Утомленная балом - Лебедева Елена Алексеевна (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
— Хорошо, хозяйка, я согласна.
— Собирайся, поедешь со мной. Я покажу тебе дом. Повезло тебе, Марфа, ох, повезло.
Любаша в доме Вересовых считалась не только горничной. Ей доверили присматривать за остальной челядью: наказали докладывать хозяину о делах, связанных с прислугой. Именно поэтому она пользовалась особенным расположением хозяйки.
Совсем еще юную Любашу взяла к себе в дом из загородного поместья Александра Александровна. Сперва в обязанности Любаши входило прислуживать Лизе, но когда Лиза вышла замуж, то не захотела расставаться с любимой горничной. Нелицкая отдала Любашу в дом Вересовых, ни секунды не пожалев об этом. С тех пор горничная пользовалась особенным доверием Николая Степановича, сумев завоевать и его расположение.
В тот день Любаша сильно озаботилась тем, что прачка, которая раньше прекрасно обстирывала семью, включая прислугу: няню, кухарку и саму горничную, стала относиться к работе «спустя рукава». То пятно на выстиранную простынь поставит, то забудет отбелить рубашки хозяина. Любаша ломала голову над тем, что же делать с отбившейся от рук прачкой: приближались важные праздники, а это означало, что белье в доме необходимо привести в порядок.
На счастье в дверь постучалась Марфа. После разговора по душам Любаша прониклась состраданием к этой тихой, аккуратной женщине, оказавшейся к тому же работящей, ответственной и, что немаловажно, бездетной. С соизволения господ Марфа переехала в комнату, расположенную в подвале. Когда хозяин услышал, что муж Марфы работает на строительстве, то это решило судьбу и плотника Ивана.
Глава 8
— Елизавета Павловна, гости! — Любаша застала хозяйку за штопаньем халата мужа.
Лиза отложила работу и поднялась.
Кто?
— Молодой господин. Назвались Дмитрием Петровичем. Спрашивают хозяина.
— Но мужа нет дома.
— Велите не принимать?
— Нет, это неудобно… Зови.
Митя вошел в комнату и огляделся. Взгляд скользнул по женскому силуэту, на мгновение застыл на отложенном Лизой халате, после переместился на картину, изображающую Николая Степановича.
— Дмитрий Петрович, чем обязаны?
Митя шагнул к Лизе и приник к ее руке. Выражение лица его сделалось любезным.
— Оказывается, муж ваш — известный архитектор?
— Я этого не скрывала, — осеклась Лиза.
— Как думаете, могут его увлечь старинные чертежи? — продолжал допытываться визитер.
— Вероятно, — Лиза недоумевала.
— Третьего дня случилось приобрести любопытные бумаги… Был в книжной лавке, увлекся, и букинист, к слову, редкостный шельмец, всучил мне их вместе с другой книгой. Позже я понял, что поторопился с покупкой, но вспомнил о вас.
— Вспомнили про Николая Степановича? Тогда вам стоит его дождаться, если никуда не спешите.
— Если позволите, я подожду.
Лиза предложила Панину сесть, но тот принялся расхаживать по комнате, разглядывая обстановку. Удовлетворив любопытство, он подошел к картине и замер.
Лиза вернулась к работе. Впрочем, пальцы ее отчего-то втыкали иголку неровно, дрожали и под конец полностью отказались подчиняться хозяйке. Чувствуя, что дрожь не унять, Лиза бросила занятие и сложила руки на коленях. Она начала исподтишка наблюдать за Митей, который все это время стоял к ней спиной.
То, что видела Лиза, вгоняло ее в краску: прекрасное телосложение, высокий рост и плечи…
Жаркая волна притекала к щекам, заставляла пылать уши. Грудь вздымалась все чаще, а лоб покрылся испариной.
Казалось, Митя всецело поглощен увиденным. Портрет, который изображал Вересова на фоне Исаакия, был и вправду хорош. Лиза его любила и часто сама разглядывала детали. Но Митя вскоре охладел к портрету и начал поглядывать в сторону безмолвствующей женщины.
Французская речь вывела Лизу из оцепенения — Митя обращался к ней тихо, искусно подбирая слова:
— Никто раньше не намекал на ваше сходство с лесной нимфой?
Лиза робела, не смея поднять глаз. Заручившись молчанием, Панин продолжал:
— Вы очень красивы, Лиза. Нежны и белокуры, как нимфа с картин Ботичелли. В свете мало найдется красавиц, подобных вам.
Помолчав, он добавил уже по-русски и с большим чувством:
— Художественный изгиб вашей шеи, сударыня, способен навеять множество романтических идей. И не только человеку с творческим складом ума. Эта чудесная линия, протянувшаяся от юного подбородка и до… — здесь Панин осекся, не находя слов, — эта линия, нарисованная Создателем, заставляет увериться в его гениальности.
Лиза бросила прямой взгляд на Панина, но не удержала его, осознав, что щеки пылают все больше. Дмитрий отступил в глубину комнаты, подошел к Лизе сзади и чуть наклонился вперед. Лиза замерла, чувствуя, как сердце готово вырваться.
— Ради всего святого, не смущайте меня… — трепетала она, чувствуя его дыхание у себя на шее.
Но Панин, казалось, не слышал ничего. Он касался ее волос и порывисто шептал:
— Когда я смотрю на вас сзади, сударыня, поражаюсь округлости плеч, чувственности этих локонов на затылке.
— Вы забываетесь, — воскликнула Лиза, вставая. — Такие слова непозволительно говорить даже девушке на выданье, а я — замужняя женщина!
Она смерила его презрительным взглядом. Гнев скрыл смущение, и Лизу это обрадовало. Чего доброго, Панин подумал бы, что она готова ответить на чувства.
— Сударь, я удаляюсь. Если угодно, подождите супруга в одиночестве.
Она направилась прочь из комнаты, но Дмитрий Петрович решительно преградил ей путь к отступлению.
— Неужели, Елизавета Павловна, — снова переходя на французский, выпалил он, — вы покинете меня, не простившись?
Разгневанная «нимфа» выразительно ухмыльнулась, всем видом показывая, что Панин перешел грани приличия. Она не собиралась больше поддерживать разговор.
— Прощайте, сударь!
Не дав Лизе опомниться, он решительно завладел ее рукой и легонько прикоснулся губами к пальцам:
— Всего один знак внимания, и я удаляюсь…
Лиза закрыла глаза и впала в беспамятство. Пульс колотился в висках, точно ударяли в бубен. Голова склонялась на мужскую грудь, подкашивались ноги. Ее обнимали за плечи, ее покрывали поцелуями…
Митин голос послышался совсем близко:
— Подари мне ответный поцелуй, Лиза!
Лиза теперь желала сопротивляться, но вместо этого не сделала ни единого движения. Она только беззвучно шелестела губами:
— Что вы делаете…
Дмитрий Петрович прильнул к ее пылающим губам, наслаждаясь долгим взаимным поцелуем. В эти мгновения Лиза словно провалилась под лед, и все вокруг стерлось из памяти, осталось лишь ощущение падения в бездну.
Сколько длилось падение, Лиза не знала. Несколько мгновений, минуты, часы? Наконец она открыла глаза, ощущая сладкую истому. Рядом никого не было. Нежный человек, только что с пылом обнимавший ее, исчез. Порыв, и Лиза уже готова броситься за ним вслед…
Что с ней? Как она позволила другому целовать себя? Как могла забыть о супружеской верности, о чести женщины? Лиза попыталась найти в своем сердце крупицы стыда, но не находила их. Все ее существо наполнилось мягкой обволакивающей негой, жаждало новых поцелуев и объятий.
Лиза встретилась взглядом с портретом мужа и впала в оцепенение. Николай Степанович теперь смотрел на нее грозно, а не с любовью, как раньше. Лицо супруга покрылось морщинами, одряхлело. Портрет мгновенно состарился и принял угрожающий вид. Сейчас Вересов казался Лизе жестким, беспощадным судьей, готовым лишить супругу радостей жизни. Она впервые боялась Вересова до дрожи в коленках.
Лиза рухнула на пол. Мысли путались. Оцепенение, надолго сковавшее ее, не позволяло шевелиться.
Неужели она… полюбила? Любовь все объясняет: и странное волнение в присутствии Панина, и горячее тепло, разливающееся по телу, и дрожь от случайной близости Мити. Но как она позволила себе полюбить? Разве возможно такое? Она замужем и любит мужа…
