Тэсс из рода д'Эрбервиллей - Гарди Томас (читать книги .TXT, .FB2) 📗
– Но с ней можно справиться… Это уж предоставь мне.
Хотя разговор этот не предназначался для посторонних, окружающие расслышали достаточно, чтобы понять, что у Дарбейфилдов имеются теперь темы для разговора более серьезные, чем у простых смертных, а Тэсс – их хорошенькую старшую дочь – ждет завидное будущее.
– Тэсс – красотка хоть куда, я так и сказал себе сегодня, когда увидел, как она разгуливает вместе с остальными по деревне, – вполголоса заметил один из старых пьяниц. – Но Джоан Дарбейфилд пусть поостережется – как бы она не подложила зеленого солода в муку.
Это была местная поговорка, которая имела особый смысл, и ответа на нее не последовало.
Разговор сделался общим, а вскоре в комнате нижнего этажа послышались шаги.
– …близкие друзья, которых я угощаю сегодня за свой счет по случаю клубного праздника…
Хозяйка быстро повторила формулу, заготовленную для незваных гостей, и тут же узнала во вновь прибывшей Тэсс.
Даже матери Тэсс и то показалось, что юному личику девушки не место в комнате, насыщенной винными парами, хотя они и подходящая атмосфера для морщинистой старости: наверное, и без укоризненного взгляда темных глаз Тэсс отец ее и мать поднялись бы с места, торопливо допив эль, и спустились вслед за ней по лестнице, напутствуемые предостережением миссис Ролливер:
– Пожалуйста, не шумите, дорогие мои, прошу вас; а не то я лишусь патента, вызовут меня в суд, – и неизвестно, что еще будет! Доброй ночи!
Они шли домой рядом, Тэсс поддерживала отца под один локоть, а миссис Дарбейфилд под другой. В сущности, выпил он очень мало – меньше четверти той порции, после которой привычный пьяница может не пошатываясь явиться в воскресное утро в церковь и легко преклонять колени, но для сэра Джона, отличавшегося слабым здоровьем, маленькие его грешки вырастали в гору. На свежем воздухе он столь нетвердо держался на ногах, что все трое вдруг поворачивали то к Лондону, то к Бату – комичное зрелище, которое можно наблюдать частенько, когда семья в ночную пору возвращается домой; но, подобно многим комичным зрелищам, было оно в конце концов не так уж комично. Обе женщины мужественно старались скрыть эти вынужденные уклонения и контрмарши и от Дарбейфилда – их виновника, и от Абрэхэма, и от самих себя; так добрались они потихоньку до своей двери, а глава семьи, подойдя ближе, внезапно затянул прежний припев, словно хотел укрепить свой дух, увидя неприглядное нынешнее свое жилище:
– У меня есть семе-е-е-ейный склеп в Кингсбире!
– Шш… не глупи, Джеки, – сказала жена. – В старые времена не одна только твоя семья была знатной. Посмотри на Энктеллей, Хореи, да и на Трингхэмов, – они обнищали почти как и ты, хотя твой род познатнее, это верно. Слава богу, я ни из какого рода не происхожу, и теперь мне стыдиться не приходится.
– Что-то очень уж ты в этом уверена. А мне, глядя на тебя, кажется, что ты себя унизила больше, чем любой из нас, и были у тебя когда-то в роду и короли и королевы.
Тэсс переменила тему разговора, упомянув о том, что в ту минуту занимало ее гораздо больше, чем мысли о предках.
– Боюсь, что отец не сможет выехать с ульями на рассвете.
– Я? Через часок-другой я буду молодцом, – сказал Дарбейфилд.
Был двенадцатый час, когда все семейство наконец улеглось спать, а в два часа ночи, не позже, следовало отправиться в путь, чтобы успеть доставить ульи торговцам в Кэстербридж к началу субботнего базара; до места было двадцать-тридцать миль, и все по плохой дороге, а старая лошадь и так еле тащила тяжелую повозку. В половине второго миссис Дарбейфилд вошла в большую спальню, где спала Тэсс и все ее младшие сестры.
– Бедняга не может ехать, – сказала она старшей дочери, чьи большие глаза открылись, едва рука матери коснулась двери.
Тэсс села в постели, еще не совсем очнувшись от сна.
– Но кто-то должен ехать, – отозвалась она. – Мы и так уж запоздали с ульями. Роение скоро кончится. Если мы отложим это дело до следующего базарного дня, на них не будет спроса и они останутся у нас на руках.
Миссис Дарбейфилд совсем растерялась.
– Может, какой-нибудь парень поедет? Один из тех, что хотели плясать с тобой вчера? – предложила она вдруг.
– О нет, ни за что на свете! – гордо заявила Тэсс. – Чтобы все узнали, в чем тут дело? Какой стыд! Может, мне самой поехать – только вместе с Абрэхэмом?
После некоторых препирательств мать дала согласие на этот план. Они разбудили маленького Абрэхэма, который спал крепким сном в углу той же комнаты, и, хотя мысли его еще витали в мире грез, заставили его одеться. Тем временем и Тэсс поспешно оделась, и, засветив фонарь, брат и сестра пошли к конюшне. Маленькая разбитая повозка была уже нагружена, и девушка вывела Принца – лошадь, которая была немногим надежнее повозки.
Бедный коняга с недоумением всматривался в темноту, поглядывая на фонарь и на двух людей, словно не мог поверить, что в этот поздний час, когда каждому живому существу полагается быть под кровом и отдыхать, его заставляют трудиться. Они положили запас огарков в фонарь, привесили фонарь с правой стороны повозки и тронулись в путь: пока дорога шла в гору, они шагали рядом с лошадью, чтобы избавить слабое животное от лишнего груза. Желая подбодрить друг друга, они с помощью фонаря, хлеба с маслом и разговора устроили себе утро, – а настоящее утро было еще далеко. Абрэхэм, более или менее проснувшийся (до тех пор он двигался словно в трансе), принялся болтать о том, что темные предметы на фоне неба выглядят очень странно: вот это дерево похоже на разъяренного тигра, выскакивающего из логова, а вон то напоминает голову великана.
Когда они миновали небольшой городок Стоур-кэстл, тихо дремлющий под бурыми тростниковыми крышами, подъем наконец окончился. Слева высился холм Балбэрроу, или Билбэрроу, – один из высочайших в Южном Уэссексе, опоясанный земляными валами. Отсюда на большом протяжении дорога шла под уклон. Они влезли на передок повозки, и Абрэхэм о чем-то задумался.
– Тэсс! – помолчав, начал он в виде вступления.
– Что, Абрэхэм?
– Ты не рада, что мы стали благородными?
– Не очень.
– Но ты рада, что выйдешь замуж за джентльмена?
– Что? – спросила Тэсс, подняв голову.
– Что наша знатная родня поможет тебе выйти замуж за джентльмена.
– Мне? Наша знатная родня? У нас нет такой родни. Что это взбрело тебе в голову?
– Я слышал, как об этом говорили у Ролливера, когда я пришел за отцом. В Трэнтридже живет богатая дама, наша родственница, и мать говорит, что, если ты пойдешь и скажешь ей о нашем родстве, она тебе поможет выйти замуж за джентльмена.
Его сестра вдруг умолкла и погрузилась в глубокую задумчивость. Абрэхэм продолжал болтать – не столько для удовольствия слушателя, сколько для собственного удовольствия, и на рассеянность сестры он не обращал внимания. Прислонившись спиной к ульям и подняв лицо к небу, он заговорил о звездах, которые холодно мерцали среди черной пустоты, бесстрастно чуждые этим двум огонькам человеческой жизни. Он спросил, далеко ли до этих светильников и пребывает ли бог по другую их сторону. Но в детской своей болтовне он поминутно возвращался к тому, что затронуло его воображение глубже, чем чудеса мироздания. Если Тэсс разбогатеет, выйдя замуж за джентльмена, хватит ли у нее денег, чтобы купить большую подзорную трубу, в которую звезды видны будут не хуже, чем Нетлко м-Таут?
Это новое обращение к теме, словно заразившей всю семью, вывело Тэсс из терпения.
– Ну, довольно об этом! – воскликнула она.
– Ты говорила, что звезды – это миры, Тэсс?
– Да.
– И все такие же, как наш?
– Не знаю, но думаю, что такие же. Иногда они похожи на яблоки с нашей яблони. Почти все красивые, крепкие, но есть и подгнившие.
– А мы на каком живем – на красивом или на подгнившем?
– На подгнившем.
– Вот уж не повезло, что мы не попали на хороший, раз их больше, чем плохих!
– Да.
– А это и в самом деле так, Тэсс? – спросил, повернувшись к ней, Абрэхэм, на которого этот удивительный факт произвел сильнейшее впечатление. – Как бы оно было, если бы мы очутились на хорошей звезде?
