Искупление (ЛП) - Дарховер Дж. М. (библиотека электронных книг .txt) 📗

Дж. М. Дарховер

Sempre. Искупление

От автора

Данная книга является художественным вымыслом. Имена, личности, места и события являются либо результатом авторского воображения, либо используются фиктивно. Любое совпадение с реальными событиями, местами или людьми, ныне здравствующими или умершими, является случайностью.

Глава 1

Двенадцатого октября в 23:56 Коррадо Альфонсо Моретти умер.

Его желудок пронзила острая боль, из пулевых ранений, которыми была изрешечена его грудь, хлынула кровь. Испытывая головокружение и охватившую его тело агонию, он отдался во власть оцепенения. Все вокруг померкло, звуки и образы исказились, в то время как реальность и окружавший его мир обернулись чернотой.

Все замерло.

Не было ни яркого света, ни приглушенных голосов, ни ангелов. Один лишь только мрак. Он ничего не услышал, ничего не увидел и ничего не почувствовал. После той жизни, которую он прожил, Коррадо ожидал адских мук.

Шагнув по ту сторону жизни, он оказался несколько разочарован.

Спустя несколько минут – ровно в полночь – Коррадо вернулся к жизни. Когда в его организм начал поступать кислород, его сердце вновь забилось, однако обретенный им несколькими мгновениями ранее покой был моментально уничтожен: в тот момент, когда его реанимировали, вырвав из мрака загробной жизни, он вернулся в прошлое – в те времена, которые ему давным-давно хотелось забыть.

Вернувшись на десять лет назад, он оказался всего лишь в нескольких футах от небольшой, мрачной палаты, в которой лежал сам. В палате, в которую он перенесся, стоял стойкий запах крови и пота. Казалось, ее стены были пропитаны горем, страданьями и горькими слезами. Присутствие смерти ощущалось здесь особенно остро.

В тот теплый, октябрьский день Коррадо молчаливо стоял в дверях палаты, смотря вглубь стерильно чистого больничного помещения. Комплекция Кармина ДеМарко всегда несколько не соответствовала стандартным параметрам, имевшимся для его возраста, однако на большой больничной кровати он казался и вовсе крошечным. Трубки и провода, обвивавшие его хрупкое тело, были подключены к множеству различных аппаратов, гул которых не мог заглушить сдавленного голоса, доносившегося из угла палаты.

Винсент ДеМарко сидел рядом со своим сыном, раскачиваясь в кресле и что-то лихорадочно бормоча. Коррадо никогда еще не доводилось видеть его таким разбитым, отчаявшимся и потерявшим над собой контроль. Он походил на дикое животное. Он терял рассудок. Его волосы были растрепаны, а рубашка – запачкана кровью. Кровью его жены… кровью, которая пролилась менее двадцати четырех часов назад.

Коррадо стало не по себе при виде всего этого. Это был не первый раз, когда ему довелось увидеть кровь Мауры, но он, вне всяких сомнений, был последним. Она погибла, однако Винсенту с трудом давалось осмысление и принятие случившегося.

– Этого не может быть, – его голос сорвался. – Это я во всем виноват.

Коррадо хотелось сказать Винсенту о том, чтобы тот перестал говорить подобные вещи, однако он понимал, что это было бесполезно. Он не в силах его утешить. Ничто не сможет заглушить его боль. Более того, Коррадо не мог даже постичь всей глубины горя Винсента. Он не боялся смерти, не боялся тюрьмы и вечных мук, но он не мог даже вообразить, каково было бы потерять Селию. Он поклялся чтить ее, боготворить ее, защищать ее…

      Неудивительно, что Винсент так быстро обвинил во всем самого себя. Он не смог сдержать собственную клятву – он не смог защитить Мауру.

– Это моя вина, – вновь произнес Винсент. – Я виноват в том, что она погибла.

Вздохнув, Коррадо перевел взгляд на своего племянника. Кармин был при смерти, когда его нашли возле пиццерии Тарулло. В тот момент они еще не знали, что именно случилось, но одно было очевидно – кто бы ни был палачом, Кармину, как и жене Винсента, был вынесен смертный приговор.

При мысли об этом Коррадо стало еще хуже. Он никогда не питал слабости к детям, находя раздражающими их бесконечные требования и шелудивые ручонки, однако он всегда высоко ценил их детскую непосредственность и чистоту. Он завидовал этому. Будучи частью La Cosa Nostra на протяжении многих лет, он убил множество людей, однако он гордился тем, что никогда не лишал жизни тех, кто, по его мнению, не заслуживал его гнева.

Смотря на своего племянника, который выглядел крайне беззащитным и уязвимым, Коррадо не мог представить, что могло побудить кого бы то ни было навредить ему. Это было невообразимо. Даже самые жестокие люди на дух не переносили некоторые вещи, и хладнокровное убийство ребенка входило в их число.

Однако времена менялись, и, как бы сильно Коррадо не претила эта мысль, он не мог не думать о том, что случившееся значило для Кармина. Он невольно окунулся в мир жестокости, будучи восьмилетним мальчиком. Когда он очнется – если он очнется – его мир изменится навсегда. Независимо от того, понравится ли это Кармину или нет, он не сможет дистанцироваться от этой жизни. Это будет невозможно после случившегося. Он стал часть этого мира, и Коррадо понимал, что оставшуюся часть жизни его племяннику придется постигать суть царящего вокруг него хаоса.

Он ощущал нараставшую внутри него ненависть – жгучую как раскаленная лава. Чем дольше он стоял в дверях, слушая бормотание убитого горем мужчины, тем злее он становился. Его мыслями завладела жажда отмщения, и не только потому, что того требовала организация – око за око – но и в силу того, что этого жаждало его измученное сердце.

Сердце Коррадо, активность которого, благодаря чуду, вновь отражалась десять лет спустя на экране кардиомонитора, с каждым днем становилось все сильнее и сильнее. Он пережил перестрелку на складе в Чикаго. Пуленепробиваемый гангстер увидит новый день.

Первого декабря, пробыв в коме шесть недель, Коррадо Альфонсо Моретти вновь открыл глаза.

Глава 2

По разбитой гравийной дороге мчалась черная «Mazda RX-8», путь которой лежал к предгорью Голубого хребта. Хейвен крепко держалась за сиденье машины, хаотично петлявшей среди густого леса.

– Мы заблудились? – нерешительно спросила она, смотря на Кармина. Удобно устроившись в водительском кресле, он принялся настраивать радио. Его глаза были скрыты солнцезащитными очками, поэтому Хейвен не была уверена в том, обращал ли он какое-либо внимание на дорогу.

– Нет.

Развернувшись лицом к лобовому стеклу, Хейвен прищурилась от ярких лучей восходящего солнца. Все вокруг казалось абсолютно идентичным – их окружали бесконечные ряды деревьев. Как он мог ориентироваться?

– Ты уверен?

– Вполне.

Хейвен покачала головой. Упрямый.

– Куда мы едем?

– Скоро узнаешь.

Хейвен начало утомлять происходящее, когда Кармин, повернув руль влево, едва не съехал с узкой дороги. Ремень безопасности прижал ее к сиденью, заставив резко вдохнуть. Не успев выпустить крик, нараставший в груди, Хейвен заметила, что Кармин остановился возле забора, тянувшегося вдоль дороги, и, заглушив двигатель, развернулся к ней с самодовольной улыбкой.

– Говорю же, не заблудились.

Покачав головой, Хейвен осмотрелась по сторонам. Поначалу она не заметила ничего необычного, за исключением небольшого просвета между деревьев и видневшегося в нескольких ярдах за ними домика. Присмотревшись повнимательнее, она увидела вдалеке белую выцветшую вывеску, на которой зеленой краской от руки было написано: «Рождественская елочная ярмарка». Радостное предвкушение, вспыхнувшее в Хейвен, моментально погасло, когда она прочла информация о том, что ярмарка проводилась с 22 ноября по 22 декабря.

Несмотря на то, что время для Хейвен и Кармина, казалось, замерло, календарь был готов оспорить данное положение вещей. Наступило двадцать третье декабря – с момента их возвращения в Дуранте минул месяц, в течение которого они пытались вернуться к прежней жизни. В течение которого они занимались созиданием своих отношений и сохранением остатков нормальности.