Пороки и их поклонники - Устинова Татьяна Витальевна (хорошие книги бесплатные полностью .TXT, .FB2) 📗
– У вас расстроены нервы, – неторопливо произнес Архипов.
– Вас никогда не пытались сбыть с рук? – язвительно спросила она. – Вы хоть раз в жизни шли домой, зная, что в любую минуту вас могут выставить? Что ужинать не дадут? И не потому, что все вокруг… чудовища, а потому, что никому не важно, поела я или нет, где я была, жива ли я?!
– Прошло пятнадцать лет. Пятнадцать – я ничего не путаю?
– Не путаете. Пятнадцать.
– Лизавета Григорьевна обожала вас, – заявил Архипов неизвестно зачем. Утешить хотел, что ли? – Обожала. Она три часа просидела у меня и заставила написать обещание, что я вас не оставлю.
Тут Маша Тюрина вдруг улыбнулась.
– Да, – сказала она с гордостью, – она такая. Если уж привяжется, то берегись. Не отстанет.
– Она вас удочерила?
– Да. Но мамой велела не называть, хотя мне очень хотелось. У всех были мамы, а у меня нет. В школе я всем говорила, что она моя мама. А дома я звала ее тетей. Она говорила, что где-то есть моя настоящая мать и мы не имеем права об этом забывать, и все такое.
– Вы ничего о матери не знаете?
– Нет, – резко ответила Маша, – и не желаю знать! Она бросила меня, а я, видите ли, «должна и не имею права»! Господи, тетя была такой идеалисткой!
– Почему ваша мать ушла?
– Потому что у нее случился роман, – объяснила она со светлой ненавидящей улыбкой. – Я это прекрасно помню. В Сенеже квартировал какой-то авиационный полк. «Летчики, пилоты, бомбы, пулеметы», все как следует. За матерью кто-то стал ухаживать, потом его перевели, и она уехала за ним. Все.
– И с тех пор вы не виделись?
– Нет. Мне наплевать на нее.
Хорошо, если так. Только не наплевать тебе, дорогая Маша Тюрина. У тебя вон даже ручки трясутся, когда ты про нее говоришь.
– А ваш брат?
– Что?
Она отхлебнула кофе и опять обхватила ладошками чашку.
– Откуда он взялся? У него был ваш адрес? Или вы с ним общаетесь?
– Адрес, конечно, был. – Она слегка удивилась. – Тетя никогда не скрывала, где мы живем, и никуда не переезжала. Она привезла меня именно в эту квартиру, и мы в ней жили… все это время. Когда она меня забрала, адрес Гале оставила. А Макса я не видела с тех пор, как он… сосал пятку. Я его тогда любила. И он меня любил. Я с ним гуляла. Приду из школы, соберу его, в коляску – и гулять. Там, знаете, везде булыжник. Мы едем, колеса по булыжнику стучат, листья падают. Осень, что ли, была? Возле хлебозавода в палатке нам давали рогалик, один на двоих. Там такая добрая тетка торговала, она нас знала. Помните, были рогалики по пять копеек?
– Помню.
– А нам она просто так давала. Мы разламывали и ели. Макс маленький был, он его сосал, вся мордочка грязная делалась. Я к озеру ехала, умыть его, чтобы Галя не ругалась. Вода холодная, аж пальцы сводит, разве такой можно ребенка умывать?! Но я тогда ничего не понимала. А приезжали мы уже затемно. Когда тетя решила меня забрать, Галя все причитала – кто с ребенком станет гулять?
Они помолчали.
– Я по нему скучала, – призналась Маша через некоторое время, – очень. Он мне снился. Я все думала: кто там без меня с ним гуляет? И рогалики. Мы же их по секрету ели, никто не знал. Кто ему станет их покупать?
– С ним вы тоже с тех пор не виделись?
– Нет. Тетя все хотела поехать, и все не складывалось. А однажды я подслушала, как она кому-то по телефону сказала, что не хочет ехать, чтобы меня не травмировать. Говорю же, идеалистка!
– А почему он именно сейчас приехал? Не год назад и не через год? Тоже не знаете?
Она покачала головой.
– И даже не догадываетесь? И ничего не предполагаете?
Архипов встал и ушел к плите. Пока он шел, в позвоночнике, в самой середине, зажужжало крохотное острое веретенце, вонзаясь все глубже и глубже в нервы и кости. Он оглянулся и понял – Маша Тюрина пристально смотрит ему в спину.
Он чуть не попросил – отвернитесь.
Вместо этого он сказал:
– Хорошо. С родственниками разобрались, более или менее. Теперь давайте разберемся с песнопениями и ключами от квартиры.
Тут одновременно произошли два события.
Зазвонил телефон, и в дверном проеме нарисовалась тощая фигура в розовой кофтенке и шортах, подвязанных веревкой примерно на уровне подмышек, отчего фигура походила на пионервожатого времен кукурузной советской удали. Не хватало только галстука и дерматиновой папки с речевками.
– Вот ваш брат, – представил Архипов непринужденно, – Макс Хрусталев.
– Доброе утро, – вежливо поздоровались в телефонной трубке.
– Доброе, – отозвался Архипов. Голос был совсем незнакомый.
– Архипов Владимир Петрович?
– Он самый.
Краем глаза он видел, как Маша Тюрина неловко приблизилась к своему уныло-пионерскому братцу и так же неловко обняла его за плечи. Братец стоял столбом и таращил на нее глаза.
Она возила его гулять в коляске. Была осень, падали листья, и добрая тетка давала им рогалик, один на двоих.
С тех пор пошла целая жизнь.
Не хотел бы Архипов оказаться на ее месте.
– Владимир Петрович, вас беспокоят из нотариальной конторы. Меня зовут Грубин Леонид Иосифович.
– Вот как, – удивился Архипов.
– Владимир Петрович, вы не могли бы к нам подъехать? Мы работаем каждый день до пяти часов без перерыва на…
– Зачем?
– Зачем подъехать? – переспросил догадливый нотариус Грубин. – Это по поводу кончины Елизаветы Григорьевны Огус. Вам что-нибудь говорит это имя?
– О да, – согласился Архипов.
– Мы должны ознакомить вас с завещанием покойной.
– Зачем?
– Таков порядок, – несколько растерялся Леонид Иосифович. – Мы всегда знакомим…
– Простите, – перебил его Архипов, – это я все понимаю, только при чем тут я?
– Наряду со всеми, кто упомянут в завещании. Со всеми остальными наследниками.
– Господи, – пробормотал Архипов испуганно, – я что, наследник?
И оглянулся на Машу с Максом. Они стояли друг перед другом, напоминая собой манекены, которым по ошибке придали нелепое и странное положение, какого не может быть у людей, да так и оставили.
– А почему вас это удивляет? – осторожно поинтересовался юрист. – Вы ведь Архипов Владимир Петрович? Проживаете по адресу Чистопрудный бульвар, дом пятнадцать, квартира восемь?
– Совершенно верно.
– Значит, никакой ошибки, – констатировало облеченное законом лицо. – Это именно вы.
– Я знаю, что это именно я, – согласился Архипов.
– Так… когда вам удобно подъехать, Владимир Петрович? Завтра, может быть? Или сегодня получится?
– А… остальные наследники уже ознакомились с завещанием?
– Боюсь, что это конфиденциальная информация.
– Ах да, – спохватился Архипов. – А сколько их всего?
– Еще один человек.
– Тюрина Мария Викторовна? Нотариус помолчал.
– Да.
– Понятно.
– Что случилось? – издалека спросила Маша.
– Одну минуточку, – попросил Архипов Леонида Иосифовича, – мы проведем короткий брифинг. Маша, это звонит нотариус Грубин из юридической консультации по поводу завещания вашей тети. Почему-то я тоже должен явиться. Вы… поедете со мной?
– С вами? – переспросила она с сомнением. Как будто не понимала, о чем именно он ее спрашивает.
Архипов вздохнул нетерпеливо:
– Вы ознакомились с завещанием, черт бы его взял?!
– Нет еще…
– Очень хорошо. Сегодня вы не работаете?
– Нет, но…
– Очень хорошо. Леонид Иосифович, мы приедем сегодня к трем часам вместе с госпожой Тюриной, главной наследницей. Вас это устраивает?
– Да, – откликнулся нотариус, – безусловно.
«Да» было произнесено, как «нет», а «безусловно» – как «ни в коем случае».
– Давайте адрес.
И Архипов старательно записал его на отрывном листочке.
Когда он положил трубку, оказалось, что Макс Хрусталев все так же таращит недоумевающие глаза, а его сестрица все рассматривает его, как будто выискивает того, кто, сидя в коляске, мусолил свою половину рогалика. И не может найти.
