Золотой тюльпан - Лейкер Розалинда (книги хорошего качества .TXT) 📗
Питер после того, как к нему официально обратились с предложением стать знаменосцем, согласился, что ему следует дать ответ перед всем отрядом и выбрал момент примерно через час после начала трехдневного званого обеда. На этом пиршестве, где присутствовали только старшие и младшие офицеры, еда и выпивка с речами и тостами, прерывались время от времени музыкой и пением.
— Вы оказали мне большую честь, господа, — сказал Питер, встав со своего места и окидывая взглядом сидящих за столом. — Но я вынужден отклонить почетное назначение знаменосцем, которое было предложено мне.
— Ты тоже женишься? — весело крикнул кто-то за столом.
Улыбаясь, Питер покачал головой.
— Пока что, нет. Причина в том, что в следующие месяцы я буду все реже и реже бывать в Амстердаме, а ведь бывают такие важные случаи, когда присутствие знаменосца необходимо.
Послышался ропот разочарования, но причину посчитали уважительной. Питер снова сел на свое место и часа два-три наслаждался приятной беседой и отличной едой, прежде чем собрался уходить. Когда он уже вышел в прихожую, один из офицеров-приятелей, видевший, как он поднялся из-за стола, поспешил вслед за ним.
— Ван Дорн! Подожди минутку. Ты уже уходишь?
— Завтра я собираюсь возвращаться в Харлем. Надо немного поспать.
— Я не задержу тебя долго, но ты, кажется, знаешь Хендрика Виссера.
Питер поджал губы.
— Я знаком с ним.
— Прекрасно. На последнем собрании, на котором ты не смог присутствовать, было принято решение, что давно пора заказать еще один групповой портрет отряда. Среди нас появилось множество новых лиц, включая и капитана. Предложили, чтобы именно ты встретился с художником, обговорил условия и все такое прочее.
Питер кивнул, радуясь законному предлогу нарушить запрет появляться в доме Виссера, наложенный на него.
— С удовольствием. Интересно, почему выбрали мастера Виссера?
— Кое-кто видел его работы в доме ван Девентера и где-то еще.
— Я зайду к нему завтра перед тем, как выехать из Амстердама, и пришлю затем письменный отчет из Харлема.
На следующее утро в доме Виссера Грета радостно встретила появление Питера.
— Вы так долго не были у нас, господин! Входите.
— Как поживаешь, Грета? — поинтересовался ван Дорн.
— Я просто счастлива. Мой возлюбленный вернулся с моря, и мы обручились. — Возбуждение просто переполняло ее, и Питер сделал вывод, что помолвка состоялась совсем недавно.
— Великолепная новость. Прими мои поздравления!
— Но я не оставлю это место, потому что после того, как мы поженимся, он снова уйдет в море.
Питер понимающим взглядом посмотрел на девушку.
— Нелегко будет вам обоим в разлуке, но я уверен, что эта семья очень рада твоему решению остаться.
— Не знаю, как они будут управляться без меня. — Затем она хлопнула себя по губам. Потеряв от радости голову в связи с новым поворотом в своей жизни, Грета утратила в это утро присущее ей благоразумие. — Не обращайте на меня внимания, господин. Я забываюсь. Я скажу хозяину, что вы здесь.
— Тебе лучше упомянуть также и о моем деле, — Питер вовсе не был уверен, что иначе Хендрик захочет видеть его. — Передай, что я пришел заказать ему от имени городской стражи групповой портрет.
Вскоре Питера провели в мастерскую. Хендрик был один, но погружен в работу. На его полотне люди сидели за столом, а богато одетый человек поднялся на ноги с выражением ужаса и тревоги на лице, и Питер предположил, что сюжетом является пир Бальтазара. Краска густым слоем лежала на полотне, где художник изображал украшенную драгоценными камнями парчовую мантию, и Хендрик соскребал ее ножом, стремясь придать ткани своеобразие.
— Что там с этим групповым портретом? — не поздоровавшись, грубовато спросил Хендрик, не отрывая глаз от картины. Когда Питер объяснил, что требовалось от него, художник фыркнул. — Я не рисую по заказу. Я выбираю лица по своему усмотрению.
— Я помню, Франческа говорила мне это. — Питер сделал намеренную паузу. — До того, как на наши встречи был наложен запрет.
— Зачем же вы тогда пришли? — с хмурым видом спросил Хендрик.
— Я пришел относительно заказа. Я подумал, что вам, возможно, будет удобно рисовать отдельные лица в подходящее вам время, и когда будет настроение. Я смогу устроить так, что времени окажется довольно много.
Хендрик погрузился в размышления, вспоминая, что Рембрандту понадобилось четыре года, чтобы написать группу военных, выходящих в ночной дозор, хотя большую часть фона и одежду рисовали его ученики. Он брал и другие заказы между выписыванием лиц и важных деталей.
— Офицеры будут приходить в удобное для меня время? — переспросил Хендрик.
— Я выскажу от вашего имени это условие.
— Хм-м. — Хендрик вновь задумался. Полотно будет слишком большим, чтобы установить его в студии, но он жил недалеко от церкви Зейдеркерк, где Рембрандту позволяли работать над крупными вещами, и так как семья Виссеров тоже посещала ее, он был почти уверен, что подобная привилегия распространится и на него. Это означает, что он может нанять какого-нибудь художника написать все, кроме лиц и деталей, которые он захочет изобразить сам. Парень не будет болтаться под ногами, чего никак не удавалось избежать в собственной мастерской.
И все же его привлекал не столько сам заказ, а возможность выбора. Он устал рисовать исключительно для Людольфа, забиравшего все, что бы он ни написал. Историческое полотно, которое он сейчас заканчивал, первоначально заказал кто-то еще, но оно приглянулось Людольфу. Пришлось придумывать причину задержки, пока писалось второе, для заказчика, желавшего именно этот сюжет, и Хендрик не удивился, когда у него забрали работу и передали кому-то еще. Если бы Людольф заплатил, как делал раньше, это немного подсластило бы пилюлю, но в нем неожиданно проявилась скаредность, незаметная прежде. Групповой портрет городской стражи — самая последняя вещь, которую Людольф пожелал бы видеть у себя на стене.
— Я принимаю заказ, — твердо объявил Хендрик.
Прошло много времени, художник смягчился и готов был забыть роль Питера в проступке Алетты. Он отложил работу и обратился к молодому человеку более приветливо.
— Спасибо, что пришли. Для вас это было, конечно, нелегко. Будь я на вашем месте, я никогда не переступил бы порог этого дома.
— У меня была достойная цель.
Хендрик поспешно взмахнул рукой.
— Только не просите меня позволить вам ухаживать за Франческой, потому что никакие слова не заставят меня изменить решение.
— Я и не ожидал этого, так как запрет поступил от Людольфа ван Девентера.
Хендрик казался ошеломленным.
— Почему вы думаете, будто он имеет какое-то отношение к моему решению? — выпалил он.
— Пока вы не освободитесь от долга, он будет диктовать свои условия по отношению к Франческе.
— Значит, вы догадались. — Хендрик приподнял и смиренно опустил плечи и заговорил хриплым усталым голосом. — Я предполагал это.
— Этот человек — настоящее зло!
— Полагаете, я этого не знаю? — Хендрик сел на табурет, на лице его появилось пристыженное выражение. — Я никогда не встал бы между вами и Франческой. Отнюдь нет. Вы доказали свои благие намерения, взяв на себя расходы за ее ученичество, не желая в то же время, чтобы она знала хоть что-нибудь об этом. Это убедило меня, что вы любите ее бескорыстно. В отличие от этого дьявола! Он устроил целое представление, изображая, будто печется о ее благе, но уже пытался — правда, тщетно — сменить место обучения. Можете догадаться, почему? — Хендрик не стал дожидаться ответа. — Он думал, что моя дочь прервет учебу, во время которого существует запрет на брак, и он женится на ней до того, как она перейдет в другую студию! Кроме того, в его планы вовсе не входило серьезное обучение. Это были бы частные уроки для замужней женщины!
— Франческа никогда не вышла бы за него замуж!
Хендрик низко опустил голову.
— По собственной воле — никогда.
