Макроскоп (др. перевод) - Пирс Энтони (е книги .txt) 📗
Долорес поведала ей следующее.
Во время Великой Смуты белые жители этой планеты отправились грабить и завоевывать другие миры. Они не признавали никаких законов, кроме закона силы. Черные жители соседнего, менее развитого мира, были ими покорены. Многие были обращены в рабов и перевезены на эту планету.
— Но ведь вы все люди, — возразила Беатрикс. — Как они могли…
— У нас один генетический корень, — ответила Долорес, неправильно истолковав мысль Беатрикс. — По-видимому, когда-то давно еще была смута, и один мир колонизировал другой. Так что процесс эволюции во многом шел параллельно. Но этот мир плохо подходит для нас — солнце слишком тусклое.
Беатрикс возмущал сам факт порабощения одних существ другими, не независимо от генетического родства. Но тут она вспомнила, насколько это похоже на то, что творится на Земле и решила впредь не возвращаться к этому вопросу.
Долорес продолжала свой рассказ.
Когда, после исчезновения сигнала Странника, Смута закончилась, рабы навсегда остались в чуждом им мире. Но белые, не имея возможности продолжать завоевания и совершать пиратские набеги, вынуждены были вплотную заняться планетарными делами, и в их обществе постепенно начали набирать силу либеральные настроения.
По прошествии некоторого времени был формально отменен институт рабства. Но при этом пострадали интересы немногочисленной, но влиятельной прослойки общества. Напряжение нарастало. Черные осваивали технологии белых, но путь в белое общество был для них наглухо закрыт.
В конце концов был найден компромисс. Черные обрели свою территорию — на морском дне. Они построили под водой огромные города, укрытые куполами, искусственные солнца походили на светило их мира, активно и небезуспешно культивировались флора и фауна морского дна. Шла интенсивная торговля с живущими на суше белыми: дары моря и металлы, добываемые в подводных шахтах, обменивались на пшеницу и древесину.
Но разделение все же было еще не полным. Небольшое количество черных, несмотря на жесткую дискриминацию, все же решило остаться на суше, в то же время некоторые белые стали подданными подводного царства.
Этим меньшинствам приходилось несладко, они находились под постоянным подозрением, мало кто верил, что ими руководят какие-то идеалы. Периодически кто-нибудь из черных бросал все и уходил в море, и наоборот — белые возвращались на сушу. Возвращенцев встречали как спасшихся чудом, и их душещипательные мемуары о тяжкой жизни среди варваров публиковались большими тиражами.
В этом месте рассказа Беатрикс наконец поняла, за кого же приняли ее жители деревни.
Но со временем этот, казалось, идеальный компромисс, перестал удовлетворять обе стороны. Слишком уж многие, как на суше, так и в море, считали, что их сторона ущемлена и несет убытки. Политики делали себе карьеру, избирая другую культуру в качестве козла отпущения, и постепенно расовая ненависть стала основой государственной политики. Торговля была прервана, и черные обнаружили, что в их питании не хватает некоторых микроэлементов, поступающих в организм только вместе с продуктами суши, в тоже время промышленность белых страдала из-за недостатка металлов из океанических шахт. Каждому казалось, что противная сторона пытается их погубить.
Белые военные разрабатывали программы, которые, по их словам, станут эффективным, хотя и не очень гуманным решением проблемы. Действовали они скрытно, потому что большая часть белой общественности еще верила в компромисс двух культур, и обнародование милитаристских планов в то время вызвало бы большой скандал.
Черные военные тоже не теряли времени, они практически полностью контролировали правительство и были готовы развязать военные действия против белых, как только настанет подходящий момент. Они, как и их белые коллеги, верили в простые решения.
При самом благоприятном исходе одна из сторон понесла бы большие потери. А при неблагоприятном…
— Нам не нужна эта вражда, — сказала Долорес. Ее голос становился все тише и печальнее, и Беатрикс приходилось напрягать слух, чтобы услышать ее.
— Это будет конец для всех нас. Необходимо установить связь, чтобы здравомыслящие люди из двух культур могли общаться, чтобы народы узнали, что затевают правительства, чтобы объединиться против общей беды. Этот, так называемый, компромисс, ведет планету к гибели…
— Но почему бы не послать… воззвание? Сказать им? Поговорить с…
— Правительства не очень-то умеют слушать, — голос Долорес почти сливался с шумом листвы. — Особенно консервативные правительства. А насчет поговорить — это как раз то, что мы собирались предпринять. Мы не были первыми. Многие годы люди вроде нас пытались установить контакт, но никто, не вернулся, и никто из белых ни разу не появился у нас. Но мы, — я и мой муж, — не верили, что простой человек из белых откажется слушать, если к нему прийти с миром. Мы вышли на берег без оружия и двинулись в глубь суши в надежде, что договориться с отдельным человеком легче, нам казалось, что добрых намерений будет достаточно…
И они встретили дикость. И Беатрикс, поддавшись общему безумию, кричала вместе со всеми: «Убейте его!»
Так был зверски убит ее муж-миротворец, ее обложила в лесу толпа убийц — все только потому, что тот человек увидел Беатрикс и попытался с ней заговорить.
— Теперь я вижу, как сильно мы ошибались, — прошептала Долорес. — Они не хотят нас слушать. Ничего уже не изменить.
Но Беатрикс ведь не знала ничего! Она закричала, увидев черного, вместо того, чтобы выслушать его. Что же сказать ей теперь, как оправдаться?
— Долорес, я…
Девушка не откликалась на ее слова. Она лежала неподвижно, откинувшись головой на подушку из сухих листьев.
Уснула?
Беатрикс взяла фонарь и осветила Долорес. Затем взяла ее вялую руку. Девушка была мертва.
Слишком поздно Беатрикс поняла, зачем Долорес проглотила капсулу. Она приняла яд, узнав, что мужа нет в живых…
Беатрикс осмотрелась — нужно чем-то вырыть могилу. Ей казалось важным то, чтобы девушка была похоронена до того, как здесь пройдет огонь. Но вдруг она вспомнила, что есть куда более важная задача. Никто из белых никогда не приходил в подводные города…
Она осторожно сняла оставшиеся на мертвом теле части водолазного костюма. Затем повозилась с различными органами управления и системами контроля, выяснив, как работает система подачи воздуха. Пристегнула к шлему маску. Конструкция костюма была хорошо продумана, и все работало в автоматическом режиме, в противном случае она никогда бы не смогла им воспользоваться. По-видимому, застежка на маске Долорес ослабла, и она ее потеряла.
— Ты не ошибалась, Долорес, — сказала Беатрикс.
Она надела костюм, загерметизировала его, укрепила дыхательный аппарат и двинулась к воде. Уже светало.
Беатрикс была неважным пловцом, но, благодаря своему новому телу и подводному костюму, ее замысел оказался вполне осуществимым. Она устала, была не очень ловка и очень испугана, но у нее все же нашлись силы сделать это, потому что она должна была сделать это.
Беатрикс вошла в воду, царапины на ступнях тут же начали саднить под воздействием соленой морской воды.
Она погрузилась и с облегчением обнаружила, что дышать под водой совсем не сложно, и двинулась по прибрежному шельфу в глубь океана. Тяжелый костюм прижимал ее ко дну, так что она скорее шла, чем плыла.
Ей показалось, что она бредет уже по дну много часов. Ноги и руки невероятно устали, чужой костюм натирал, но она упрямо двигалась вперед. Приходилось подавлять нарастающий иррациональный страх; воображение рисовало акул, мурен, осьминогов, огромных крабов с жуткими клешнями, глубокие расселины в океанском дне.
Если бы только удалось добраться до города, где…
— Эгей! — возглас вывел ее из раздумий.
Голос исходил из ее шлема. Кто-то обращался к ней по радио! Ей удалось установить контакт! Из темноты появились две фигуры, на их шлемах были укреплены фонари.
