Метро 2035: Злой пес - Манасыпов Дмитрий (книги бесплатно без регистрации .txt) 📗
Дас ист интериссирен, йа. Грамотные мужики, знающие свои шаланды как пять пальцев, припороли аж на Советскую, чтобы починить что-то. Интересно… а чего ж с инженеркой у них самих? Стоит сделать закладку в голове, чего уж.
Хаунд, поздоровавшись со старшим сыном хозяина, полностью разобравшего электроспуск заводской безоткатки, прошел дальше, к святая святых палатки. Огромному верстаку и двум лампам, светившим тут день и ночь, запитываясь от основного кабеля и резервно подключенным к генераторам станции. Руки и голова Воронкова стоили дорого, но они того стоили.
– Здорово, бородатый. – Мастер, нацепив сложную маску с увеличительными стеклами, задумчиво изучал вскрытый хитрый механизм. И, судя по всему, необходимый не иначе как для безопасности Города в качестве пыточного орудия. Больно уж серьезно смотрелся стальной вал и узкие зацепы на нем.
– Гутен абенд, майн фрёйнд.
– Ты бы по-русски, что ли… – Воронков, не глядя, взял из раскрытого портсигара плотную самокрутку дорогого кинельского табаку, прикурил от огромной зажигалки из снаряда к ЗУ. – Не люблю я немцев, знаешь ведь.
– Извини, – без оттенка сожаления буркнул Хаунд и сел, без приглашения, на стул, – воспитание, видно, плохое. Но я не помню, совсем.
– Ясно. – Воронков задымил, не обращая внимание на «Лё-ё-ё-ш» из-за перегородки. – Чего припорол? Патроны снова кончились?
– Йа, надо бы…
– Маша!
Маша, баюкая внука хозяина, появилась сразу же.
– Выдай человеку отложенное. В коробке на втором верстаке, рядом с труборезом. Там еще кошачий хвост к коробке приклеен.
– Хвост? – удивился Хаунд.
– Да. Ты ж любишь котов?
Хаунд не ответил. Юмор Воронкова он иногда не понимал, но против ничего не имел. Имеет право, с какой стороны ни посмотри.
Маша принесла коробку, неторопливо, по-воронковски, поставила на стол и ушла. Так же, само собой, неторопливо.
– Зер гут. – Хаунд покрутил в руках патрон, разглядывая на свет. – Сам сделал еще? Тут на два полных барабана.
– А чего лишний раз задрачиваться?
«Лё-ё-ё-ш» теперь прилетело и из-за перегородки и со стороны сестры.
Воронков махнул рукой, прищурился от дыма и хитро, наморщив не только лоб, но и совершенно гладкую голову, повернулся к Хаунду. Наконец-то.
– Что должен?
– Разберемся. Использованные принес? Новые времени делать нету. А ты, думаю, припорешь в следующий раз чуть ли не завтра.
Хаунд оскалился в ответ, незаметно показав глазами на дрезинщиков, никак не уходящих. Воронков понимающе подмигнул и мотнул головой куда-то за перегородку.
– Пошли кофе попьем.
– Вас?
– Кого вас, дубина ты фрицевская, кофе, говорю.
Хаунд, хохотнув, пошел за ним. Злиться на мастера было глупо. Развлечений у него мало, вот и веселится как может, понимая – безопасно. Не станет мутант с клыками, как у пса, если не больше, и с топором у пояса что-то ему делать. Так, перебранка от скуки, не больше. Подколки из-за странноватых для Самары словечек и все.
В заднем отсеке, между аккуратно сложенных сухих дров, примостился небольшой столик и два разнокалиберных кресла. Хаунду выпало что поменьше, в узор цветочками, с вытертыми лаковыми подлокотниками. Кофе, побулькивая в уже включенном древнем электрокофейнике, пах неимоверно прекрасно и интригующе. Прекрасно просто потому как кофе, а Хаунд хорошо помнил о своей любви к нему… где и когда даже не важно. А вот интригующе…
Откуда, йа, посреди две тысячи тридцать пятого года от рождения Сына Божьего и двадцать второго со смерти хренова мира, за коий тот принял муки, в чертовом никелированном кофейнике с клеймом ГОСТа может булькать кофе?!
– Все с Кинеля. – Воронков, прихвативший портсигар, прикурил еще одну. Налил, щедро, себе и гостю, придвинул дико дорогой сахар, поблескивающий застывшими комками. – Угощайся.
Ответ оказался донельзя прост и интересен. Видно, где-то и что-то поменялось, если такое событие прошло мимо Хаунда. Сахар, понятно, из найденного на Заводском состава. Его отыскали сталкеры Прогресса и понемногу торговали с Безымянкой, продавая, как при царе-батюшке, по фунту и беря взамен только драгметаллы, в учете три за один. А технического серебра, чего уж, у Воронкова хватало. Кабели и выдранные клеммы тащили к нему отовсюду. За двадцать-то с лишним лет вполне накопил, чтобы теперь побаловать себя с семьей.
А Кинель теперь стал еще привлекательнее и загадочнее. Насколько же надо умудриться быть умными да рукастыми, чтобы опираясь на наработки всего лишь «сельхоз-навоза», то есть сельзох-института, суметь вырастить в неведомых теплицах кофе?!
– Ага, удивил я тебя, ушастый! – Воронков довольно улыбнулся. – Не день, а сказка.
– Варум?
– Чего Варум? «Ля-ля-фа» она пела, помню в детстве…
– Почему, говорю?! – иногда Хаунду хотелось все же рыкнуть.
– Видал хренотень у меня на столе?
– Йа.
– Насос, Грундфос, настоящий, целый, как вчера с конвейера. Погружной насос, воду качает с глубины, а энергии ему надо шиш да маленько, понимаешь?
Сказка, не день, тут Хайнд согласился. Вода – вещь важная. Без нее даже ему долго не прожить. А тут, получается, качать можно. Водяные жилы под городом уже сами очистили себя, это Хаунд знал, воду такую пил и ничего не случилось. Имеет станция такой насос, да найдет выход подземной реки поближе к поверхности и…
– Вот-вот, и я о том же. Только вот рыть надо там… – Воронков мотнул головой наверх. – В парке, во как. Место там какой-то, сука, экстрасенс, уже нашел кривульками своими. Походил, помотал в руках рамки, говорит – вот тут, мать моя женщина, прямо целое озеро, качай не хочу…
– Дас гут, йа? – поинтересовался Хаунд.
– Хорошо? Ну… так-то вроде да, только рыть надо долго и вряд ли сразу чего найдут. А народ особо где взять? Последнее время присмирел народ, как пара торгашей с носильщиками не вернулись. Слышал, ходили они куда-то к госпиталю ветеранов, вроде?
Хаунд не ответил. Слышал – не слышал, какая теперь разница? В госпиталь он лишний раз соваться не любил. Сложно там…
– А рыть все же начинают уже на этой неделе.
– Пленные рыть будут?
Йа, мутантов же отловили сколько-то…
– Пленные-то пленные, только какие – непонятно. Тех-то никто уже и не видел на следующий день. Куда, скажи, тридцать голов подевались за ночь?
Куда-куда… Хаунд уже предполагал – куда точно. Ну, с поправкой на километра три-четыре от Киркомбината в любую сторону. Скорее даже к вокзалу, чего уж там.
– Стой… – Хаунд посмотрел в карие умные глаза. – Ты хочешь выехать на время?
Воронков не ответил, лишь снова прищурился, разглядывая его. Вот так, значит, потому и не говорит про плату за патроны. Схорониться хочет, переждать… Опыт и интуиция не подводят, понимает, что готовится в округе.
Хаунд отхлебнул кофе, поморщился.
– Чего?!
Воронков смотрел как-то прямо по-детски, обиженно.
– Шайссе… – Хаунд принюхался, сильнее втянув запах. – Это ячмень, цикорий и остатки растворимого порошка из тараканов, что раньше в банках продавали. Сварили, высушили, перемололи еще раз. Доннер-веттер, это же не кофе! Это эрзац.
Воронков, с тоской посмотрев в свою чашку, вздохнул:
– Все-таки, Хаунд, злой ты человек.
– Йа. – Тот кивнул. – Только я и не человек.
Город у реки (Memoriam)
У дядюшки Тойво не выросло хвоста, когтей, зубов, годных зверю, а не человеку. Наросты по телу он не трогал, стараясь не думать и аккуратно обмывая их в сауне. Да-да, сауну дядюшка Тойво ставил сразу, как только нашел нужное место для своего становища.
Уметь стрелять хорошо – занятие сложное. Но ему оно далось просто, так же, как все остальное. Если с детства колешь дрова, режешь топором затейливые узоры по просьбе деда, довольно смотрящего на них, то… то топор становится частью тебя самого. И летит в цель, как нужно тебе.
В первый раз в ладонях оказался гладкий ореховый приклад старенькой одностволки, учившей правильно целиться и отца Ярви, и деда Микку? Не бойся, возьми крепче, прижми к себе и погладь. Это твой друг, это продолжение руки и взгляда, просто прищурься и выстрели. Дед и отец довольно смеялись, тихо радуясь успехам маленького Тойво.
