Пока мы не встретимся вновь - Крэнц Джудит (читаемые книги читать .txt) 📗
— Что может быть?
— На будущей неделе Элен и Джо устраивают прием для студентов. Не хотите пойти со мной? Только предупреждаю, что все гости будут из Департамента восточных искусств. Думаю, впрочем, что они вам понравятся… Я знаю, что вы им нравитесь.
— С чего вы взяли? — спросил Бруно. — Я ведь не разделяю их профессиональных интересов.
— Бруно, иногда вы бываете таким… таким бестолковым! Вы им нравитесь потому, что вы — это вы и… — Она запнулась.
Бруно показалось, что она подбирает слова, стараясь сформулировать свою мысль.
— И что?
— Ради всего святого, Бруно, они… слышали о вас, — взволнованно сказала Мари. — Полагаю… им будет любопытно. Некоторые из них вообще сомневаются в вашем существовании, считая, что я вас выдумала.
— Разве вы говорите обо мне со своими однокашниками?
Мари повернулась к Бруно и взглянула ему прямо в глаза невыразимо искренним взглядом. Она говорила так серьезно и с таким пылом, какого раньше Бруно не замечал в ней.
— Я ничего не могу с этим поделать, Бруно.
— Ты — самый законопослушный водитель, какого я знаю, — сказала Фредди Дэвиду, когда они ехали по почти пустынному бульвару Сансет. — Ты когда-нибудь превышал скорость?
— Возможно, в колледже, но не нарочно. Когда в больнице видишь столько раненых, пострадавших в автокатастрофах, то пропадает желание кого-то обогнать.
— Да, я могу это понять, — согласилась Фредди.
Два месяца назад, отправившись с Дэвидом в ресторан на пляже, она подумала, что он тщательно соблюдает правила, установленные Департаментом дорожного движения, поскольку понимает ее страх перед внешним миром, по опыту знает, какой шок, головокружение и опасения перед внешним миром возникают у человека, который провел несколько месяцев в больничных стенах. Ей казалось, что он заставлял себя соблюдать установленную скорость, чего не делал ни один водитель в Калифорнии. Но теперь, встречаясь с Дэвидом два месяца не реже трех раз в неделю, Фредди поняла, что соблюдение правил было для него органично.
Фредди снисходительно улыбнулась. Дэвид — великолепно организованный человек. Мог ли предположить кто-нибудь из женщин, что доктор, проводивший такие смелые нейрохирургические операции, способен приготовить прекрасный обед, точно следуя букве рецепта и никогда ничего не делая на глазок. Кто из его пациентов, испытавших на себе его новаторское, творческое отношение к медицине, подозревал, что Дэвид в своей библиотеке расставил книги не по именам авторов, а по названиям в алфавитном порядке, как в словаре, что он никогда не оставлял книгу открытой даже на несколько минут, поскольку от этого портится переплет. Если покупатель, открывая книгу, перегибал переплет, Дэвид возмущался вслух. Волнуясь, он походил на мальчишку.
А его патефонные пластинки! Дэвид учил Фредди, как их нужно брать за самую кромку ладонями, так, чтобы пальцы не отпечатывались на черной ребристой поверхности, объяснял, почему их следует помещать в пакетики из тонкой бумаги прежде чем положить в конверт, а перед этим тщательно протирать специальным кусочком ткани, чтобы не оставалось пылинок. Лишь изредка они спорили. Дэвид имел обыкновение прослушивать пластинку до конца, Фредди же иногда хотелось остановить пластинку, не дослушав ее, но он заставлял ее дождаться момента, пока игла его «Мегавокса» не отключится автоматически. «Ты можешь случайно повредить пластинку, если будешь снимать иглу вручную», — объяснял Дэвид, и Фредди поняла, что он абсолютно прав, со стыдом вспомнив, как они с Джейн слушали части то одной, то другой мелодии на своем стареньком ручном патефоне, небрежно меняя любимые пластинки.
Дэвид действительно «лепил» ее, подумала Фредди, когда он остановил «кадиллак» на красный свет светофора так мягко, что она даже не почувствовала. У Фредди в спальне всегда был угол, где вперемешку валялись самые разные вещи: журналы, свитера, письма, газетные вырезки, неоплаченные счета, туфли, на которые предстояло поставить набойки, фотографии, не поместившиеся в альбом. Она называла этот угол «крысиным гнездом». Но, как ни странно, это идеально подходило для хранения документов. Пытаясь отыскать что-нибудь важное, Фредди всегда направлялась к «крысиному гнезду» и обязательно находила. Но когда она попыталась соорудить маленькое «крысиное гнездо» в спальне Дэвида, с которым проводила теперь много времени, то натолкнулась на непреклонное сопротивление.
«Это очень дурная привычка, дорогая. Ведь совсем не трудно положить вещь на место, если она тебе не нужна, или повесить в шкаф, как только ты ее сняла. Я понимаю, что это скучно. И вообще, я — педант по части аккуратности. Ты же знаешь, в операционной в любую секунду необходимо знать, где что находится». И Фредди прекрасно поняла его, более того, оказалось, совсем не трудно класть вещи на места. Теперь «крысиное гнездо» оставалось только дома, но всякий раз, роясь там, Фредди чувствовала себя виноватой и твердо решила избавиться от этой привычки.
В самом деле, если они собираются пожениться, думала Фредди, от растерянности наморщив нос, лучше привыкать к порядку заранее, да и Энни необходимо приучать к этому — ведь она переняла от матери эту дурную привычку. А может, это — генетическое?
Выйдя из больницы, Фредди поняла, что Энни, безусловно, следует остаться в Англии на весь учебный год. Она уделяла девочке очень мало внимания. Дочь вернулась домой к началу учебного года, и Фредди стало трудно продолжать роман с Дэвидом на глазах у девятилетней девочки. Ни одной ночи Дэвид и Фредди не спали вместе; они никогда не просыпались в одной постели, потому что ему приходилось привозить ее домой не слишком поздно — ведь с самого утра ему предстояло отправиться в «Кедры».
Дэвид — самый внимательный и чуткий любовник, о каком только может мечтать женщина, думала Фредди, глядя на его сосредоточенное лицо, и счастье переполняло ее. Нежный, мягкий, ласковый, Дэвид заботился о том, чтобы Фредди испытала такое же наслаждение, как и он… а, может, и больше. Только с двумя мужчинами она могла сравнивать Дэвида, но Фредди не помнила, интересовались ли Тони и Мак тем, испытывает ли она удовлетворение. Может, Дэвид уникален и обладает особой чуткостью, или же он просто хорошо изучил ее реакцию? С ним Фредди всегда испытывала полное удовлетворение после близости.
Интересно, способен ли Дэвид внезапно, в самое неподходящее время схватить ее и сорвать одежду — нетерпеливо, поспешно и горячо? А ведь это вносит разнообразие в сексе! А может, это вообще не свойственно Дэвиду? Не исключено, что он так и поступит: период ухаживания закончится, если они поженятся. Но когда же такое может произойти?
Дэвид сдержал слово: он больше не заговаривал о браке. Он не оказывал на Фредди никакого давления, ожидая, когда она сама примет решение. Фредди чувствовала, что какая-то неведомая сила побуждает ее сказать «да» этому человеку, любовь которого к ней проявлялась во всем. Только безумная не согласилась бы выйти за него замуж.
А вот сегодняшний обед заставляет ее нервничать, подумала Фредди. Обед с матерью Дэвида. Уже дважды ей удавалось уклониться от приглашения, но в конце концов она решилась его принять. Обед с матерью Дэвида еще не означает, что она готова стать ее невесткой, напомнила себе Фредди. Это лишь долг вежливости, не более того. Никакого давления. Ведь не заставил же ее Дэвид встречаться со своими сестрами, хотя, наверное, для Энни совсем не плохо приобрести теток.
Дэвид убедил Фредди, что это самый обычный обед, такой же, как всегда. «Хороший сын теперь кажется чем-то старомодным, — сказал Дэвид с мягкой иронией, — но я же не виноват, что она — добрая мать». Он хорошо знает, что у нее тоже добрая мать, и, не живи они за тысячи километров друг от друга, у Евы с ней установились бы отношения не менее доверительные, чем с Дельфиной.
Сьюзен Грюнваль Вейц, овдовевшая три года назад, жила на одной из зеленых и тихих улиц в шикарном месте Бэль-Эйр, чуть восточнее Брентвуда. Дэвид и Фредди свернули с бульвара Сансет и вскоре подъехали к ее дому в элегантном виргинском стиле — удивительно пропорциональному большому белому особняку за высокими воротами.
