Приключения инспектора Бел Амора. Вперед, конюшня! - Штерн Борис Гедальевич (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
— Фазовый портрет явления очень интересен,- говорили они Корове.- В результате малых случайных флуктуации исходное состояние пространственно однородно, или, как говорят, трансляционно инвариантно.
Значит, уравнение, описывающее процесс, также трансляционно инвариантно. Тогда и решение должно быть трансляционно-инвариантным. Однако спонтанно возникающие объекты — например, кристаллический пузырь — таким свойством не обладают. Они нарушают пространственную однородность: возникает спонтанное нарушение трансляционной инвариантности.
И т. д. в том же д.
Корова слушал, бодал головой и шевелил ушами, ему было все понятно понятно, что ничего не понятно; как вдруг я увидел, что проблема нарушения трансляционной инвариантности должна быть легко решена, потому что центр тяжести частицы мог находиться в любой точке пространства-времени, значит, защита должна быть неоднородной, значит, годился всякий хлам вроде утиль-сырья и бытового мусора. Я неуверенно сказал об этом и, как бы невзначай, спросил: — А фанеру нельзя?
Фанера! Очень часто решение проблемы приходит в голову постороннему, а не тому, кто бьется над ней. Фанера и клей! Таким материалом оказалась обычная фанера, обычный шпон для отделки мебели! Более того, фанера не богатых сортов (дуба или красного дерева), а малоценная березовая, липовая или осиновая. Технология: на лист фанеры насыпались тонким слоем намагниченные опилки железа, заливались эпоксидным клеем, сверху слой алмазной пыли, опять слой клея, сверху накладывался очередной лист фанеры, пока не набирался (до 1000 слоев) монолитный блок. Построили на далекой орбите монолитный километровый куб, с полым 40-миллиметровым кубиком в центре, и включили рубильник. Куб слетел с орбиты, вызвал взрыв сверхновой, специальные розыскные группы нашли его в черной дыре на окраине Гончих Псов, а наградой нам послужил утихомиренный квант пространства-времени (п-в, конечно, поменялось местами и стало в-п). Это было второе выигранное сражение. Мы нашли не только способ защиты, но и способ управления квантами. (И я тут был при чем! И тихо этим горжусь.)
БЕЛАЯ ТЕТРАДЬ.
ПРЕЗИДЕНТСКАЯ РАТЬ КАК СПАРРИНГ-ПАРТНЕР.
А вот и еще один спарринг-партнер объявился — президент д'Эгролль прочитал докладную о секретной системе Лобана «оборотень», сжег ее в пепельнице и сказал мне, что его президентская команда хотела бы сыграть товарищеский матч с конюшней, и чтобы я уговорил Лобана.
Я спросил, знает ли д'Эгролль формулу Эйнштейна «Еравно-эм-цэ-квадрат»?
— А как же! В школе проходили,- ответил д'Эгролль.- Я из-за этого эм-це-квадрата здесь и сижу.
Я ответил, что в нашей конюшие эйштейновская формула осмысливается иначе. У нас говорят: «Бэ равно эм-цэ квадрат».
— Что это «Бэ»? — спросил д'Эгролль.
— Бабки. Так ваш министр финансов называет деньги. Время-деньги-пространство. Деньги-пространство-время. Пространство — время, а время — бабки. Товарищеские игры мы играем только для того, чтобы заработать это самое «Бэ».
— Будто вы мало получаете по ПРОГЛОДУ!
— ПРОГЛОД — одно, а «Бэ» — другое.
— Будет, будет вам это «Бэ»! — усмехнулся д'Эгролль.
Лобан согласился играть за «Бэ» против этих профанов.
«Против» — сильно сказано; просто — побегать с ними. Мы провели эту игру. За нас играли — Лобан, я, Макар, Ираклий, Брага, Племяш, другие, на замену (для смеха) выпускали доктора Вольфа, Корову, даже шеф-кок Борщ постоял в воротах,- против нас вышли президент д'Эгролль, дженераль Гу-Син, министр финансов (он-то и расплачивался живыми кварками после игры), несколько фужеров. Мы хотели усилить правительственную команду Племяшом, но они отказались от услуг какого-то мальчишки (зря отказались). Племяш обиделся и сказал, показывая пальцем на президента д'Эгролля:
— А я за этих жирных и не хотел играть.
Тогда Лобан выставил Племяша за нас. Мы сумели сыграть, не впадая в амбиции — это было сложно. Инстинкт профессионала не даст настоящему футболисту сыграть плохо, не даст схалтурить, но с президентской администрацией мы решили свести матч вничью — без халтуры, но с веселостью; вообще, игра в поддавки — занятие опасное, возникает кураж.
Кураж опасен — когда все идет хорошо, ничего хорошего нет, потому что кто-то сорвется и отнесется к делу очень серьезно. Племяш играл против самого д'Эгролля и делал его как хотел по всему периметру полигона. На это было забавно смотреть — очкастый гигант д'Эгролль и маленький Катигорошек.
Наверно, Лобан зря это сделал, выпустив Племяша,- я хотел, чтобы было смешно, но ребенок жесток,- ребенок так забодал д'Эгролля своими финтами, рывками и подсечками, что никто уже был не рад. Этот Гаврош играл всерьез, вот в чем дело. Д'Эгролль тоже играл всерьез, хотя и посмеивался. Я сказал Лобану — и он согласился со мной,- что этот мальчик уже не мальчик, его надо ставить в основу и не дать засидеться в дубле до алкоголизма.
«…» Как закончилась игра — не помню, не имеет значения.
С каким-то смешным счетом. После матча президент д'Эгролль пожал всем руки (с особым уважением Племяшу) и подарил нам два «торнадо-кванта»: салатовый лимузин — Лобану (водитель Хуго), вишневый — мне (водитель Гуго). «…»
К ПРОБЛЕМЕ ПЕРСОНАЛЬНЫХ ВОДИТЕЛЕЙ.
К водителям льнут тиффози. Перед ними заискивают фужеры, пытаясь выведать тайны мадридского двора. Водители многое знают по мелочам наверно, больше главного тренера.
Хуго и Гуго ценят это к себе уважение и с достоинством принимают мелкие знаки внимания — пачку сигарет, кружку пива, стакан вина, иногда и что-нибудь покрепче. Они — тиффозные генералы. Они важны и косноязычны. Свои языки они никогда не развязывают — хотя бы потому, что эти морские узлы просто невозможно развязать, только вырвать или разрубить. Но еще они хорошо знают, что болтать не надо.
«…»
ПОПЫТКА ОТРАВЛЕНИЯ ПРЕЗИДЕНТА С ЖЕНОЙ.
Они опять повторили свой номер! После игры мы пригласили Президента с женой откушать. Президент намазал горчицей отбивную и откусил. Глаза полезли на лоб, слезы. Что?
Почему? Д'Эгролльша тоже попробовала — слезы, спертое дыхание. Вызвали доктора Вольфа — он понюхал, лизнул, и у него тоже полились слезы.
— Никому не прикасаться к горчице! — приказал Вольф.
Проверили другие приборы, там горчица была нормальная, вкусно горчила. Попытка отравления? Прибежал шеф-кок Борщ, выдавил горчицу в столовую ложечку и отправил в рот.
Он чуть не умер.
«Козлы стоеросовые,- думал я в адрес Брагина и Гусочкина.- Им все шуточки. Нашли с кем шутки шутить. Опять подменили обычную горчичную приправу на острую горчицу, которой зэки догоняют кайф».
Потом Президент смеялся. А что еще ему было делать?
ЧЕРНАЯ ТЕТРАДЬ.
ПРОБЛЕМА БОРЖОМИ.
Одной из причин выбора Облака Оорта было наличие в этом районе в орбитальных кометах большого количества воды, которая требовалась для отвода тепла от ВОДОВОЗА. Если для добычи энного пространства в объеме дикого яблочка нам требовалась гора эйнштейния, размером с Эверест, а для добычи эйнштейния требовались Гималаи урана, то для охлаждения ВОДОВОЗА нужны были Тихие океаны воды, воды, воды — и, как оказалось, холодной минеральной воды, вроде «Боржоми». Требовалось построить завод по очистке и растоплению грязных кометных айсбергов, рядом — второй, перегонный, для очистки воды до уровня дистиллированной, тут же — третий, для обогащения ее минеральными солями, и, наконец, четвертый — заводхолодилышк. Корова побоялся обращаться ко мне с этим необъятным проектом самогонного аппарата и передал его через дядю Сэма.
— Подлость еще состоит в том,- объяснил мне дядя Сэм,- что перегонный, обогатительный и морозильный заводы могут вообще не понадобиться, наверное, и грязная вода сойдет. Но, если океаны «Боржоми» все-таки будут нужны, то их отсутствие сорвет весь ПРОГЛОД.
