Копи царя Соломона. Приключения Аллана Квотермейна. Бенита (сборник) - Хаггард Генри Райдер (книги без сокращений TXT) 📗

— Вы шутите или что все это значит, мистер Сеймур? — спросила Бенита, глядя прямо перед собой.

— Что все это значит? О чем вы говорите?

— Я всегда думала, что в таких случаях люди хотят представить себя в лучшем свете.

— Совершенно верно, но я никогда не делаю того, что должен, за что благодарен сейчас Небесам, так как в противном случае я не должен был быть здесь сегодня вечером. По крайней мере, я честен. Теперь, когда я сказал, что являюсь — или являлся полчаса назад — бездельником и бесперспективным неудачником, я спрашиваю вас: хотите ли вы услышать больше?

Она поднялась и, взглянув на него, увидела, что его лицо побледнело в лунном свете. Воззможно, это повлияло на нее, изгнав впечатление от его горькой насмешки над собственной виной. Во всяком случае, Бенита казалось, передумала и снова села.

Он слегка поклонился.

— Я благодарю вас. Я уже говорил вам, кем я был полчаса назад. Теперь, надеюсь, вы поверите мне, если я скажу, кем являюсь сейчас. Я действительно раскаиваюсь. Я не очень стар, и я думаю, что у меня есть еще возможность найти свой путь; если это не так, ради вас я сделаю это возможным. Я не верю, что вы никогда не сможете найти никого, кто будет любить вас лучше или заботиться о вас нежнее. Я хочу жить для вас в будущем, более полно, чем даже в прошлом я жил для себя. Я стою на распутье. Если вы согласитесь стать моей, я чувствую, что смогу стать мужем, которым вы могли бы гордиться; если же нет, то я напишу «Конец» на могильной плите возможностей Роберта Сеймура. Я обожаю вас. Вы единственная женщина, с которой я хотел бы провести свои дни. Я прошу вас взять на себя риск выйти за меня замуж, хотя я не вижу впереди ничего, кроме бедности, потому что я авантюрист.

— Не говорите так, — быстро сказала она, — все мы искатели приключений в этом мире.

— Хорошо, мисс Клиффорд. Тогда, значит, мне нечего больше говорить, теперь ваш черед.

Как раз в это время на капитанской палубе произошло смятение и заметался человек. Через минуту в машинном отделении отчаянно зазвонил колокол. Роберт знал этот сигнал: он обозначал «стой». Раздался новый звон: «задний ход на всех парах».

— Что происходит? — забеспокоился молодой человек.

Но раньше, чем затихли его слова, все стало ясно. Казалось, весь нижний корпус громадного парохода остановился, тогда как верхняя его часть продолжала двигаться вперед; затем появилось другое, еще более ужасное ощущение: ноги скользили, беспомощно, тяжело, как по льду или по натертому полированному полу. Брусья хрустнули, веревки разорвались с шумом пистолетного выстрела, тяжелые предметы понеслись по палубе. Толчок сорвал Бениту с кресла, она натолкнулась на Роберта, и оба упали. Он не ушибся и быстро вскочил, но она лежала неподвижно, и Сеймур увидел, что какой-то тяжелый предмет до крови ушиб ей голову. Он поднял ее и, полный ужаса и отчаяния, прижал руку к ее сердцу. Слава Богу, оно снова начало биться. Бенита была жива!

Музыка прервалась, и короткое время в салоне стояла полная тишина. Потом мгновенно поднялся ужасающий крик, люди с безумными глазами кидались туда и сюда; слышались вопли и визг женщин и детей; какой-то священник громко молился, упав на колени.

Роберт некоторое время стоял в раздумье; он прижимал бесчувственную Бениту к груди, и кровь из ее раны текла на его плечо. Но вот он решился.

Девушка занимала палубную каюту. Не выпуская девушку из рук, Сеймур стал пробираться через беспорядочную толпу пассажиров; на пароходе было около тысячи человек! Каюта Бениты оказалась пуста, ее соседка убежала. Положив девушку на нижнюю койку, Сеймур зажег свечу в качающемся подсвечнике, отыскал два спасательных пояса и один из них, не без большого труда, надел на мисс Клиффорд, потом, взяв губку и напитав ее водой, омыл ее окровавленную голову. На виске Бениты виднелась рана, оттуда все еще сочилась кровь. Рана была не очень глубока, и, насколько мог судить Сеймур, черепная кость уцелела. Он надеялся, что Бенита только оглушена и скоро очнется. Больше Сеймур ничего не мог сделать для нее, но в эту минуту ему пришла в голову одна мысль. На полу, сбитая толчком, лежала ее шкатулка с принадлежностями для письма. Он открыл ящик и, вынув лист бумаги, быстро набросал карандашом:

Он сложил бумагу и, засунув ее за блузку Бениты, вышел на палубу, чтобы видеть происходящее. Пароход все еще шел, но двигался медленно, кроме того, он кренился теперь так сильно, что было трудно стоять на палубе. Почти почти все пассажиры прижались друг к другу на той стороне палубы, которая возвышалась над водой, надеясь найти там убежище. Человек с белым, обезумевшим лицом, шатаясь, шел к нему. Это был капитан. На мгновение он остановился, вцепившись в стойки. Роберт Сеймур увидел в этом шанс и обратился к нему.

— Простите меня, — сказал он. — Я не люблю вмешиваться в чужие дела, но предлагаю вам остановить корабль и идти на лодках к берегу. Море спокойное, и, если еще не слишком поздно, не должно быть никаких трудностей в том, чтобы спустить их на воду.

Капитан рассеянно уставился на него.

— Они не вместят всех, мистер Сеймур.

— По крайней мере, они вместят некоторых, — ответил тот и указал на воду, которая сейчас была почти на одном уровне с палубой.

— Может быть, вы правы, мистер Сеймур. Это не имеет значения для меня, я конченый человек… Но бедные пассажиры, бедные пассажиры!

И он бросился к мостику, как раненый кот по ветке дерева, и через несколько секунд Роберт услышал, как он выкрикивал команды.

Приблизительно через минуту пароход остановился. Капитан слишком поздно решил пожертвовать судном и спасти тех, кто еще был жив. Матросы начали готовить шлюпки. Роберт вернулся в каюту, где лежала Бенита, завернул ее в шаль и одеяло и, увидев на полу второй спасательный пояс, надел его на себя, зная, что времени достаточно. Подняв Бениту и сообразив, что все кинутся к старборду [76], где шлюпки низко висели над водой, он с трудом отнес ее по крутому подъему к противоположному борту. Там висел катер, который, как знал Роберт, должен был попасть в руки хорошего человека, второго офицера.

Действительно, у левого борта толпы не было; бoльшая часть пассажиров думала, что катер невозможно благополучно спустить; тем же несчастным, рассудок которых померк, инстинкт подсказывал бежать к старборду. Между тем искусный моряк, второй офицер, и подчиненный ему экипаж уже работали, готовя катер к спуску.

— Сначала женщины и дети! — приказал офицер.

Пассажиры бросились к катеру. Роберт увидел, что там скоро не останется места.

— Боюсь, — произнес он, — что мне следует счесть себя женщиной, так как я несу даму. — И, сделав большое усилие, поддерживая Бениту одной рукой, он по веревке спустился и с помощью матроса благополучно добрался до катера.

Еще двое мужчин карабкались вслед за Робертом.

— Отчалить! — велел офицер. — Катер не сможет выдержать больше груза.

Веревки отпустили. Когда катер уже отошел футов на двенадцать от парохода, к левому борту кинулась толпа обезумевших людей, которые не нашли места в шлюпках со старборда. Одни, самые смелые, спускались по бортам, другие прыгали и падали на них или в море. Перегруженный катер шел, огибая «Занзибар», который покачивался, словно в предсмертных муках. Офицер думал доставить своих пассажиров на берег, поэтому маленькому судну пришлось подойти к старборду погибавшего парохода. Ужасные сцены разыгрывались там. Сотни пассажиров, как звери, боролись из-за мест, многие шлюпки опрокинулись, и спасавшиеся упали в воду. Через корму на обрывках веревок перевешивались несчастные и, слабея, один за другим падали. Возле еще не спущенных шлюпок происходила адская борьба; мужчины, женщины и дети дрались за места в лодках; потеряв человеческий облик, сильные не выказывали сострадания к слабым…