Время для перемен - Михайловский Александр (библиотека книг бесплатно без регистрации .txt) 📗

Александр Михайловский, Юлия Маркова

Время для перемен

Вступление

С начала русско-японской войны минуло три года. Нельзя сказать, что это время было особенно бурным, хотя и спокойным его тоже не назовешь. Британская империя под руководством миролюбивого Генри Кемпбелл-Баннермана зализывала раны своему престижу, нанесенные авантюрами предыдущего правительства. Несколько раскрытых покушений (с британским участием) на русского императора и утопленная эскадра адмирала Ноэля еще долго отдавались на Даунинг-стрит тупой саднящей болью. Даже разгром мятежа в Финляндии не мог сподвигнуть джентльменов на что-то более громкое, чем дежурные протесты. Сэр Эдуард Грей, только-только назначенный министром, отметился в парламенте довольно вялой речью в защиту «свободы и демократии», и на этом все кончилось.

Этот джентльмен тоже был сторонником активной политики, но только на германском направлении. Второй Рейх, как это ни удивительно (при почти полном отсутствии колониальной подпитки), развивался быстрее всех своих европейских соседей, и поспорить с ним в этом могли только Североамериканские Соединенные Штаты. В Британском Адмиралтействе посчитали, что, исходя их колониальных амбиций кайзера Вильгельма и растущей мощи германской промышленности, к восемнадцатому году двадцатого века германский Хохзеефлотте по силе сравняется с британским Роял Нэви и дальнейшая гонка военно-морских вооружений грозит Великобритании финансовым разорением. А посему последовал вывод, что если джентльмены желают положить предел амбициям диких германских гуннов, сделать это необходимо задолго до наступления означенной даты.

Тем временем главный возмутитель европейского спокойствия, германский кайзер Вильгельм, неловко ворочался, стараясь поудобнее устроиться в новой реальности. С одной стороны, его немало радовали понижение градуса франко-русских отношений и щелчок в нос, что получили зазнайки из Роял Нэви; а с другой стороны, он просто не знал, как вести себя с Россией императрицы Ольги. В той, другой реальности, он распоясался в условиях резкого ослабления России после проигранной русско-японской войны и инспирированной ею первой русской революции; но в этом мире все было совсем не так. Россия была сильна как никогда и очень зла, а единственного визита в Санкт-Петербург кайзеру хватило, чтобы понять: Ольга – это далеко не кузен Ники. Она олицетворяла собой мрачную суровую простоту, величие которой не требуется подкреплять жемчугами и бриллиантами.

Но больше всего кайзеру запомнился российский князь-консорт, Великий князь Цусимский новейшего происхождения, который тяжелой тенью маячил за спиной августейшей супруги и смотрел на Вильгельма таким взглядом, будто целил из винтовки. Разумеется, кайзеру было известно британское прозвище этого человека – «Воин Пришельцев», также он знал и то, что российская аристократия прозвала этого человека «Викингом». Причиной тому стали как выигранное им сражение под Тюренченом, так и его гордый и независимый нрав. Разговаривать с великими князьями так, будто это неразумные детишки, дано не каждому. И императрица вела себя под стать супругу – сурово указала, что не позволит в очередной раз положить Францию пусту (что, впрочем, не касается колониальных войн: где-нибудь в Африке немцы могут сколько угодно меситься с французами, и ни один русский солдат от этого даже не пошевелится). Но чтобы попытаться оспорить французские колонии в Африке или где-нибудь еще, кайзеру нужен был флот. Солдат к месту сражений надо было еще доставить, их требовалось снабжать, а транспорты снабжения, которые пойдут мимо французских берегов, было необходимо охранять…

Что касается французов, то они сидели тихо. Воинственный как вождь племени мумба-юмба Теофиль Делькассе, получив пинка под зад, покинул здание на набережной Ка-де-Орсе (уж слишком серьезные последствия повлек отказ Французской Республики поддержать Российскую Империю в русско-японской войне) и его сменил трусоватый и жуликоватый Морис Рувье. А потом началась министерская чехарда: министры то и дело сменяли друг друга, и от этого качество французской дипломатии неуклонно снижалось.

Что касается Российской Империи, то она, подобно гадкой гусенице, желающей превратиться в прекрасную бабочку, замкнулась в себе и проявляла минимум международной активности. Она занималась тем, что решала свои внутренние проблемы. Двадцать лет покоя, как мечтал Столыпин, Российской Империи никто не обещал, поэтому даже краткосрочную передышку нужно было использовать с максимальной пользой. А дел в государстве у правительства императрицы Ольги и канцлера Одинцова было невпроворот. В качестве первоочередной задачи требовалось в кратчайшие сроки избавить российское чиновничество от проказы коррупции, оптимизировать денежное обращение, реформировать армию, очистить офицерский корпус и генералитет от дураков и потенциальных предателей, а также провести первый этап большой программы переселения крестьян в Сибирь и на Дальний Восток. Помимо этого, было необходимо переварить добычу русско-японской войны: урегулировать отношение с бессильным корейским ваном и цинским Китаем, которым правила доживающая последние годы императрица Цыси, протянуть нити железнодорожных путей к Сеулу и Фузану, а также обустроить базу крейсеров на Цусиме.

С корейским ваном было проще всего. Еще осенью тысяча девятьсот четвертого года под давлением обстоятельств он подписал первое русско-корейское соглашение, предусматривающее преимущественные интересы Российской Империи на территории Кореи, как и следовало из русско-японского мирного договора, а чуть больше чем через год это соглашение сменилось Договором о Протекторате. С этого момента ван Коджон царствовал, но не правил. Однако известие о Протекторате вызвало волну возмущения в Цинском Китае, считавшем Корею своей вассально территорией, незаконно отторгнутой японцами. Кроме всего прочего, на китайской земле еще не остыли угли восстания ихэтуаней, протестовавших против проникновения в страну европейцев и обращения ими части китайского населения в христианство. Едва ли Конфуций учил убивать иноверцев и иностранцев, но его далекие последователи оказались крайне воинственны, тем более что эта воинственность стимулировалась как указами богдыханши Цыси, так и наущениями «некоторых» европейских посланников. Командующий Бэйянской армией генерал Юань Шикай собрал около ста тысяч своего войска нового строя и двинулся воевать против белых чертей и длинноносых варваров. Предполагалась, что его армия, вымуштрованная с помощью европейских инструкторов, с легкостью сомнет немногочисленные русские гарнизоны, оставшиеся после перевода большей части Маньчжурской армии в центральные губернии Российской Империи.

По счастью, китайским башибузукам противостоял не кто-нибудь вроде Куропаткина, а фельдмаршал Линевич, с которого еще не сняли обязанности главнокомандующего русской армией в Маньчжурии. Сил у старика и вправду было значительно меньше, чем у Юань Шикая: не считая гарнизонов городов, примерно сорок пять тысяч штыков при сорока восьми трехдюймовках. Но это были русские солдаты, прекрасно вооруженные и имеющие боевой опыт победоносной русско-японской войны. Сражение русской и китайской армий состоялось неподалеку от порта Инкоу, который китайцы попытались взять с налету. Ощущение от этой битвы у разного рода иностранных «наблюдателей» возникло такое, что по гигантской глиняной корчаге подвыпивший русский богатырь врезал железным ломом: черепки веером во все стороны и облако густой пыли. Ап-чхи!

Этих самых наблюдателей потом еще два дня отлавливали по окрестностям и сцапали почти всех. А все потому, что Линевич повелел распространить среди китайских крестьян, что за каждого инглиза, немца, франка и и т. п., доставленного живым к русскому командованию, дадут лян серебра, но если длинноносый варвар окажется мертвым, то дадут только десять палок… Дураков получать палки вместо серебра среди крестьян не было, поэтому они переловили и доставили русским всех сопровождающих армию Юань Шикая европейцев. Впрочем, и самого этого генерала (единственного из китайцев, кто интересовал русское командование в живом виде) они тоже поймали и сдали в пункт приема человеческого вторсырья за один лян. И никакого почтения к мундиру. Если у тебя есть армия – то ты генерал, а если армии больше нет – то обыкновенный бандит-хунхуз, за голову которого назначена награда. Теперь, когда грянет Синхайская революция (а она непременно грянет, и, может быть, даже раньше, чем в другой реальности), одна из самых амбициозных политических фигур окажется вне игры.