В Калифорнии морозов не бывает - Волчок Ирина (читать полную версию книги txt) 📗

Она старательно уложила непрочитанную часть на столик, чтобы ещё и её не рассыпать, кряхтя, сползла с дивана и стала собирать рассыпавшиеся листочки. Один, второй, третий… где третий? Третий под диван нырнул, зараза концептуальная. Далеко нырнул, почти к самой стене. Ну и тьфу на него, всё равно уже прочитан. Потом выловим, если нам очень захочется. Но нам вряд ли захочется, правда? Нечего там перечитывать. Все эти мрачные сумасшедшие страдания на ровном месте… Ясно, что концептуалист. Ну, по крайней мере, после окончания первой главы другого вывода она сделать не может. Да, а почему она решила, что первая глава уже закончилась? Там же вообще никаких глав нет. В руководстве к действию именно ей предлагалось разбить текст на главы. Ладно, разобьём, нам не привыкать. На чём мы там остановились? «Сейчас мне кажется, что всё началось…» Вот и пусть это будет началом второй главы. Итак, глава вторая.

Глава 2

Сейчас мне кажется, что всё началось, когда мы поругались с Марком из-за отпуска. Я хотел отпуск в июне, он тоже хотел отпуск в июне. Сразу обоих нас никогда бы не отпустили. По большому счёту, мне всегда было наплевать на отпуск. Мне эти отпуска даром не нужны. Я не знаю, что делать в отпуске. Если зимой — тогда хоть на лыжах в поле походить, морозом подышать. Дня три-четыре, потом тоже надоедает. А летом отпуск даром не нужен. Если солнце — жарко, если дождь — сыро. Не люблю. Дома сидеть? Дома делать нечего. На работе сидеть интересней. По крайней мере, ощущаешь свою полезность. Мама говорит, что я трудоголик. Ерунда. Просто добиваться чего-то надо. Чтобы не было мучительно больно за бесцельно… далее по тексту. Вот так примерно. А чего добьёшься, если будешь сидеть дома? Или, тем более, в отпуске? Кстати, мама сама с детства мне это вдалбливала: надо добиваться, надо добиваться… Да нет, всё правильно. Мама знает, что говорит. Она всякого натерпелась, так что мне такой жизни не желает. Я тоже себе такой жизни не желаю. Поэтому на отпуск мне, по большому счёту, наплевать.

Но в этот раз был особый случай. Лилия у себя с кем надо поговорила, и мне обещали путёвку в Коктебель. Как раз в июне. Это ещё не на сто процентов было, но на днях обещали решить. Её предки тоже должны были в Коктебель поехать, и тоже как раз в июне. Это уже решено было, на сто процентов. Так что если бы я там вместе с ними оказался, это было бы и мне полезно, и Лилии удобно. Она бы нас познакомила в непринуждённой обстановке, как людей одного круга. Потом и в дом можно было бы привести, никто бы уже не спрашивал, кто такой и откуда взялся. Кто родители и так далее. Из своего круга — это уже почти семья. У Лилии были серьезные намерения. И у меня тоже. Тем более что бедным родственником я себя не чувствовал. У меня к тому времени уже две книжки вышло. Машину купил ещё в прошлом году. Хоть не новая, но на ней это не написано. И дача такая, что не всякий маститый о такой мечтать может. Ну, с дачей, если правду сказать, просто повезло. Мама через своих подружек вариант нашла. Отказник какой-то срочно продавал, за сколько сказали — за столько и отдал. Но и я ведь сколько в неё вложил. И мать там что-то в саду делала. Так что вполне цивильная дача получилась, да ещё в таком месте. И перспективы у меня очень неплохие. А тут ещё такой случай. От такого шанса только сумасшедший может отказаться. А я тогда не был сумасшедшим.

А Марк хотел мать к родственникам отвезти, куда-то к чёрту на кулички, во Львов, что ли. И тоже в июне. Их родственники в этом Львове круглый год живут, можно хоть в феврале ехать, хоть в августе, никуда они не денутся. Так вот нет, как раз в июне надо. Потому что кто-то из них, из этих родственников, в июне жениться собрался. Наверное, другой уважительной причины не придумали, чтобы всё их семейство наконец-то вместе собрать. За полвека впервые решили все собраться, и то в июне. И что делать во Львове весь отпуск? Ну, мать — ладно, ей всё равно делать нечего, на пенсии давно, пусть проветрится, хоть имена всей родни выучит. А Марку целый отпуск что делать в том Львове? Хотя я не уверен, что Львов. Сейчас уже не помню. Да и тогда не запомнил. Марк сказал, а я тут же забыл. Дело не в этом. Если бы он за границу опять собрался — я бы слова не сказал. Я же понимаю, что такие вещи не обсуждаются. Это перспективы, знакомства, возможности. Новый уровень, новый свой круг. Слова не сказал бы, честно. А тут — какой-то Львов! Или что-то в этом роде, уже не помню. Я не хочу отказываться от своего счастливого случая ради чьей-то чужой свадьбы. Может, у меня тоже со свадьбой получится. Особенно после поездки в Коктебель.

Но я свои аргументы Марку не выкладывал. Мама говорит, что если у человека того, о чём он молчит, больше, чем того, о чём все знают, тогда человек сильнее других. Я не знаю, сильнее или не сильнее, просто привык лишнего не трепать. Сейчас думаю, что если бы тогда всё прямо рассказал, так мы бы и не ругались. Марк нормальный мужик, он понимает, что мне приходится всего самому добиваться. Хотя у Марка свой круг — с рождения, даже ещё до рождения. У него и английская школа, и МГИМО — всё само собой. И работа сама собой покатилась, и заграницы эти его. Но он про меня всё понимает. Помогал с самого начала, поддерживал. А то, что я и ему не всё рассказываю, — это так, по привычке, а не потому, что завидую или еще что-нибудь. В его возрасте у меня, может, положение будет еще и не такое. Только английский подучить надо. Если по заграницам придётся ездить, без английского трудновато будет. А может, у меня свой переводчик будет. И уж вот этого я никогда не допущу — чтобы вести себя с подчинёнными, как с равными. Каждый должен знать своё место. Я, когда пришёл, знал своё место. Марк сам меня разбаловал. Хотя я никогда особо не злоупотреблял. Только вот сейчас ругались, как равные. Но всё-таки у меня была серьёзная причина. Очень серьёзная. Познакомиться с предками Лилии в непринуждённой обстановке — это как в лотерею «Волгу» выиграть. Говорят, что бывает, но выигравших сам никто не видел. Может, вся будущая жизнь от этого зависит, а у него мама именно в июне во Львов собралась. Хотя насчёт Львова я не уверен.

В общем, мы сидели и на повышенных тонах доказывали друг другу, что отпуск каждому необходим именно в июне. И что мы не собираемся менять своего решения. Уж я-то — точно не собирался. У меня, может, вся будущая жизнь от этого зависела. Я даже почти решился рассказать о Лилии, её предках и о путёвке. Конечно, не всё рассказать, а так, намекнуть. Без имён. Он бы понял.

Но он и так всё понял. Не про Лилию, её предков и путёвку, а про то, что я всё равно не отступлюсь. Вдруг прямо посреди ругани замолчал, задумался, уставился на меня в упор, а взгляд такой, будто не видит. Потом начальственно покашлял и сказал:

— Н-ну, ладно. Я ухожу на неделю в начале июня и на неделю — в конце. Середину можешь забирать себе. Устраивает?

Я подумал, что за две недели смогу и познакомиться с предками Лилии, и даже подружиться, да и вообще больше двух недель на юге выдержать невозможно. А то, что на неделю опоздаю к началу срока и уеду за неделю до окончания — это даже неплохо. Производственная необходимость. Без меня не справляются. Должно произвести благоприятное впечатление.

— Ну? — нетерпеливо сказал Марк и опять начал раздражаться. — Я спрашиваю: такой график тебя устраивает?

Я сделал задумчивое и озабоченное лицо, помолчал для солидности, потом хотел сказать: «Да, пожалуй, устраивает».

Но тут дверь чуточку приоткрылась, и тихий голос спросил:

— Можно войти? Я вам не помешаю?

Марк оглянулся на дверь. Не знаю, что он мог рассмотреть в такую узкую щель. Наверное, что-то смог. Потому что вскочил, с грохотом оттолкнув кресло, вылетел из-за стола и понёсся к двери с протянутыми руками. Ещё и кричал что-то дикое. Я никогда не слышал, чтобы он кричал что-нибудь подобное. Он кричал:

— А-а-а! Спасительница ты моя! Помогительница ты моя! Где тебя черти носят?! Приехала всё-таки! Не подвела старика! Завтра в командировку поедешь! В Сочи! Ты у главного была? Главный уже два раза спрашивал! Ну, приди же скорей в мои объятия! Я твоя радость, ты моя печаль!