Глобальная культура коммуникаций - Макаревич Эдуард Федорович (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
Восприимчивость в тургеневской интерпретации – это ведь частица всемирной отзывчивости, восприятие опыта других народов. Однажды Ленин предельно откровенно и прагматично выразился на эту тему, когда говорил о социализме: «Черпать обеими руками хорошее из-за границы: Советская власть + прусский порядок железных дорог + американская техника и организация трестов + американское народное образование etc. etc. + + = Е = социализм» [402] .
А самодеятельность русского человека – это не слепое копирование, подчинение иному опыту, а творческое освоение его, цивилизационный прорыв, пусть с издержками, жертвами, но это свой путь и новое качество русской цивилизации, путь, сокращающий разрыв с европейской цивилизацией, самодеятельный путь гениальной силы, проложенный Петром Великим, натура которого так родственна Пушкину, благоговевшему перед личностью Петра. Петр явил материальный ренессанс, Пушкин – духовный.
При Петре Великом империя стала обретать черты русской цивилизации, потому что открыла сущностные силы русского человека, дала простор и стимул творчеству его. И как здесь опять не вспомнить слова Гоголя: «Русская история только со времени последнего ее направления при императорах приобретает яркую живость; до этого характер народа большею частию был бесцветен, разнообразие страстей ему мало было известно» [403] . Выходит, империя как цивилизация дает и задает простор творчеству русского человека? Империя дает и задает энергетику движения человеку, энергетикой и волей имперской преодолевая леность и инерционность характера русского.
И еще Тургенев: Пушкину пришлось исполнить две работы: «установить язык и создать литературу». «А такие образы, как Пимен, как главные фигуры „Капитанской дочки“, не служат ли они доказательством, что и прошедшее жило в нем такою же жизнью, как и настоящее, как и предсознанное им будущее?» [404] . Будем надеяться, что всякий наш потомок «докажет, что он, подобно Пушкину, стал более русским и более образованным, более свободным человеком!» [405] .
Это и есть имперский прогресс личности: стать более русским, болеее образованным, более свободным. Более русским, значит, верным родине; более образованным, значит, постоянно приумножающим знания свои во имя творческих дел; более свободным, значит, более образованным и способным к социальному, научному и духовному творчеству.
Федор Михайлович Достоевский: «Все это, конечно, фантастично, но „гордый-то человек“ реален и метко схвачен. В первый раз схвачен он у нас Пушкиным, и это надо запомнить… Тут уже подсказывается русское решение вопроса, „проклятого вопроса“, по народной вере и правде: „Смирись, гордый человек, и прежде всего потрудись на родной ниве“, вот это решение по народной правде и народному разуму. „Не вне тебя правда, а в тебе самом, найди себя в себе, подчини себя себе, овладей собой, и узришь правду. Не в вещах эта правда, не вне тебя и не за морем где-нибудь, а прежде всего в твоем собственном труде над собою. Победишь себя, усмиришь себя – и станешь свободен, как никогда и не воображал себе, и начнешь великое дело, и других свободными сделаешь, и узришь счастье, ибо наполниться жизнь твоя, и поймешь, наконец, народ свой и святую правду его“» [406] .
Да, стилистика Федора Михайловича проповедническая. Потому по духу ренессансная, высветляющая особенность национальной идеи для России. Вслушаемся: «Не было бы Пушкина, не определились бы, может быть, с такою непоколебимою силой… наша вера в нашу русскую самостоятельность… а затем и вера в грядущее самостоятельное назначение в семье европейских народов» [407] . Вот и Достоевский, как и Тургенев, говорит о самостоятельности русского человека, о самодеятельности его.
Каким же видит Достоевский самостоятельное назначение наше в европейской семье?
«В самом деле, в европейских литературах были громадной величины художественные гении – Шекспиры, Сервантесы, Шиллеры. Но укажите хоть на одного из этих великих гениев, который бы обладал такою способностью всемирной отзывчивости, как наш Пушкин» [408] . И далее: «Мы не враждебно…, а дружественно, с полною любовию приняли в душу нашу гении чужих наций, всех вместе, не делая преимущественных племенных различий, умея инстинктом, почти с самого первого шагу различать, снимать противоречия, извинять и примирять различия, и тем уже выказали готовность и наклонность нашу, нам самим только что объявившуюся и сказавшуюся, ко всеобщему общечеловеческому воссоединению со всеми племенами великого арийского рода. Да назначение русского человека есть бесспорно всеевропейское и всемирное. Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только… стать братом всех людей, всечеловеком, если хотите» [409] .
Если назначение русского человека всеевропейское и всемирное, в трактовке Пушкина Достоевским, значит удел этого человека, обратившегося, благодаря Пушкину, к ценностям эпохи европейского ренессанса, и принявшего в душу свою гениев чужих наций, – стремится к творческой свободе, к творческим прорывам в условиях нового мира.
Вслушаемся в Достоевского: «Для настоящего русского Европа и удел всего великого арийского племени так же дороги, как и сама Россия, как и удел своей родной земли, потому что наш удел и есть всемирность, и не мечом приобретенная, а силой братства и братского стремления нашего к воссоединению людей» [410] . Вот в этом и есть суть русской империи как возбуждение национального характера.
Творческая свобода человека, как видел ее Пушкин, понимал ее и прогнозировал ее, определялось восприимчивостью человека к болям и бедам, самодеятельностью его. Творческая свобода заключалась в победе над собой, в собственном труде над собою, в непрерывном образовании, во всемирной отзывчивости. В этом прогресс личности.
Такое понимание творческой свободы органично ожидаемой идее российского цивилизационного проекта. Национальная идея как прогресс человека, условием которого является свобода и социальная справедливость. Если либерализм и неолиберализм останавливаются на свободе человека, то общественный прогресс предполагает использование свободы и демократии для прогресса человека. Общественному прогрессу, движимому ценностями европейского ренессанса, совершенно не чужда формулировка К. Маркса и Ф. Энгельса: «свободное развитие каждого является условием свободного развития всех» [411] .
Прогресс личности как свободное развитие ее подразумевает личность каждую, а не только личность, принадлежащую к определенной социальной группе. По сути прогресс личности должен вести к прогрессу народа. Либерализм спотыкается на этом, но логика общественного прогресса с трудом, но исправляет заблуждения либералов.
Если принять за идею цивилизационного проекта прогресс человека, то обращаясь к стандартам и рейтингам, составляющим основу современных управленческих технологий, можно задать ориентиры развития людей, развивающие страну, и попытаться определить стандарты и рейтинги для таких ключевых характеристик прогресса человека, как:
...
¦ верность родине в условиях глобального мира;
¦ вовлеченность личности в прогресс, в модернизацию страны;
¦ образованность, самодеятельность и самостоятельность личности;
¦ творческая свобода каждой личности как свобода созидания для всех.
НАЦИОНАЛЬНЫЙ ЯЗЫК – ЯЗЫК ЭКСПАНСИИ И СОПРОТИВЛЕНИЯ
Язык служит общению людей и одновременно является инструментом воздействия на человека. Богатство языка свидетельствует о мощи культуры, представляемой им. Чем богаче язык, тем больше возможностей он дает как для общения людей, так и для влияния на них, воспитания их.
Но язык – это и средство мышления, средство внутренней речи. Человек мыслит понятиями и образами, которые выражаются языком. Это познавательная (когнитивная) функция языка. И здесь весьма важно, на каком языке (не в смысле на русском, английском или ином) идет процесс мышления: на литературном, профессиональном, бытовом или на сленге. Речь идет о разновидностях, стилях языка.
