Сын теней - Марильер Джульет (полные книги TXT) 📗
— Если ты не видишь для нас с тобой будущего, зачем ты здесь? — прямо спросила я. — Ты же мог тихо повидаться с Шоном и исчезнуть незаметно, как и пришел. Как-то ты просил меня остаться с тобой. Может, забыл? Ты тогда изменил решение, лишь узнав, кто я. И все же, ты принимаешь от моего брата деньги. Сколько он заплатил тебе за задание? Почему ты работаешь на сына Семиводья, а дочь Семиводья отвергаешь? Это же бред какой-то!
— Полагаю, — устало произнес он, — это чем-то похоже на сеть, которой твоя мать оплела Хью из Херроуфилда, когда он настолько ослабел от желания, что бросил все свои обязанности, чтобы следовать за ней. Я уже понял, что даже мысли о тебе заставляют меня делать и говорить такое, что я сам себе удивляюсь. Ты так нужна мне, что я не могу нормально думать. Как-то я сказал тебе, что рассказывать истории опасно, что они заставляют людей мечтать о недостижимом. С самого дня нашей встречи меня мучают видения другой жизни… жизни, где я не одинок. Но такой человек, как я, должен оставаться один. Дружить со мной… связаться со мной — это смертный приговор, что будет подписан рано или поздно. Тебе надо жить дальше без меня, Лиадан.
Мне было неимоверно больно, но я постаралась выдержать легкий тон.
— То есть, ты думаешь, мне стоило выйти замуж на Эамона, когда он это предлагал? — проговорила я, приподняв одну бровь. — Ведь он не раз делал мне предложение. Даже после того, как я родила, он хотел, чтобы я стала его женой, и не был готов к отказу.
— Что?! — он возмущенно вскочил. — Этот человек хотел присвоить мою женщину и моего сына? Тот самый, чей отец оказался таким предателем, что подумать страшно? Клянусь адом, мне нужно было воспользоваться возможностью и перерезать ему глотку. — Вдруг его тон резко изменился. — Ничего, что он это ест? — спросил Бран, глядя на малыша.
Тот обнаружил на песке толстое, извивающееся насекомое, каким-то образом умудрился зажать его в кулачке и теперь тащил это живое угощение в рот.
— Джонни, нельзя! — закричала я и помчалась освобождать несчастное создание из цепкой хватки сына и срочно отвлекать малыша игрой в куличики, пока насекомое спасалось бегством.
Бран за нашими спинами внезапно затих. А потом произнес:
— Что ты сказала? — И мне сразу стало ослепительно ясно, что мамина интуиция в который раз не подвела.
— Я позвала своего сына по имени.
— Почему ты выбрала именно это имя? — голос Брана звучал неуверенно.
— Он назван в честь своего отца, и в честь отца своего отца, человека чистого и честного, — тихо ответила я, машинально строя очередной песчаный замок. Как только я закончила, Джонни протянул ручку и разрушил мое творение.
— Но… как ты узнала? Это имя… это имя не произносили столько лет, что я сам его почти забыл. — В его голосе было столько боли, что мне стало страшно.
— У нас в Семиводье имя Джона упоминалось довольно часто, — серьезно ответила я. — Твой отец был лучшим другом моего отца. Они вместе росли. Мой отец сказал, что счастлив, что его внук — одновременно и внук Джона.
— Но откуда он узнал? Я не ношу имени своего отца. Уже давно. Он умер. Он умер, когда я был еще слишком мал, чтобы хоть что-то запомнить. Он был убит, защищая твою мать, когда она вмешалась в жизнь Херроуфилдов и соблазняла лорда Хью, чтобы он забыл о своих обязанностях. Возможно, мой отец и впрямь был достойным человеком. Мне не посчастливилось в этом убедиться.
Я вздохнула.
— Определенно, тот, кто рассказал тебе эту историю, имел очень специфическую точку зрения на те события. Быть может, ты тогда был слишком мал, чтобы понять, что в этих рассказах — не вся правда. Кто поведал тебе эту историю?
Его лицо внезапно застыло.
— Я не стану об этом говорить.
— Возможно, было бы лучше, если бы ты все же поговорил об этом, — осторожно начала я. — Ты мог бы рассказать мне.
— О некоторых вещах лучше не вспоминать. Это такой тяжкий груз, что я не могу его с кем-то разделить.
— Но очень вероятно, что он перестанет быть грузом только после того, как ты его с кем-то разделишь.
— Я не могу, Лиадан.
— Я не ответила на твой вопрос, — сказала я чуть погодя. — Я расскажу тебе небольшой кусочек твоей собственной истории. То, что знаю. Видишь одеяльце под деревьями, на котором спал Джонни? Принеси его сюда.
Пальцы Брана гладили мое рукоделие, перескакивали с лоскутка на лоскут.
— Это…
Я кивнула.
— Я взяла на себя смелость слегка перекроить твой плащ, а то я не могла его носить. В этом одеяльце заключены частицы сердец всех родных Джонни, они своей любовью охраняют его сон. Розовое платье моей сестры Ниав, мое платье для верховой езды, старая рубаха отца, вся в пятнах от работы на ферме. Твой плащ, согревавший меня ночью под звездами. И…
Его пальцы остановились на выцветшем синем лоскутке с остатками изящной вышивки: виноград, лист, маленькое крылатое насекомое. Он перевернул руку, и там, на внутренней стороне запястья, оказалось точно такое же насекомое, созданное иголкой и красками — самый первый рисунок, который он потребовал выколоть себе в возрасте девяти лет, решительно настаивая, что он уже мужчина.
— Это лоскут с любимого платья моей матери, — сказала я. — У нее в Херроуфилде был один верный друг, жена Джона, Марджери. Марджери сама сшила это платье, она очень хорошо управлялась с иголкой. Это платье мама получила в подарок, в знак любви и благодарности. За то, что когда Марджери рожала сына, только знания моей матери и ее талант повитухи спасли ему жизнь. Когда родился мой собственный Джонни, мама сказала, что роды проходили точно также, и что мальчик так похож на того, другого, что это не может быть простым совпадением. Она сказала: «Думаю, я могу назвать имя отца этого ребенка». Ибудан — лорд Хью — согласился с ней. Я хотела назвать мальчика в честь его отца. Я хотела вернуть тебе твое имя. Твои родители не хотели бы, чтобы ты жил в ненависти, Бран. Они были бесконечно благодарны маме, а она им. Они любили и оберегали ее.
— Ты не можешь знать наверняка, — его голос звучал безо всякого выражения.
— Скажи мне одну вещь. Ты называл моего брата славным парнем. Мне кажется, несмотря на все твои слова о сетях и очаровывании, обо мне ты скорее хорошего мнения. И о моей сестре, которую ты спасал, рискуя собственной жизнью, тоже. Но, Бран, мы все — дети наших отца с матерью! Наверное, тебе все же стоит рассмотреть возможность, что Хью из Херроуфилда пришел в Семиводье, руководимый любовью и чувством долга. Что он не просто скрылся, не позаботившись о своих людях.
— Ты не понимаешь. Наверное, это и к лучшему, чтобы ты так ничего и не узнала.
— Что случилось с твоей матерью? Что стало с Марджери?
Тишина. Эта боль, похоже, слишком глубока, чтобы о ней говорить. Она надежно спрятана в его душе.
— Я задам тебе всего один вопрос, и давай покончим с этим. Что, если бы я с малышом находилась в каком-нибудь опасном месте, и ты приставил бы к нам охрану: Альбатроса или, может, Змея? Что, если бы на нас напали, и мой телохранитель погиб? Ты бы счел, что просить его охранять меня было безответственно с твоей стороны?
— Он бы не погиб. Мои люди — лучшие в своем деле. И все было бы совершенно не так. Если бы ты и… и Джонни оказались в опасности, я сам бы охранял вас. Я никогда и никому не доверил бы эту задачу. Это неудачный вопрос. Я бы в первую очередь убедился, что подобной ситуации никогда не возникнет. Если бы я… нес за тебя ответственность… ты бы никогда не оказалась в опасности.
— Но если бы это все же случилось?
— Мои люди ежедневно рискуют, — нехотя ответил он. — Люди умирают, а работа продолжается. Именно поэтому у нас нет ни жен, ни сыновей.
— М-м-м-м-м, — ответила я. — Ну что ж, ты сам уже как минимум дважды нарушил собственные правила. Ты расскажешь им об этом, когда вернешься?
Возникла пауза.
— Я не вернусь, пока не выполню свое задание, — сказал он. — И я действительно пришел сюда, чтобы повидаться с твоим братом. Уже поздно, я должен сделать, что нужно, и уходить.
