Обитель любви - Брискин Жаклин (книги txt) 📗
Бад налил племяннику кофе.
— Вы с Тессой собираетесь съехать отсюда, — сказал он.
Кингдон удивленно посмотрел на него.
— Тебе интересно, как я узнал об этом? Да очень просто. Раньше ты никогда не спускался вниз, чтобы поговорить со мной наедине. Значит, сейчас ты что-то задумал. Я прав, не так ли?
После некоторого колебания Кингдон утвердительно кивнул.
— Ну, тогда я начну первым, — сказал Бад.
— Валяйте, дядя. Я буду завтракать и не стану обращать на вас внимания.
Они рассмеялись.
— Ну, во-первых, — проговорил Бад, — с твоей стороны было очень любезно, что ты все это время жил у нас.
Кингдон выразительно оглянулся на дом, потом бросил такой же взгляд на роскошный сад и ответил:
— С моей стороны это была не такая уж и жертва.
— Но ведь сейчас у тебя медовый месяц, Кингдон. Я же не слепой. — Бад положил себе на блюдечко несколько долек апельсина. — Ты знаешь, мне не очень-то была по душе мысль о том, что ты станешь моим зятем. Но ты сам мне всегда нравился. Ты мужественный парень. Я имею в виду не твои сумасшедшие полеты, а то, что ты без лишних слов защищал Лайю. Поступить иначе было бы много проще. А я сделал глупость, поверил в ее небылицы о тебе.
— Могли бы этого и не говорить.
— Словом, — произнес Бад, откинувшись на спинку стула, — считай, что я извинился за это.
Это извинение мало что значило для Кингдона, но по лицу дяди было видно, что он говорит искренне, и это очень тронуло Кингдона.
— Может, мне это привиделось, дядя, — сказал он. — Неужели это я, пытаясь понравиться тестю, ставлю себя в дурацкое положение?
— Напротив, это хорошо, Кингдон. — После паузы Бад кивнул в сторону сада. — Видишь вон то дерево?
Среди кактусов росло одинокое дерево высотой около десяти футов. Кора, покрывавшая его стройный ствол, была ярко-зеленого цвета.
— Знаешь, как оно называется? — спросил Бад. — Паловерде. В переводе с испанского — «зеленое дерево». В районе Лос-Анджелеса таких деревьев очень мало. Одно из них росло здесь, на этом плато. И мой пращур назвал свое ранчо в его честь.
— Впервые об этом слышу!
— Для паловерде родной дом — пустыня. Оно научилось выживать в песках благодаря тем же уловкам, что и кактусы. У него почти нет листвы, поэтому оно не расходует драгоценную влагу, а его кора поглощает солнечный свет. Вот почему у него кора такого сочного зеленого цвета. Впрочем, во влажную пору паловерде, похоже, вспоминает, что оно все-таки дерево, и украшает себя несколькими листочками. Но когда почва пересыхает, они опадают. Поскольку наш пращур назвал именем этого дерева свое ранчо, неудивительно, что паловерде всегда имело для меня особенное значение. — Бад посмотрел прямо в лицо Кингдону. — Гарсия не Бог весть какой плодовитый род. Все наши родственники — потомки сестры моего прадеда. Нас немного, но все крепкие и здоровые. Среди Ван Влитов нытиков тоже не бывало.
Кингдон медленно опустил вилку. Во рту появился вкус горечи. Дядя заговорил о детях. Но как же он — именно он! — может говорить об этом?! Или он, как и Тесса, руководствуется интуицией, внутренней бессознательной уверенностью? Если так, то отчего же у него случился сердечный приступ?
— Дядя, вы сами только что сказали, что у паловерде почти не бывает листьев.
— Не надо, Кингдон. Тебе прекрасно известно, как к этому относится Тесса. Ей непременно захочется иметь хотя бы одного.
Кингдон залпом выпил кофе.
— Тесса говорила, что ты подумываешь уйти от Римини? — спросил Бад.
— Это моя последняя картина. Мы с Тексом Эрджилом решили купить «Зефир-Филд».
— И сможете этим прокормиться?
— Полеты для зрителей, доставка почты, пассажирские рейсы. Текс будет продолжать сниматься в трюках. Ну и так далее... Летное поле в хорошем состоянии. Но, впрочем, больших денег ожидать не приходится.
— А вам, ребята, не приходила в голову мысль заняться авиастроением? У братьев Локхид неплохо работает их небольшой заводик. И у Глена Кертиса дела идут хорошо. Он переехал на восток, но не перестал быть нашим земляком.
— Я смотрю, вы здорово подготовились к разговору со мной.
— Если честно, мне больше понравилось бы, если бы ты заинтересовался нефтью.
— Я?! Дядя, я же не бизнесмен.
— Если «Паловерде ойл» начнет выпускать самолеты, ты станешь заправским бизнесменом!
— А знаете, дядя? Вы, пожалуй, правы.
— И потом, ты уже участвуешь в нефтяном бизнесе, хоть по-прежнему отказываешься принимать чеки от Три-Вэ.
— Это он вам сказал?
— Да, был такой разговор. Он тяжело переносит твой отказ брать деньги. — Бад сделал паузу, а потом добавил: — По-моему, довольно одной многолетней междоусобицы в нашей семье.
— Я как раз хотел позвонить отцу. Если увидите его раньше, передайте, что я непременно свяжусь с ним.
— Вот это дело, — сказал Бад с улыбкой. — Кингдон, твой отец навсегда останется для меня пацаном, за которым нужен пригляд старшего. Когда он приходит сюда и мы роняем в пивные кружки ностальгические слезы, меня вдруг начинает беспокоить, что он не на Сигнал-хилл, не вместе со всей бригадой. Как только появляется необходимость в свежей идее — лучше твоего отца не найти. Но постоянный труд не для него. Он даже не знает, сколько баррелей качает его вышка и кто покупает неочищенную нефть. Возможно, что он опять все потеряет.
— Он такой, мой папаша. Предпочитает грезы реальной действительности. Однажды потеряв все, он сможет начать все сызнова. — Кингдон вертел в руках вилку и как бы невзначай спросил: — Вы не забудете передать отцу, что я хочу его видеть?
— Не забуду.
— Так. Теперь насчет дома, — неожиданно сказал Кингдон.
— Дома?
— Я признался, что мы с Тессой собираемся отсюда уехать. Разве вы не собирались предложить нам дом?
— У вас с Тессой уже есть дом. На бобовых полях Беверли-Хиллс.
— Откуда вы знаете?
— Я не так глуп, как может показаться на первый взгляд, — ответил Бад. — А теперь выкладывай: зачем пришел?
Кингдон смутился.
— Я думал, что вы не отпустите ее на бобовые поля без борьбы. Дядя, вы замечательный человек!
— Я простой деревенщина, — хмыкнув, проговорил Бад. — И потом, Амелия всегда пресекала любые мои попытки как-то контролировать жизнь Тессы. Так что можешь передать своей жене, пусть укладывает чемоданы.
— С этим я и сам справлюсь.
Они улыбнулись друг другу. Кингдон, отодвинув стул, встал из-за стола. Бад тоже приподнялся.
— Я рад, что нам удалось поговорить, — сказал он.
— Я тоже, — ответил Кингдон. Он не сделал ни одной уступки и вообще больше молчал во время разговора, но добился того, чего хотел. Уладил свои отношения с дядей и простил отца. Когда он покинул веранду и вошел в свою комнату, им овладело удивительное чувство покоя и мира в себе, словно он принял дозу наркотика.
Тесса лежала в постели в той же позе, в какой Кингдон ее оставил — свернувшись калачиком. Но она уже проснулась и, когда он тихонько притворил за собой дверь, сказала:
— Доброе утро!
— Тебе тоже, — ответил он, садясь на краешек постели.
— Ты ел бобы?
— Позавтракал с твоим отцом.
Она обратила внимание на его слова «с твоим отцом», а не «с дядей», но ничего не сказала. Спросила только:
— О чем вы говорили?
— Я сказал ему, что пришло время нам обзавестись собственным домом. Не волнуйся, милая. Я сказал это осторожно. По крайней мере мне так показалось. Потому что второго сердечного приступа от моих слов не последовало.
— А о чем еще вы говорили?
— Да так. Он предложил мне работать в «Паловерде ойл». Я дал ему от ворот поворот. Тогда он пожелал купить мне какой-нибудь авиастроительный заводик. Он подробно изучил этот вопрос.
— Ты и от завода отказался?
— Нет, я решил обсудить это завтра с Тексом.
Она села на постели и взяла его за руку.
— Я хотела тебе сказать...
На ее обычно безмятежном лице появилось выражение тревоги.
