В тени сталинских высоток. Исповедь архитектора - Галкин Даниил Семенович (книги без регистрации txt) 📗
При выезде на место нам представилась ужасающая по своим масштабам картина. На месте купола, который раньше просматривался за многие километры, образовался огромный «лунный кратер». Он был в хаотическом беспорядке заполнен искореженными металлическими конструкциями и строительным мусором. К величайшему счастью, рано утром, когда рухнул купол, сотни военных строителей еще мирно почивали. Поэтому обошлось без жертв. Иначе разбирательство, которое длилось несколько лет, пошло бы по совершенно другому сценарию. Если бы подобный драматический «прокол» произошел в эпоху сталинизма, всем причастным к нему, включая меня, как «врагам народа», не было бы пощады.
Комиссия явной причины обрушения купола так и не обнаружила. Самой правдоподобной причиной аварии считаются погрешности монтажа. Накопившись, они сработали как «снежный ком»…
Прошло полтора года – и небывалой силы авария на атомном объекте в Чернобыле[152] превратила густонаселенные территории в зону радиоактивного заражения. Разумеется, это событие по масштабу и трагизму затмило обрушение истринского купола. В стране царила атмосфера всеобщей растерянности из-за случившейся катастрофы. Информацию давали скупо и отрывочно – видимо, чтобы снизить накал страстей. Но слухи множились, один другого страшнее…
Еще через несколько лет произошло ужасное Спитакское землетрясение в Армении[153]. Тогда все постройки рушились как карточные домики. Под их завалами оказались тысячи беззащитных жителей. Мне пришлось вылетать в зону стихийного бедствия в составе специально созданной комиссии. Она должна была установить причину массовых разрушений. Выводы ошеломляли. Строительство на протяжении многих лет (под девизом экономии средств!) велось без учета жестких антисейсмических требований. Сэкономленные таким неправедным путем многомиллионные средства растаяли где-то в тени властных структур. Поскольку всегда виноват стрелочник, истина осталась за семью замками.
А ведь раньше частые визиты в Армению приносили мне только радость! Сказочным миражом выглядел Ереван на фоне горы Арарат. Поколения талантливых зодчих изваяли город из розового туфа. Трепетное чувство вызывал древний Эчмиадзин – резиденция патриарха-католикоса всех армян. Рукотворные строения далеких эпох встречались на каждом шагу. Они гармонично вросли в горы и оживляли каменистый пейзаж с редкой растительностью. Озеро Севан, как дар Божий, красовалось зеркальной ширью в окружении пологих невысоких гор.
Международный симпозиум в Ереване
В начале 1980-х годов Ереван был выбран местом проведения Первого международного симпозиума по научным исследованиям в области архитектуры и строительства. Директора института Валерия Косогова и меня избрали делегатами. В числе представителей европейских стран была приглашена группа архитекторов из Финляндии. Среди них – Матти (а в качестве переводчицы – Яна!). Мой директор, большой сердцеед с обаятельной внешностью, пытался приударить за сестрой, когда Матти не было поблизости.
После симпозиума финскую группу пригласил Союз архитекторов Грузии. Директор разрешил присоединиться к ним. Преодолев живописные горные перевалы, автобус доставил всех в Тбилиси. Прием на грузинский манер просто шокировал рациональных и сдержанных финнов.
Столы ломились от обилия разнообразных вкусностей. Вино в буквальном смысле лилось рекой – как из рога изобилия. Кстати, этот рог – традиционная емкость, которую гостям следовало осушать под витиеватые и длинные грузинские тосты. На банкете присутствовал мой сокурсник Гурам Хизанишвили. Мы не встречались с ним более тридцати лет после окончания института. Время и его не обошло стороной… Благородная седина и полноватая фигура не погасили огонь неотразимого сердцееда. Я шутливо его приветствовал:
– Рад встрече, хотя ты – коварный искуситель! Из-под венца увел Мусю!
Он обнял меня и в тон ответил:
– Прости меня! Мою вину еще не поздно искупить! Наша Спящая красавица живет в Москве и совершенно свободна!
Я не стал уточнять, что в курсе ее дел. Накануне отлета Гурам устроил прощальный банкет в своем обширном холостяцком доме. Больше наши пути не пересекались.
Встреча на Сахалине
В 1980-х годах моя лекторская деятельность пошла на спад. Как говорится, джинна выпустили из бутылки. Советские граждане сначала получили доступ к информации о загранице, а потом – и возможность увидеть мир своими глазами. Последняя лекционная программа об Америке совпала с командировкой на остров Сахалин. На острове – множество редких охраняемых видов животных, растений и грибов, занесенных в Красную книгу. Сахалин поразил своей красотой и, одновременно, неопрятной убогостью многих населенных пунктов. Встречались и самобытные строения традиционного стиля японского зодчества. Выделялись опрятностью и ухоженностью жилые дома осевших на острове корейцев. Они круглый год поставляли на рынки овощи и соленья.
Несколько раз я проехал по главной узкоколейке, вытянутой с юга на север. Ее построили японцы в период оккупации острова после Первой мировой войны. Она напоминала детскую железную дорогу. Габариты вагонов и паровозов соответствовали низкорослым японцам. Продуманное ими до мелочей внутреннее убранство теперь постепенно «экспроприировалось». Отвинчивались дверные ручки, копии гравюр и зеркала. Срезались кожаные ремни безопасности на втором ярусе полок.
В городе Александровске-Сахалинском неожиданно удалось познакомиться с популярным артистом Юрием Яковлевым[154] и писателем Владимиром Лакшиным[155]. Они прилетели на остров для участия в съемках многосерийного фильма[156] об Антоне Чехове (писатель специально предпринимал поездку на Сахалин, чтобы изучить условия жизни ссыльных каторжан)[157].
Познакомились мы на смотровой террасе гостиницы, с которой открывался красочный вид на широкий Татарский пролив. Завязался разговор, и мы представились друг другу. Они пригласили меня разделить вечернюю трапезу в ресторане. Яковлев блистал неотразимым мужским обаянием. Он был весел и словоохотлив. При этом поглощал солидные дозы спиртного (в отличие от сдержанного и немногословного Лакшина). Мы с ним были почти одного возраста. Он быстро перешел на «ты».
Мы засиделись в ресторане до полуночи, переходя с одной темы на другую. Мне было с ними настолько интересно, что подумалось: «Эти два необыкновенно талантливых и умнейших человека действительно от Бога». Запомнившаяся на всю жизнь встреча оказалась единственной. Рано утром они уехали на съемки. Я отправился в Южно-Сахалинск. Оттуда с задержкой почти на сутки улетел в Москву.
При всех властях – не изменять себе!
При возвращении из командировок в осиротевшую квартиру я с особой остротой ощущал горечь потери близкого человека… Но, как всегда, работа помогала в трудные минуты. Божественный судьбоносный покровитель сделал щедрый дар: возможность продолжать заниматься любимой работой еще более четверти века – даже в пенсионном возрасте.
Указом Президиума Верховного Совета РСФСР мне в середине 1980-х годов было присвоено почетное звание «Заслуженный архитектор Российской Федерации». Завершающими аккордами стало присуждение звания профессора и ученой степени доктора архитектуры на заседании президиума и ученого совета Международного академического аккредитационного и аттестационного комитета (МААК). Его президентом в то время был уже упоминавшийся академик РАЕН Эрнст Дешко. Этот мудрый ученый-энциклопедист сыграл немалую роль в формировании моего творческого мышления.
В последующие годы моя скромная персона попала в авторитетную российскую энциклопедию персоналий «Кто есть кто в России» (включала около десяти тысяч биографий успешных деятелей в различных областях науки, техники и искусства). Меня, однако, не захлестнула волна тщеславия и самодовольства. Хотя, как известно, любое доброе событие греет душу… Но к тому времени у меня выработалась реалистичная философия, что все в жизни – суета сует[158]. Здесь хочется вспомнить строки замечательного поэта Андрея Дементьева:
