Как опасно быть женой - Кент Дебра (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
– Остановись. Меня сейчас вырвет.
– Тебя не вырвет, Джули. Мы почти дома.
Я попыталась удержать яично-колбасную массу, рвавшуюся наружу из пищевода, но было поздно. Майкл убрал ногу от педали газа и начал пихать мне белый полиэтиленовый пакет. После нечеловеческого спазма меня вырвало – и на мешок, и на ногу Майклу.
– Господи, Джули. Мне так стыдно.
Дома я продолжала изливать на Майкла свое негодование, а он сидел на краю нашей кровати, опустив плечи, и безропотно слушал. Я люто ненавидела его за то, что у него, помимо удушающей домашней рутины, есть другая жизнь, работа, признательность клиентов, а теперь еще и чья-то привязанность, восхищение, благодарность, секс. Я сама хотела того же, всего-всего. В тот день я решила, что, как только устрою ребенка в хорошие ясли, сразу же выйду на работу. Безразлично куда. Главное – вырваться из дома. Три месяца спустя, одной рукой придерживая у груди Джейка, другой я обводила кружочками объявления в газете. На той же неделе меня взяли в Бентли.
Инцидент с Сюзи Марголис, как мы называли эту историю в тех редких случаях, когда вообще о ней говорили, расценивался нами как злокачественное образование, плоскоклеточная карцинома, обнаруженная и удаленная на ранней стадии. Муж сумел убедить меня, что секс был абсолютно неожиданным и однократным, следствием пережитых страданий и облегчения оттого, что все кончилось. Я согласилась простить Майкла. Больше мы не вспоминали о Сюзи. Майкл стал еще нежней и внимательней ко мне. А Сюзи через год вышла замуж за музыканта, игравшего на тубе, и они переехали в Арканзас, где оба устроились в симфонический оркестр Литл-Рока.
Весь следующий год я старалась получить свое сполна. Баланс сил сместился в мою сторону, и я намеревалась воспользоваться этим по максимуму. Пока мой муж трудился, дабы вновь завоевать мое уважение, я тратила деньги, заказывая по каталогам новое постельное белье, туфли, дубленки, домашний кинотеатр, новую мебель в гостиную. Я считала, что вправе вдруг уходить в себя, ни на что не реагировать, ничего не затевать самой. Я подолгу предавалась мазохистским размышлениям, придумывая то, о чем Майкл отказывался рассказать: движения мягкого тела Сюзи, его руки на ее бедрах, лихорадочное совокупление и последующие объятия.
Но в один прекрасный день, когда мы завтракали в кафешке “У Денни” и Майкл намазывал маслом блинчик, а дети гонялись друг за другом вокруг стола, я внезапно поняла, что никогда не брошу своего мужа. У нас трое детей, я не собираюсь становиться матерью-одиночкой и вообще люблю его всем сердцем несмотря ни на что. Что-то внутри меня щелкнуло и встало в прежнее положение. С жизнью, являвшейся реакцией на измену, было покончено. Мой муж – хороший человек. И пора все забыть.
Сейчас я понимаю, что лишь затолкнула неприятный эпизод глубоко в подсознание, в ту область мозга, которая страстно хотела все забыть, а может, не умела помнить. В тот год отрицание, этот защитный психологический механизм, помогло мне выжить, и не только потому, что вернуло любовь к мужу. Отрицание давало мне силы выпихивать себя по утрам из постели, кормить детей, работать. Оно было моим союзником и компаньоном, самым верным защитником от жалости к себе. Я радостно делила с ним жизнь вплоть до вечера в пляжном доме Фрэнки, когда поклялась стать смелее, научиться получать от жизни кайф.
В голове вдруг всплывает еще одно воспоминание. Середина июля, за неделю до того, как Дэвиду поставили диагноз. Марголисы были у нас на барбекю. А когда ушли, я не слишком по-доброму изрекла, что с удовольствием помогла бы Сюзи сменить имидж.
– Согласись, она настоящая мисс Антигламур.
Майкл пожал плечами. Подобное определение ничего для него не значит, но суть он уловил.
– Думаю, этим Сюзи и хороша. Она, конечно, не фотомодель, но у нее есть вкус к жизни.
глава третья
Воскресенье, 6.49 утра. Сначала мне кажется, что где-то жалобно воет забившийся пылесос, но потом выясняется, что это Майкл решил поиграть на своем старом саксофоне. Выволок из чуланчика на втором этаже, где тот мирно прозябал последние тринадцать лет вместе с моим велотренажером и настольным хоккеем, который мы купили, рассчитывая вместе играть и веселиться. (Кстати, ничего не вышло. В играх у нас совместимость так себе: Майкл страшно азартен, а я чересчур обидчива.) После трех очередных завываний я вытаскиваю себя из постели. В гостиной темно; у ног Майкла – раскрытый футляр от саксофона, как будто он решил немного подзаработать.
– Милый, в чем дело? – интересуюсь я, щурясь спросонья на мужа. В глаза словно песка насыпали.
Майкл стоит босиком, в мешковатых белых трусах и футболке “Суперпапа”, которую дети два года назад подарили ему на День отца.
На груди, на черном ремне из кожзаменителя, висит потускневший альт-саксофон.
– Я хочу играть в группе. – Он с робкой надеждой поднимает брови и смущенно улыбается самыми уголками губ. – В рок-группе.
– Замечательно, дорогой, – говорю я, стараясь не выдавать своего скепсиса. – А что за группа?
– “Внезаконники”. Ее организовали Курт Картрайт и еще пара ребят из нашей фирмы, Барри Сандерс и Джо Паттерсон. – Майкл легко проводит пальцами по клапанам инструмента, извлекая глуховатые звуки. – Они раньше играли джаз в домах престарелых и для ветеранов, а сейчас занялись классическим роком, и теперь у них площадки получше.
– Ты имеешь в виду бары?
– Бары, клубы, все в таком духе. Они выступают раз в неделю, когда есть ангажемент, а через среду у них бывает “открытый микрофон” в “Рок-амбаре”. – Майкл дает мне минутку на переваривание информации. – Короче, им нужен саксофонист. Я столкнулся в туалете с Барри Сандерсом, и он вдруг предложил мне с ними играть. Я обещал подумать. Я, конечно, давно не практиковался, но, наверное, быстро все вспомню. Как считаешь?
Я смотрю на худые руки и бледные тощие ноги своего мужа, и мне вдруг становится ужасно его жалко. Он так много работает ради нас и практически ничего не требует для себя. Иногда я даже опасаюсь, что у него ангедония, отвращение к удовольствиям. А что, есть такая болезнь, между прочим. Майкл всегда выбирает темное мясо, щербатую тарелку, сломанный зонтик, дешевый шампунь. Он отказался от билетов на плей-офф, согласившись подменить в суде Джо Паттерсона (пока тому наращивали волосы). Именно Майкл остался стоять в очереди за билетами на “Пиратов Карибского моря” в “Дисней уорлд”, когда остальные отправились перекусить. Другие адвокаты, выиграв трудное дело, идут выпить, а Майкл возвращается домой ко мне и детям. Он никогда не водил новую машину, не ходил на профессиональный массаж, ни разу не принял подарка и не выслушал комплимента без возражений.
Майкл водит пальцами по мундштуку, затем поднимает на меня глаза:
– Ну? Что скажешь?
Иными словами: можно мне поиграть с мальчиками? Можно? Можно? А? А? Ну пожа-а-а-а-а-а-алуйста!
– Отличная мысль! – абсолютно искренне отвечаю я. Много лет я донимала Майкла требованиями выкроить время для какого-нибудь хобби и к тому же точно знаю: он жалеет, что забросил саксофон. – Когда начинаете?
– Работаем в эту субботу, они сказали прийти на прогон.
Работаем? Прогон?Да он уже пользуется профессиональным жаргоном. Я хочу, чтобы он выступал с группой, правда хочу. Но откуда-то возникает нехорошее предчувствие. В чем дело? Боюсь, что со временем узнаю.
– Конечно же иди, Майкл! Это очень здорово.
Он радостно улыбается:
– Честно?
Я встаю на цыпочки и целую его колючую физиономию:
– Честно.
Он наклоняется, осторожно прислоняет саксофон к дивану и обнимает меня. На нем только трусы, и его желание очевидно, меня тоже уговаривать не надо. Майкл сбрасывает с дивана подушки и укладывает меня на них; мы стараемся не шуметь, чтобы не разбудить детей. Обычно по выходным они спят допоздна, но всякое бывает.
Прошло три недели. Сегодня вечером Майкл впервые выступает с группой Барри Сандерса в “Рок-амбаре” – настоящем амбаре из металлоконструкций. Некогда он принадлежал козьей ферме Пибли, которую целиком купил отдел недвижимости “Запчастей Копли” и по частям перепродал различным шумным, лязгающим, пропахшим машинным маслом предприятиям: мастерской по ремонту коробок передач, поставщику промышленного водопроводного оборудования, магазину автопокрышек. Сам же амбар приобрели молодые и предприимчивые братья Коннели, Берт и Барт, и объявили на городском собрании, что отныне он станет местом проведения “шоу местных исполнителей”. Что касается “местных”, все верно – исполнителей общенационального масштаба туда силой не затащишь, но “шоу” предполагает толпы зрителей, между тем как в “Рок-амбаре” собирается лишь жалкая горстка народу, в основном насквозь пропитые любители дешевого разливного пива. И там до сих пор пахнет козами.
