Детектив на исходе века (Российский триллер. Игры капризной дамы) - Трахименок Сергей Александрович
— Владлен… — И, чтобы как-то загладить эту резкость, спросил более спокойно: — Сам-то из Н-ска?
— Нет, — беззаботно ответил парень, которого можно было звать просто Мишкой, — невеста у меня из Н-ска, вот я и считаю всех энцев своими земляками.
Проехали большой мост и на следующей остановке сошли, после двигались какими-то узкими улочками. Мишка продолжал болтать, и он узнал, что тот приехал из Воркуты, где работает музыкальным руководителем в Дворце культуры профсоюза горняков, что первый раз он приехал в Сочи пять лет назад «поправить пошатнувшееся здоровье», что тогда он чувствовал себя так же хреново…
Когда они, наконец, подошли к железным воротам, за которыми возвышался двухэтажный дом, и услышали за ними бренчание цепи и лай крупного пса, попутчик успел изрядно надоесть разговорами. Но это полбеды. Прогулка на солнце опять привела его в полуобморочное состояние и вызвало тошноту. Ее он боялся больше всего, потому что она всегда была предвестницей сильных головных болей, от которых его не спасали никакие таблетки.
Открыв калитку, они прошли мимо бешено облаивающего их пса и перешли на другую половину двора, отделенного от первой металлической сеткой.
Мишка подвел его к навесу, пристроенному к веранде, и скрылся в проеме дверей дома.
Под навесом стоял стол и несколько стульев, за столом сидели два пацана лет по восемь-девять и, не обращая внимания на него, резались в домино, неумело держа кости в маленьких еще ладонях.
Мишка появился через минуту вместе с крашеной блондинкой, одетой в халат, на котором был изображен дракон, халат был старый, краски на нем поблекли. Очевидно, раньше он был гордостью хозяйки, его показывали гостям, надевали в особо торжественных случаях, теперь же халат стал даже не повседневной, а рабочей одеждой.
— Тамара, — представил он хозяйку.
«Ну конечно, — подумал он, — как еще может называться женщина, красящая волосы перекисью водорода и не учитывающая того, что имеет карий цвет глаз».
Тамара оценивающе осмотрела его с ног до головы, сказала, что должна поговорить с хозяином, и скрылась в доме.
— Не бери в голову, — шепнул ему Мишка, — это все проформа. Сам понимаешь, Тамара — женщина Кавказа и без мужчины не должна принимать решения, но на самом деле все решает она, потому что хозяин вообще не в состоянии что-либо решить. Он просто живет здесь и служит…
Кем служит хозяин, он не узнал, потому что появилась Тамара, сказала, что «вопрос с хозяином согласован», и повела его к деревянному строению, стоящему посредине двора, в строении было прохладно, стояли две деревянные кровати, шкаф, стол, два табурета, на стене противоположной двери висела безобразно выполненная маслом картина «Охотники на привале», у «охотников» были непропорционально большие головы и маленькие уродливые тела.
Мишка уловил, что сосед дольше обычного смотрит на картину и, боясь, видимо, что тот может тут же высказать свое суждение об этих уродцах, сказал:
— Художник тут как-то отдыхал…
— Три года назад, — уточнила Тамара.
— Правая кровать твоя — перебивая хозяйку, произнес Мишка. — Для невесты берег, но не судьба…
— А что так? — спросила хозяйка.
— Не получилось у нее с отпуском, — ответил он.
О цене договорились быстро, хозяйка сказала, что берет «как все, то есть две тысячи» в сутки. Правда, сказала она не тысячи, а штуки, наверное, это было сленгом курортного города.
«Ну что ж, штуки так штуки».
— Покажешь наше хозяйство отдыхающему, — произнесла Тамара, обращаясь к Мишке так, будто тот был уж если не хозяином, то, во всяком случае, близким родственником хозяйки, и направилась к двери.
Слово «отдыхающий» резануло его слух так же, как и «штука».
«Странный способ обозначить человека — имя существительное, именем прилагательным», — подумал он.
— Посиди в холодке, — сказал новый сосед, когда Тамара ушла, — отдышись, а потом я тебе все покажу, хозяйство небольшое: умывальник, душ, гальюн и плита в летней кухне за отдельную плату. Вдруг тебе захочется самому себе готовить… Раньше наш с тобой сарайчик был летней кухней, но хозяева решили, что это слишком жирно, и сделали из него еще одну комнату для отдыхающих, а летнюю кухню соорудили в углу двора из горбыля, шучу, шучу… нормальная кухня, только в два раза меньше нашей с тобой конуры… Но ты не переживай, конура наша — самое то… Прохладней места в этом доме нет, и тебе с твоими сосудами только тут и жить.
Он и на этот раз оказался прав. Прохлада сарайчика быстро привела его в себя, и уже через полчаса они вышли во двор, где столкнулись с загорелой женщиной с бигудями на черных, казалось, и без того вьющихся волосах.
— Новенький? — спросила женщина и оглядела его с ног до головы так же, как и Тамара. — С новеньких у нас причитается…
— Знакомься, Влад, — прервал женщину Мишка. — Это Магда… красавица… ростовчанка… каждый год приезжает сюда отдыхать… с сыном…
Пока он говорил, Магда, кокетливо склонив голову к плечу, благосклонно слушала его, но, как только Мишка сказал «с сыном», перебила:
— Хватит трепаться, — сказала она и пошла куда-то, покачивая бедрами так, как при ее стройной фигуре она не должна была покачивать.
— Ну вот, — деланно возмутился Мишка, — а мы как раз с этого места осмотр хотели начать…
— Перебьетесь, — ответила Магда и скрылась за дверью уборной.
— Она здесь свой человек, — заговорил его добродетель после некоторого молчания. — Это ее сын Сашка играл в домино с хозяйским внуком Игорьком, когда мы пришли. Магда с хозяйкой почти подруги. Вообще-то, ее Матреной зовут, но на отдыхе она становится Магдой… А работает она провизором…
— Кем? — не расслышал он.
— Провизором, — повторил Мишка и, думая, что он не понял значения этого слова, пояснил: — Аптекарем, значит… Она хозяйке дефицитные лекарства привозит. Вот это душ…
Душ представлял собой будочку, обтянутую непрозрачной полиэтиленовой пленкой, вместо крыши над будочкой возвышался плоский алюминиевый бак.
Потом Мишка ввел его в кухоньку, показал большой холодильник, уведомил, что пользоваться им можно тоже за отдельную плату, и открыл дверь на улицу, где они снова столкнулись с Магдой.
— Дак, когда прописываться будете, — спросила Магда, обворожительно, по ее мнению, улыбаясь.
— Тебе бы только прописываться, — прикрыл соседа Мишка, ощутив, что тот не настроен на контакты с кем бы то ни было.
— Ух-ух, — сказала на это Магда и ушла в дом, а Мишка подвел его к забору и ткнул пальцем в деревянный щит, прислоненный к ограде:
— А теперь я тебе покажу то, чего никто из проживающих здесь не знает, потому что большинство из них люди семейные, благовоспитанные и по ночам в городе не шляются… Здесь ты будешь перелезать через забор, когда задержишься в городе после одиннадцати… После одиннадцати хозяйка спускает собаку с цепи, и та свободно бегает по той половине двора.
— И облаивает всех, кто находится на этой половине, — пошутил он.
— Нет, — серьезно заметил Мишка, — самое удивительное, что пес лает только тогда, когда люди находятся на той, хозяйской половине двора, а эта вроде как не его территория.
Так незаметно за разговорами они осмотрели «хозяйство» и вернулись в сарайчик.
— Ты сегодня никуда не ходи, — сказал Мишка. — Перекусить у нас есть что. Я, сам понимаешь, по поводу встречи сабантуйчик готовил. У меня в холодильнике ветчина и прочая закусь. Не пропадать же добру. А заодно мы тебя пропишем… Водку пьешь?
— А что с невестой? — спросил он, хотя давно знал, что с ней, но надо было как-то отвлечь Мишку от темы предстоящей пьянки.
— Не отпустило начальство. Она у меня девушка ответственная, в банке работает, в Н-ске… Сибакадембанк, слышал?
— Да, — ответил он, радуясь в душе, что уводит разговор в сторону, но ошибся.
— А ты думаешь, я тебя случайно подцепил? Я тебя заметил, когда ты с пассажирами выходил, а потом снова у комка увидел. Ты был зеленый совсем… Как насчет сабантуйчика?
