Искупление (ЛП) - Дарховер Дж. М. (библиотека электронных книг .txt) 📗
– Ты попросил меня оказать вам с Хейвен услугу, и я согласился, – сказал Коррадо, продолжая удерживать его руку, – но я согласился не только отвести ее к алтарю. Ты хочешь быть с ней? Ты любишь ее? Ты пролил за нее кровь. Она – твоя.
Оттолкнув его от стола, Коррадо достал тряпку и вытер со своего ножа кровь. Схватившись за правую руку, Кармин прижал ее к груди, не разжимая кулака. Вытерев нож, Коррадо вернул его на место в ящик.
– Я отдам тебе девушку, но ты не получишь организацию, – продолжил Коррадо. – Ты никогда не будешь достоин клятвы, и ничто не заставит меня передумать. Ты никогда не станешь человеком чести. Эта жизнь не для тебя, и я отказываюсь предоставлять тебе место в организации, как это случилось с твоим отцом.
Кармин не сводил взгляда с Коррадо, осмысливая его слова. Он понятия не имел, что ему нужно было ответить и ожидали ли от него вообще ответа. В словах Коррадо не было ни жестокости, ни гнева. Они были простой констатацией факта. Он никогда не станет одним из них.
– Я считаю, что твое обязательство перед La Cosa Nostra было полностью выполнено, – сказал Коррадо. – Больше ты нам ничего не должен.
Кармин часто заморгал.
– Это значит…
Коррадо махнул рукой, говоря тем самым, что они закончили.
– Это значит, что ты свободен и можешь идти.
Свободен. Это слово зазвучало в разуме Кармина с такой силой, что он едва не позабыл о своей пульсирующей ладони, из которой шла кровь.
– Идти куда?
– Куда пожелаешь, – ответил Коррадо. – Но тебе, пожалуй, следует обсудить этот вопрос с Хейвен. Что-то подсказывает мне, что во второй раз она не будет такой же понимающей.
Происходящее ошарашило Кармина настолько сильно, что ему удавалось только лишь моргать и кивать в знак согласия.
Поднявшись из-за стола, Коррадо подошел к своему племяннику. Взяв его за руку, он разжал ладонь и прижал к ране тряпку. Кровотечение замедлилось, но порез по-прежнему жгло. Очистив рану, Коррадо забинтовал его ладонь.
– Теперь убирайся отсюда. Уходи.
Кармин развернулся к выходу, но остановился, обдумывая эти слова и чувствуя, как они успокаивают его душу. Уходи.
– Я устала убегать, – однажды сказала Хейвен. – Я хочу иметь возможность просто уйти.
Не раздумывая, Кармин направился к своему дяде и обнял его. Тело Коррадо оставалось напряженным, пока он стоял, замерев и будучи застигнутым врасплох внезапным проявлением эмоций со стороны Кармина, который через несколько секунд отпустил его.
– Могу я задать вопрос, дядя Коррадо? – спросил Кармин, дойдя до двери.
– Да.
Кармин указал в сторону револьвера, по-прежнему лежавшего на столе.
– Зачем Вы достали револьвер?
Ответ Коррадо не заставил себя ждать.
– На тот случай, если бы ты замешкался.
Кармин нахмурился.
– Вы на самом деле застрелили бы меня за это? – спросил Кармин и сделал на мгновение паузу, после чего покачал головой, лишая Коррадо шанса ответить. – Хотя, знаете что? Не отвечайте. Я даже не хочу, блять, знать.
Открыв дверь, Кармин покинул кабинет, слыша за спиной смех Коррадо.
После того, как Кармин ушел, Коррадо сидел в своем кабинете, смотря на револьвер. Он не был даже заряжен.
Через несколько минут он взял оружие, дабы убрать его в ящик стола. Бросив револьвер, он услышал, как тот ударился о черную видеокассету. Коррадо практически забыл о том, что она до сих пор хранилась у него, однако он никогда не смог бы забыть того, что услышал во время просмотра. Он по-прежнему помнил голос Фрэнки и мог воскресить в памяти его лицо, пока он признавался в содеянном.
«Весной 1973 года Карло предложил Ивану Волкову тридцать тысяч долларов за убийство родственника Сальваторе. Он был не первым, к кому обратились с этой просьбой. Первой кандидатурой был Симус О’Бэннон, но он не желал связываться с убийством семьи.
Мы с Карло… мы выследили Ивана. Мы не были уверены в том, что он доведет дело до конца, и оказались правы. Проникнув в дом, он понял, что там находились Федерика с ребенком. Он ушел – полагаю, для того, чтобы придумать новый план – но Карло сказал, что мы зашли слишком далеко и не можем отступить.
Он застрелил их. Убил их обоих. Затем он направился в детскую. Девочка спала. Он прицелился ей в голову, но я не мог допустить того, чтобы он убил ее. Я забрал ее к себе. Я все понимаю. Нельзя оставлять свидетелей. Но разве грудной ребенок может быть свидетелем?
Я привез девочку к Салу, а он ответил мне только лишь одно: «Мне плевать, что с ней будет. Главное, чтобы мне не приходилось на нее смотреть». Поэтому смотреть на нее приходилось мне, а теперь мне приходится смотреть на ее дочь, и я не могу этого больше выносить. Всякий раз, когда я смотрю на них, меня одолевает чувство вины. Я хочу избавиться от них, я не хочу больше на них смотреть, но что-то каждый раз останавливает меня.
Если они исчезнут, никто никогда так и не узнает, кто они на самом деле. Никто не узнает, что мы наделали… что он наделал. Но они – доказательство содеянного. Когда-нибудь, как-нибудь это ему аукнется. Думаю, он тоже это знает.
Полагаю, я стану его следующей жертвой».
Спустя несколько минут Коррадо вышел из своего кабинета, и остановился, дойдя до главного зала. В клубе по-прежнему было полно людей, гости танцевали весь вечер напролет и вдоволь угощались в баре. Половина из них даже не заметила исчезновения жениха и невесты – они были настолько заняты собственными делами, что даже не смотрели по сторонам.
К этой черте многих людей Коррадо давно привык. Эгоцентризм. Люди думали только лишь о себе и о своих собственных желаниях; их эго было настолько большим, что они не видели ничего дальше своего носа. Коррадо и сам не был лишен эгоизма. На протяжении многих лет он делил все только лишь на черное и белое. Все или ничего. Свое мнение он считал единственно правильным.
В какой-то момент все изменилось. Возможно, это случилось тогда, когда он пережил клиническую смерть, или же тогда, как он сам стал отправлять людей на тот свет, но, открыв однажды глаза, он, наконец, заметил серые тона. Они были едва различимы, но все же они существовали. Единожды осознав это, он больше не мог их игнорировать.
Однако окружающие никогда не смогут этого увидеть. Они никогда не поймут. Все они были одинаковыми, собранными по частям словно роботы, которые не ощущали ни угрызений совести, ни жалости, ни чувства вины. Со временем они переставали осознавать, что в этой жизни было по-настоящему важно – некогда это случилось и с Коррадо.
Пройдясь по клубу, он достал красную розу на длинной ножке из темной вазы, которая стояла на столе. Покручивая стебель в руке, он подошел к своей жене и протянул ей розу.
– Это для тебя, bellissima.
Селия с удивлением посмотрела на мужа, принимая розу.
– Вау, что я сделала для того, чтобы заслужить ее?
– Ничего, – ответил Коррадо, и, усмехнувшись, добавил: – И всё возможное.
Ее лицо осветила улыбка, когда он взял ее за руку и повел мимо остальных в центр танцпола. Коррадо махнул ди-джею, и басы поп-песни резки стихли, сменившись через несколько секунд композицией «Luna Rossa» в исполнении Синатры.
Опустив руки на ее бедра, Коррадо притянул жену к себе. Селия обняла его за шею, продолжая держать розу. Они покачивались под музыку, смотря друг другу в глаза.
– Кармин и Хейвен покинули клуб невероятно быстро, – задумчиво сказала Селия.
– Правда?
– Да. Мне показалось, что Кармин поранился. Я спросила, что случилось, но он сказал, что это не стоит беспокойства. При этом он выглядел счастливым. Я бы даже сказала, что он был в экстазе.
– Вот как.
– Ты знаешь что-нибудь об этом?
– Возможно.
Она продолжала вопросительно смотреть на него, пребывая в замешательстве. Коррадо знал, что она не станет расспрашивать его. Он ценил ее сдержанность. Однако в этот раз ему показалось, что она заслуживала получить ответ. Он считал, что на сей раз она должна была знать.
