Лизавета, я все знаю, что случилось, давай рассказывай всю правду?
Та, глядя на меня, зарделась, как маков цвет и, опустив глаза начала рассказывать.
– Вы же видели Данила Прохорович, напротив вас, сидели три мужика. Вот главный, они его Фрол называли, он на меня вообще не смотрел, а вот Яшка, который моложе, все на сеновал звал. А когда он монету серебряную показал, я и пошла с ним. А когда мы зашли в сенник он мне уд свой вонючий в рот запихал, я испугалась и укусила его, больно, он даже закричал. Так он нож свой выхватил и по лицу мне полоснул, и сказал, если хоть кому вякну, они всех убьют, вот я тятеньке и сказала, что о серп порезалась.
А как третьего звали, они при тебе говорили?
– Нет, не знаю я, не слышала, Данила Прохорович, а вы тятеньке моему не рассказывайте, а то он меня вожжами запорет, не расскажете ведь?
– Не расскажу, не расскажу, спи себе, – сказал я и ушел.
Разборки между тем шли полным ходом, был слышен рев Поликарпа Кузьмича, затем кого-то били, потом плач, женские крики, потихоньку все затихло, все были выпушены, а за столом остался сидеть воевода с о своим помощником Петром. На столе высилась корчага с медовухой, и они усиленно ею наливались. Перед ними стоял хозяин с огромным синяком под глазом и внимательно слушал, что ему говорили.
Я подошел к начальству и, дождавшись ухода хозяина, попросил разрешения рассказать, все, что узнал от Лизы. Они уже знали о присутствие в трактире трех неизвестных, но вот имен назвать никто не мог, и мои сведения оказались кстати.
– Слушай Данила, а как ты дошел до того, что девка врет? – спросил меня воевода.
– Так Поликарп Кузьмич, серп же с зубчиками, рана у нее должна бы рваная быть, как пилой пилили, а тут, как очень острым, чем разрезано. Я еще, когда зашивал, на это внимание обратил, только, кто же знал, что дальше то так обернется. И похоже, что тать то леворукий был, с левой руки такая рана получается.
– Да уж давно на вверенной мне земле, такого не было, эх государь меня за это дело не пожалует! – и воевода в расстройстве швырнул латную рукавицу на пол.
– Кровь из носу, этих татей надо разыскать и на березах развесить!
Понимаешь, Данила дело тут такое, получается, пойдем-ка к тебе, потолкуем.
Мы прошли ко мне в пристройку, выставили Антоху на охрану, и воевода начал обстоятельно знакомить меня с ситуацией, сложившейся с моим появлением.
Рассказывал Поликарп Кузьмич долго, обстоятельно рода перечислял до Рюрика но в вкратце выходило у него следующее:
– Шестнадцать лет назад свел случай молодого еще тогда Дмитрия Ивановича Хворостинина и боярыню Щепотневу Анастасию, была она красива до невозможности и тогда была уже замужем за старцем древним, но богатым. Детей у нее тогда не было, и вот, как уж там это произошло, но полюбились они друг другу. И родила боярыня через девять месяцев мальчика, старец тот уже некрепкий умом был и считал, что так и хорошо, хотя окружающие то все понимали. Все было бы ничего. Но вот шесть лет назад старец этот помер, наконец, а родни там было, выше крыши, и тут то и пропал мальчишка. И хотя все знают, что сын это Хворостина, а выходит, что наследник он Щепотнева. А жил этот Щепотнев уединено, в дела царские не лез, все его приказы с послушанием и успехом выполнял и был ему все эти годы прибыток великий. А Анастасия после пропажи мальчишки умом немного тронулась, все молилась и молилась, и вот в прошлом годе постриг приняла. И вот тут появляется снова наследник – ты то есть, да еще и есть люди готовые тебя признать, а вотчины то уже все поделены, так вот и видимо кто-то уже решил тебя извести, а уж обоз просто под руку попался. А кто это, много думать не надо, дальше там по тракту вотчина боярина Трунова Игоря Ксенофонтовича, вот ему то ты первая помеха будешь. Дмитрий Иванович перед царем ходит, на виду, если попросит за тебя, то будешь с прибытком, а у него убыток большой образуется. Уж, как я берегся, но видно попало письмо не в те руки.
