Златокудрая Эльза. Грабители золота. Две женщины - Бело Адольф (читать книги полностью .txt) 📗
– Конечно, я хорошо их представляю! – воскликнул с энтузиазмом виконт.
– Так вот, хоть она была не слишком красива и общалась с сомнительными личностями, я вбил себе в голову идею понравиться ей. Да, слово чести, меня, казалось, подстегивало, что могут говорить: «Вы знаете новость? Глаза мадам де Куланж устремлены теперь только на шевалье».
– Да, это было бы лестно.
– Очень лестно. Но, признаюсь, хотя я рассыпался в любезностях всякий раз, когда ее встречал, ее глаза не задерживались на мне. Однажды, на балу, устроенном третьим сословием, – так выражались в ту эпоху, когда название «полусвет» еще не было выдумано, я решил обратить на себя ее внимание и, задыхаясь от жары, упал прямо на руки мадам де Куланж, возле которой предусмотрительно находился. Если б вы могли видеть эффект! Мне спешили дать вдохнуть соли, смачивали виски холодной водой, в то время заливая платье моей соседки, разорвали ее платок, чтобы приложить к моему лицу… Она была вынуждена переносить все эти мелкие неприятности, поскольку ей пришлось меня поддерживать. Вы понимаете, что на другой день я должен был нанести ей визит, чтобы извиниться; я поспешил его сделать и…
– И, – продолжал шевалье, этот визит длился восемнадцать месяцев, я чудесно все помню.
– Ах, виконт, не говорите так. Я никогда не мог избавиться от опасения в отношении женщины, у которой такие большие глаза. Поверьте, они у нее существуют не для того, чтобы лучше видеть, а для того, чтобы лучше плакать. По самому ничтожному поводу она заливалась слезами: это был ноток, наводнение! Если я имел несчастье быть любезным на ее глазах с другой женщиной, она измачивала в слезах три платка. В случае неверности с моей стороны, потоп был еще сильнее. Я хотел сохранить свою свободу от такого бедствия и после того как убедился, что у меня есть непромокаемый заместитель, спасся бегством в менее влажный климат.
– А что же прекрасная плакальщица?
– Она живет в провинции и носит голубые очки.
Пока двое друзей, верные своим старым воспоминаниям, беседовали так, драматическое представление закончилось и маленький салон понемногу заполнялся.
Казимир, вместо того, чтобы направиться в бальный зал, где начинались танцы, как вконец пресыщенный человек, укрылся в этом салоне. Он блуждал несколько минут от группы к группе, когда заметил Терезу, которая в качестве дамы–попечительницы пользовалась относительным уединением.
– Как, милая кузина! – сказал он, усаживаясь рядом с ней. – Разве Мориса здесь нет?
– Он пошел побеседовать с кем–то из старых друзей, пока я танцевала, – ответила Тереза тоном, который старалась сделать немного сухим, – мы договорились встретиться в этой комнате, где ему будет легко меня найти.
– Ого! – сказал Казимир, – надвигается гроза. У вас не в порядке нервы, кузина.
– Возможно.
– Но что же такое случилось?
– Я… я сердита на вас.
– На меня? Великий Боже! И каковы же мои преступления?
– Из–за вас Морис надулся на меня, и этот бал, который должен был бы стать для меня таким приятным, теперь кажется мне противным.
– Морис дуется на вас; это серьезно. Значит, ему есть, за что себя упрекнуть. Существует общее правило: когда сердятся – чувствуют за собой вину. Не было ли между вами разговора о знаменитой графине де Брионн?
– В самом деле, – ответила Тереза.
– Морис отрицал, что он ее знает?
– Вы ошибаетесь. Морис сразу сказал, что он знаком с мадам де Брионн. Но он не признает, что между ним и графиней существуют особые интимные отношения, как утверждаете вы.
– Я ничего не утверждаю! – воскликнул Казимир. – Решено: Морис это маленький святой.
– Тогда я прошу вас, – сказала Тереза, вспомнив наказ Мориса, – не делать больше на его счет предположений, подобных тем, что вы мне высказывали.
– Значит, это серьезно? – спросил Казимир.
– Очень серьезно.
– Вы придаете такую важность тем глупостям, которые я вам наговорил?
– Ах, вы называете это глупостями? Сказать жене, что муж ей неверен! – воскликнула Тереза с простодушным негодованием.
– Этот маленький спектакль можно было бы разыгрывать каждый день, – заметил Казимир. – Как вы молоды, кузина! – продолжал он, глядя на нее с состраданием. – Если бы все замужние женщины становились несчастными из–за такой ерунды, то не было бы семьи, где по три раза на день не надо было бы кончать жизнь самоубийством! По счастью, у них много здравого смысла и они ничего стараются не замечать. Ведь существуют еще правила приличий и они знают, как держать себя, чтобы не сделаться смешными в глазах света. Я счел своим долгом дать вам в качестве родственника кое–какие маленькие сведения; я даже надеялся, что вы будете мне признательны и… Морис тоже.
– Он вам так мало признателен, что просил вам оказать… – начала Тереза.
– Значит, вы ему сказали, что это я ввел вас в курс дела? – прервал ее Казимир.
– Могла ли я поступить иначе? Он меня спросил, а у меня нет секретов от мужа.
Заметно раздосадованный Казимир закусил губы и сказал недовольным тоном:
– А! Такова–то ваша признательность за услуги? Прекрасно, кузина, я должен был этого ожидать. Но, – продолжал он, – по–моему, вы не закончили фразу. Морис, сказали вы, поручил вам передать мне…
– Он просит вас, поскольку вы не являетесь ни его другом, ни моим…
– Ну? – торопил Казимир.
– Постарайтесь приходить к нам как можно реже, – сказала она решительно, в соответствии с наставлениями мужа.
На этот раз Казимир даже не пытался скрыть свое раздражение. Он встал и возбужденно начал расхаживать перед Терезой.
– Еще одна отставка! – сказал он. – Этот милый Морис перенял манеру мадам де Брионн. – Тем, кто им не нравится, они быстренько указывают на дверь и всегда посредством посланца. У графини увольнительную мне вручил барон де Ливри, здесь – вы. Ах, – продолжал он, мало–помалу возбуждаясь, – под предлогом, что я пустой щеголь, как меня называют, со мной обращаются без церемоний! Но я докажу им, что щеголь тоже имеет зубы! Мадам де Брионн была осторожной со мной, тогда как с другими… И потому, что я не мог промолчать, со мной теперь выкидывает такую же штуку господин Морис! Из–за невинной болтовни ему захотелось от меня избавиться, лишить меня уютного уголка у моей родственницы и выставить перед ней лжецом, выдумщиком! Ах, я взбунтуюсь, наконец! Может, я и легкомыслен и болтлив, и все, что угодно, но я еще никого не оклеветал. – И, резко повернувшись к Терезе, он добавил:
– Если графиня де Брионн будет здесь, я возьму на себя труд доказать вам, что я отнюдь не клевещу.
Едва он закончил эти слова, как в дверях послышался гул голосов: вальс подошел к концу и несколько дам–попечительниц и их кавалеров, не хотевших оставаться в танцевальном зале, тоже явились искать спокойного убежища в этом салоне.
Среди них Казимир заметил мадам де Брионн, шедшую под руку с бароном.
– Судьба мне покровительствует! – воскликнул он. – Вот она!
– Кто? – спросила Тереза.
– Та, о ком мы говорили – графиня.
– Ах! – сказала Тереза и глаза ее тотчас обратились на Елену, которую ей словно указал какой–то необъяснимый инстинкт.
– Я не думал, что она решится прийти на этот бал где, она была уверена, встретится с вами – продолжал злобно Казимир, – но поскольку она отважилась на это, я тоже осмелюсь…
– Что вы хотите сделать? – сказала Тереза, понизив голос и удерживая своего кузена.
– О, почти ничего, – ответил он, – успокойтесь. Достаточно одного слова, чтобы вы все поняли и не заблуждались больше. По лицам многих людей я вижу, что порох уже наготове… остается лишь только поднести искру, чтобы он вспыхнул.
14
Графиня Елена была в этот вечер если не более прекрасна, то по крайней мере более очаровательна, чем когда–либо. Уже совершенно поправившаяся, она еще сохраняла от своей болезни легкую бледность, придававшую ей какую–то новую прелесть, тогда как под глазами ее, хранившими томное выражение, были легкие круги. Ее талия стала много тоньше и, казалось, обрела еще большую гибкость и грацию.
