Глаз бури - Мурашова Екатерина Вадимовна (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
– Ого, как ты заговорила! – усмехнулась Оля. – Это уже, пожалуй, позиция. В первый раз так последовательно от тебя слышу. В германской социал-демократии есть такое ответвление, самый яркий его представитель Ясперс, я тебе после дам прочесть, так вот твои взгляды вполне…
– Оля! Мои взгляды не имеют никакого отношения к немецкой социал-демократии! Слышишь, ни-ка-ко-го! И читать я ничего не стану!
– Ну, как хочешь. А мне, прости, пора… Через полчаса встреча в Нарвской части.
– До свидания, Оля.
– Да свидания, Софи… А все-таки с Тумановым… жаль… Эту связь мы могли бы с пользой… Впрочем, ладно… Давай я хоть запишу тебе название книги. Сейчас ты ерепенишься, а после, может, прочтешь… Где твой блокнот?
– У меня… у меня нет с собой… – несколько обескуражено протянула Софи.
– У тебя нет блокнота?! – изумленно воскликнула Оля.
– Нет… («Как же так получилось?! – заметалась мысль Софи. – Оля права – после возвращения из Сибири я всегда носила с собой блокнот, чтобы делать записи, наблюдения. Почему же теперь… Что со мной происходит? – хотелось остаться одной, чтобы подумать. – Да, Оля с ее книгой о демократии… Пускай, не спорить, скорее уйдет. Разумеется, я не стану ее читать…») Вот, Оля! Пиши здесь!
Софи торопливо достала из сумочки первый попавшийся листок и протянула Камышевой, когда внезапный порыв ветра вырвал листок из ее руки, бросил на тротуар к Олиным ногам. Оля неторопливо нагнулась, чтобы поднять листок, взглянула на него и, внезапно вздрогнув, резко выпрямилась.
– Софи, кто это писал? – спросила она.
Софи взяла листок из рук Оли, развернула. Это была ничего не значащая записка от Ефима Шталь, любезное приглашение в театр, если она располагает временем. Насколько Софи могла вспомнить, временем она в тот день не располагала.
– Один мой хороший приятель. А что?
– Ты… ты давно с ним знакома?
– Накоротке не слишком. А в чем дело?
– Да пожалуй, ни в чем… И все-таки я ничего не понимаю…
Софи пожала плечами и вздохнула с облегчением, когда Камышева, наконец, отошла. За время этого разговора она уже успела порядочно устать от Олиных странностей.
Спустя короткое время Тимофей привез в Калищи варенье из Гостиц и записку от маман.
«Ты живешь в семи верстах, регулярно бываешь в Петербурге и не находишь времени посетить родных. Смею полагать, что это нехорошо.
Наталья Андреевна Домогатская – твоя, между прочим, мать»
Прочитав записку, Софи от души расхохоталась и тем же вечером верхами приехала в Гостицы.
– Правда ли, что тебе теперь оказывает покровительство Евфимий Шталь? – деловито поинтересовалась Наталья Андреевна, даже не дождавшись чаю и удаления мальчиков вместе с гувернером.
– Смотря что ты имеешь в виду, – стараясь строго поддерживать заданный матерью тон, ответила Софи. – Если ты о том, являюсь ли я его содержанкой и сплю ли с ним, то – нет. Не содержанка и не сплю. Если же тебя больше интересует человеческий ашпект, то – да, да, да. Мы с ним дружим и проводим время вместе к совместному, надеюсь, удовольствию.
– Фу, Софи, как ты все-таки несносна! – поморщившись, произнесла Наталья Андреевна. – Здесь же дети!
«Тебе бы об этом и подумать!» – усмехнулась про себя Софи, а вслух сказала:
– Прости, мама, я думала, что правильно поняла твой вопрос.
– Ты никогда не понимала меня правильно! – с пафосом воскликнула Наталья Андреевна.
Тут уж Софи не удержалась и, склонившись, фыркнула прямо в тарелку, разметав по скатерти гарнир. Сережа заметил ее оплошность и тут же, состроив рожу, сделал то же самое. Гувернер Сильвестр Александрович обнаружил сильнейшее желание закатать буйному воспитаннику подзатыльник и сдержался лишь усилием воли. Леша напрягся, а молчаливая Ирен вдруг улыбнулась ясной улыбкой и спросила:
– А правда, что у покойного барона Шталь была огромная коллекция жуков, в которой имелись уникальные экземпляры? Я в журнале читала…
– Да, – охотно подхватила Софи. – Она вполне сохранилась, и Ефим мне ее даже показывал. Правда, я не интересуюсь жуками и не могу вполне оценить…
Наталья Андреевна сидела, о чем-то задумавшись, и смотрела в тарелку. Видно было, что ее программа на сегодняшний вечер выполнена полностью. Все, что она хотела узнать, она уже узнала. Теперь дети могут резвиться между собой, как им заблагорассудится.
«И что же из этого следует?» – чисто из озорства хотелось спросить Софи.
Разумеется, она не спросила.
Про Гришу никто в Гостицах ничего не знал.
Старая баронесса Шталь давно не устраивала вечеров и почти никого не принимала. Тем интереснее и пикантнее показалось ее намерение устроить в особняке концерт.
Ефим передал приглашение Софи.
– Квартет из самой Италии, говорят, виртуозы…
– Вы знаете, мне в детстве медведь на ухо наступил… И вообще я марши люблю…
Ефим рассмеялся.
– Ну приходите для меня. При вас матушка не будет меня уж слишком шпынять…
– А она разве вас… гм… шпыняет? – удивилась Софи. Само слово было как-то не из лексикона молодого барона.
– Еще как! – улыбнулся Ефим. – Я у нее виноват абсолютно во всем. В том, что не ношу усов, в том, что не люблю математики и не стал военным, а также в том, что убили австрийского наследника, а на улице – опять плохая погода и у маман болят колени. Разумеется, единственная моя настоящая вина в том, что я – не Николай. Но с этим уж ничего не поделаешь…
– Здорово же вам достается, – посочувствовала Софи. – А вы не могли бы… ну, как-нибудь от нее отделиться? Простите… это не мое дело…
– Я завишу от нее, милая Софи, – легко признался Ефим. – По завещанию отца именно она распоряжается капиталом. В последние годы ей удалось убедить его, что я – едва ли не слабоумен… Впрочем, мое поведение временами действительно было… слишком эксцентричным для немецкого баронета. Да еще и по контрасту с Николаем…
– Так, значит, ваши опыты под руководством Константина, это не просто прихоть, но и…
Ефим приложил палец к губам.
– Т-с-с! Давайте не будем об этом, милая Софи. Вы обо всем догадались правильно, но мой имидж повесы, любителя псовой охоты и легкомысленного отпрыска аристократов… Он этого не перенесет… давайте же пока пощадим его!
– Т-с-с! – прошипела в ответ Софи. – Я никому не скажу. Но знайте – в моих глазах вы только выиграли.
– Премного благодарен. В доказательство дарю вам сплетню: упомянутый мною аристократизм – вещь весьма проблематичная, по крайней мере с одного конца, ибо моя маман в юности не была никакой аристократкой и даже торговала молоком в костюме охтенки, помните, его еще Пушкин воспел: «С кувшином охтенка спешит, под ней снег утренний скрипит…»? Все ее восхождение к вершинам и нынешнее богатство – дело исключительно ее собственных рук… и тщательно подобранных мужей…
– Но это же замечательно! Она что, скрывает свое действительное происхождение?
– Да нет, просто в череде лет и ее замужеств все об этом уже позабыли. Но хватка у нее осталась еще та… прежняя…
«Господи, как странно устроен мир! – в который уже раз подумала Софи. – Ефим Шталь почти гордится низким происхождением своей матери, а Михаил Туманов всю жизнь страдает от этого. Вероятно, именно позиция Ефима – признак подлинного, не кровного, а именно духовного аристократизма. Туманов же, безусловно, в этом вопросе ущербен…»
– Спасибо за приглашение, Ефим. Если сумею, приду непременно и окажу вам поддержку перед лицом суровой маменьки…
– Благодарю, – Ефим, склонившись, поцеловал руку Софи, задержал ее ладонь в своей, и взглянул снизу вверх своими странно серьезными глазами.
Неожиданно по спине Софи пробежала стайка холодных мурашек. Отчего? Так и не разобравшись в своих чувствах, она поспешила распрощаться с Ефимом.
Записка от Элен застала ее дома, в Калищах. Тон записки был откровенно паническим.
«Софи, милая! Я знаю, ты от Ефима Шталь получила приглашение на концерт итальянского квартета, у них в особняке. Откажись под любым предлогом, потому что я только что узнала – ОН тоже будет там. Баронесса, должно быть, от старости из ума выжила. ЕГО в таких местах не принимают, и ей то сто лет известно, но вот, однако… Софи, душечка, откажись! Не надо вам с НИМ теперь встречаться. Я не могу, не хочу, не вынесу, если все это у вас опять, по новой начнется. А ведь гарантий никаких нет, и ты это не хуже меня знаешь. Евфимий, если ты о нем думаешь, на тебя не обидится, он все поймет, а если нет, так я ему объясню. Хотя мне и самой-то идти не хочется, все поджилки с утра дрожат. Заклинаю тебя, Софи!
