Александр Македонский и Таис. Верность прекрасной гетеры - Эрлер Ольга (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Много прояснилось для Таис и в их личных отношениях. Ей припомнился один курьез. Александр удивился, узнав, что она не спит ни с кем, кроме него:
— Но меня же часто нет рядом? Кто-то же должен делать тебе хорошо.
— Ты с ума сошел? Если ты мне предлагаешь такие вещи, значит, ты меня не любишь.
— Как раз наоборот, — ответил он с невозмутимой улыбкой.
— Или хочешь оправдать, что ты себе все позволяешь.
— И ты должна позволять себе все, все, что ты хочешь.
— Но я не хочу.
— Это другое дело. Мне важно, чтобы тебе было хорошо всегда — рядом я или нет. Хотя ты права, так хорошо, как я, тебе никто не сделает. (Его вечная самоирония. Надо же, находились умники, считавшие ее хвастовством.)
Сейчас она поняла его, а тогда обиделась.
Властвуя над миром, он оставался ее покорным рабом. Он не сказал ей ни одного злого слова, зато не уставал восхищаться ею, повторять слова любви. Никогда не упрекал, даже если она бывала сто раз не права, лишь шутил по-доброму или посмеивался. В делах он был жестким, а с ней — только мягким, терпеливым, что было непросто при его вспыльчивом, крутом характере. А как любил ее — самозабвенно, нежно и страстно — и говорить не стоит!
И не надо. Никому не надо знать об этом — самом главном, сокровенном и прекрасном.
Только сейчас ей прояснился секрет того, почему он так чувствовал и понимал ее — ведь он же сам чувствовал то же. Даже его чудесное появление в Кармании, когда Таис рожала и он спас ее, никогда не удивляло ее. — Иначе просто не могло быть.
— Что будут знать обо мне потомки? — заметил он когда-то. — Он завоевал полмира. Именно это — внешнее. А о том, каким я был человеком, чем жила моя душа — не будет знать никто, да и не надо. А о тебе? В лучшем случае, что была красавицей. И ничего о твоей нежности, уникальном даре любить, наполнять жизнь высоким смыслом и бесконечным счастьем.
Желание Александра держать их отношения в тайне всегда смущало Таис. И только когда она узнала истинное лицо людей, ту мерзость и низость, на которую оказались способны бывшие друзья и соратники, она поняла, как хранил ее Александр, и на какие жертвы шел из любви к ней.
Да, соратники. Какая метаморфоза! Александр своим поведением, примером подтягивал людей до своего уровня, заставлял их проявляться с лучшей стороны. Или держал свору в крепкой руке? А когда вожака не стало, свора позабыла о своем благородстве и бросилась перегрызать друг другу глотки.
Блаженны погибшие ранее, не дожившие до страшных времен, когда друзья-товарищи, сражавшиеся плечом к плечу, жившие одной жизнью, верившие в одни идеалы, стали врагами и начали братоубийственную сорокалетнюю войну за империю Александра, которая утонула в крови, слезах и пепле. Такой вышел погребальный костер великому Александру. И погибли-то почти все, то объединяясь в союзы, то снова становясь врагами — Пердикка, Кратер, Арридей, Евмен, Антигон, Лиссимах, Селевк.
Соратники… Кассандр, сын Антипатра, приказал побить камнями Олимпиаду, мать великого Александра, и она мужественно встретила свою смерть. В темнице в Амфиполе после многолетнего заключения с согласия всех диадохов были уничтожены Роксана и ее двенадцатилетний сын Александр. Этой смертью Роксана заплатила за убийство Статиры, второй жены Александра, которую уничтожили по ее приказу вскоре после смерти Александра. На всякий случай лишили жизни Барсину и ее сына Геракла, сестру Клеопатру сожгли. Так расправились с женщинами, игравшими какую-то роль в жизни Александра, с его реальными и возможными детьми. Сисигамбис ушла из жизни по своей воле, предупредив события. На Таис — подругу генерала Птолемея и мать его детей, не пало никаких подозрений, никто не догадался, что она была единственной любимой женщиной великого царя. Ей не перерезали горло, не всадили нож в сердце, ее не побили камнями, не удавили, не заморили голодом в темнице. Александр сохранил ей жизнь.
У Таис не было ни сил, ни желания вникать в грязную свару под названием борьба за единство империи, борьба за раздел империи, за идеи, за наследие, за имя великого… Мерзко и противно. Лицемерие, предательство, подлость — вот как это все называется. Если бы она была в состоянии здраво воспринимать Птолемея, она бы ненавидела его за то, что он принимал в этом участие. Но она воспринимала его не более чем слабую тень, поэтому и ненависть ее держалась в рамках.
Еще до начала открытой войны всех со всеми, сатрапии были поделены между генералами, и Птолемею, предложившему этот раздел, досталась самая богатая и географически почти независимая сатрапия — Египет. Туда-то, в Мемфис, переехал Птолемей вместе в больной Таис, прихватив заодно саркофаг с телом Александра. Легенда, а они начали слагаться еще при жизни Александра, гласила, что богатство и благополучие посетит ту страну, где будут находиться останки «счастливого Александра». Вот так она все-таки оказалась в Египте, в Мемфисе. Приплыла не на корабле через Аравию с Александром, как планировал он незадолго до своего конца, а сухопутным путем с живым Александром в душе и мертвым его телом в золотом саркофаге. Так печально замкнулся круг ее жизни.
Итак, прошли два года.
Таис проснулась рано для себя. Светило солнце, но почему-то шел дождь. Дождь при солнце — необычно, а дождь в Египте — необычно вдвойне. Помимо шума дождя, она услышала голоса людей, смех, хлопанье дверей — звуки жизни за окном ее затемненной комнаты, и удивилась этим звукам. В соседней комнате Геро объясняла рабу, что купить на рынке, отсчитывала деньги. Таис удивилась ее деловому тону. Послышалось шлепанье босых ног.
— Что ты здесь хочешь, Лаг?
— Я кошку ищу, убежала куда-то. Адониса испугалась, — ответил мальчишеский голос со смехом. Таис удивилась тому, как бойко разговаривал ребенок.
— Не бегай здесь, разбудишь маму, — строгим шепотом ответила Геро. — А наследил как!
Когда все стихло, Таис медленно, держась за стены, вышла из своей спальни и огляделась вокруг. О ее ноги потерлась откуда-то взявшаяся кошка. На столе стоял раскрытый ларец, полный золотых и серебряных монет, и на каждой из них был изображен Александр.
Александр…
Таис стала перебирать монеты, поднесла к глазам серебряную тетрадрахму, пригляделась: Александр с рогами Амона. Взяла в руки золотой статер с изображением Зевса на троне работы Фидия, перевернула ее и… заплакала. Александр в поднятом шлеме, с длинными локонами и сосредоточенным, почти грозным взглядом. Это его лицо, его перья на шлеме, его серьга в правом ухе, но не его монета. Это новая монета, отчеканенная после его смерти.
— Значит, жизнь продолжается?.. — прошептала Таис.
— Таис, Таис, о, Таис! Ты встала! Тебе лучше! — В дверях застыла Геро, в волнении прижимая руки к груди.
— Жизнь продолжается? — спросила Таис и посмотрела на Геро почти таким же грозным взглядом, как Александр на монете.
Улыбка сошла с лица спартанки, а в глазах появилось смятение.
— Это другая жизнь… — тихо ответила она. — И ты должна жить, — она вдруг не знала, что ей говорить дальше.
— И я должна предать его? — уточнила Таис.
— Это не предательство. Это его желание… — неуверенно начала смущенная Геро и по вспыхнувшим глазам Таис поняла, что случайно попала в точку.
«Сделай это ради меня!»
Таис почувствовала, как она ослабела от долгой неподвижности, как плохо держат ее ноги и тяжело дышится, и со стоном опустилась в кресло. Подлокотники его были украшены головами львов. Это было ее старое кресло, так же как и стол на изогнутых ножках с ляпис-лазуревой инкрустацией сцены охоты. Вдоль стены стояли ее высокие медные светильники, украшенные свежими цветами, ветками вьющихся растений. Их украсила Геро, но так, как это всегда делала Таис. Ее же стараниями были развешаны шелкотканые гобелены и легкие драпировки, повсюду в вазах стояли розы. Кошка снова потерлась о ноги Таис. Кошка была новая, египетская, серого цвета, какую всегда мечтала иметь Таис, — цвета своих глаз и со своим профилем. Александр иногда называл ее кошкой. Александр, отпечатанный на монетах и в ее сердце — навсегда.
