Набат - Цаголов Василий Македонович (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
Тогда только вперед, на Запад!
В сенцах послышались шаги, начальник штаба оторвался от карты. Открылась широко дверь, и в избу вошел командарм в своем неизменном темно-синем меховом комбинезоне и ушанке.
— В Сибири, наверное, теплее. Коварен мороз ночью, скажу я вам, — забасил он простуженным голосом и зашагал по избе, потирая красные от холода руки.
Невысокого роста, плотно сбитый командарм заполнил собой избу, и, кажется, в ней стало уютнее и теплее.
Командарм и член Военного Совета были в штабе фронта. Хетагуров догадывался, зачем их вызывали, но ждал, когда об этом заговорит сам командующий.
— Лезет, распроклятый, армия обороняется на широком фронте, до восьмидесяти километров.
Командарм сел к столу, устало провел пятерней по лицу:
— Раз в пятнадцать уступаем ему в танках, а в артиллерии, пожалуй, более, чем в четыре раза. В живой силе — в полтора… Колоссальная сила! Силища, скажу я вам, невиданная до сих пор… Но нет, здесь он сломает хребет. Мы перебьем! Да так, что не поднимется. Ей-ей, перебьем. Не стояла никогда матушка Россия ни перед кем на коленях. И не будет, пока на нашей земле останется хоть один человек.
Командарм ударил кулаком по столу:
— Попал я на батарею младшего лейтенанта Афанасьева, между прочим, уралец. Командовал, не обращая на меня никакого внимания. Спокойно вел свое дело, как будто сталь варил. В каске, в полушубке, в руках тетрадь с расчетами, ну словно на учениях в мирное время: «Три снаряда, беглый огонь! Первое! Второе!»
Тут слышу в воздухе подозрительный гул. Ну, думаю, засекли батарею. Смотрю на лейтенанта, а он без тени тревоги командует: «Маскироваться!» Двенадцать «юнкерсов» сбросили бомбы и пошли на второй заход, а Афанасьев выскочил из укрытия: «Расчеты, к орудию!» Без бинокля было видно, как накрывали цели батарейцы… Похвалил я его, а он в ответ: «Спасибо, товарищ командарм, но вчера мы стреляли лучше, даже пехота осталась довольна». Потом рассказывали о нем. Его в дивизионе считают снайпером. Вчера утром к орудию встал за наводчика и вторым выстрелом поразил цель. Умелец, что и говорить! А ведь из запаса. Боевые командиры подобрались с головой, не дождутся, когда перейдем в контрнаступление, только и слышно: «Скоро?»
Начальник штаба улыбнулся одними, глазами, и засветилось его лицо, смуглое, обветренное, как у настоящего горца.
— Всем не терпится, Дмитрий Данилович, — не спеша проговорил он тихим голосом, который никак не вязался ни с его профессией военного, ни тем более с боевой обстановкой. — Всем не терпится.
Командарм прошел к окну, постоял, о чем-то размышляя, быстро вернулся к столу, положил на карту широкую ладонь:
— Ставка и Военный Совет фронта готовят план контрнаступления. Разгром немцев, а не просто контрудар! Создаются две группы для нанесения решающих ударов. Наша армия включена в Северную группу. В предстоящем контрнаступлении ей отводится важная роль. Наши войска занимают исключительно выгодное оперативное положение. Предстоит наступать от Волжского водохранилища, — он закашлялся и, передохнув, продолжал все так же возбужденно: — Надо садиться, начштаба, за разработку плана контрнаступления на нашем участке. На этот счет есть директива Ставки. Хочется услышать на Военном Совете ваши соображения.
Наконец! Сбылось! Хетагуров взял со стола карандаш и, собравшись с мыслями, произнес:
— Главный удар мне видится в направлении на Кленово… Так я вас понимаю, товарищ командарм?
Командарм, не отрывая взгляда от карты, одобрительно пробасил:
— Именно так предлагает штаб фронта. Главный удар нанести центром оперативного построения армии, внезапно, без артподготовки, во фланг и тыл 3-й танковой группы противника, чтобы не успел опомниться! Разорвать его по частям, концентрическим ударом на Кленово, окружить и уничтожить!
Начальник штаба задумался: план контрнаступления вынашивался им все эти дни в горниле боев и виделся во всех деталях, он поспешил высказаться.
— Правый фланг обеспечить одной сковывающей группой и не дать противнику подтянуть резерв.
Рука Хетагурова медленно двигалась по карте.
— Пожалуй, эту задачу надо поставить 185-й и 46-й кавалерийским дивизиям, — предложил он.
— Одобряю!
Начальник штаба сделал пометку в блокноте. Командарм потянулся к коробке папирос.
— Надо вам предусмотреть вспомогательный удар на левом фланге, из района севернее Ольхово, в направлении Кленово — Ракитино, с задачей овладеть Кленово, в дальнейшем развить наступление на Ракитино.
— Понятно!
Хетагуров отбросил спадающую на лоб тяжелую прядь густых черных волос.
— Оставаясь в должности начальника штаба, вы по-прежнему будете командовать левофланговой группой армии.
Командарм прошелся вдоль стола, снова вернулся на прежнее место:
— Очевидно, надо оставить в вашем подчинении две кавалерийские и одну стрелковую дивизии, стрелковый полк… Как вы думаете, Георгий Иванович? — генерал-лейтенант испытующе посмотрел на Хетагурова.
— Считаю ваше решение правильным, — четко ответил Хетагуров. — Но я бы лучше руководил штабом.
— Вот вы, Георгий Иванович, и будете командовать и штабом армии, и группой, — настаивал на своем командарм: — Командующий фронтом утвердил мое решение, остается вам продолжить исполнение этих обязанностей.
Они работали вместе недавно, дней двадцать. До этого Хетагуров командовал артиллерией мехкорпуса и никогда не думал, что окажется в роли начальника штаба. И вот теперь, в боях на подступах к Москве, они встретились. Для командующего было очень важно иметь во главе штаба мыслящего человека, способного сколотить коллектив, который бы не ждал указаний, а сам предлагал, предугадывал намерения противника. Кажется, новый начальник штаба именно такой.
— Значит, и задача левой группы определена? — переспросил командующий.
— Точно так! Прорвать стремительным контрнаступлением оборону неприятеля, освободить Кленово и выйти на Ракитино с востока, — Хетагуров вопросительно взглянул на командарма.
— А если соседняя армия не будет активна, как нам того хочется? Что у вас есть на этот случай?
Командарм хотел до конца быть уверенным в начальнике штаба, Хетагуров понимал это, поэтому спокойно ответил:
— Левая группа нашей армии выполняет поставленную задачу, не забывая о своем фланге со стороны соседа. Ударом с севера мы содействуем его продвижению.
— Добро! Готовьте план операции по этапам боевых действий и сегодня в 24.00 доложите вчерне Военному Совету.
— Ясно, товарищ командарм… Если позволите, то у меня есть один план.
— А ну, — командарм неумело закурил.
— Предлагаю создать подвижную группу в составе двух стрелковых дивизий, придать им отдельный танковый батальон. Во главе группы поставить полковника Чанчибадзе.
— Согласен.
Командарм курил, не затягиваясь, покрыл голову шапкой, застегнул комбинезон и уже у выхода сказал:
— Буду на своем командном пункте. Вместе вечером посмотрим ваши наброски, внесем коррективы, у меня кое-что есть в запасе.
Уже с этой минуты мысли Хетагурова были связаны с разработкой плана контрнаступления. Он вызвал ближайших помощников, начальников родов войск и служб, разъяснил поставленную командармом задачу и попросил через два часа быть у него с конкретными предложениями.
В сложнейшей обстановке, когда враг рвется к Москве, ему поручено разработать план контрнаступления армии. Великая честь!
В 23.55 начальник штаба явился на заседание Военного Совета Армии. В приоткрытую дверь он услышал голос командарма:
— Еще целых пять минут в его распоряжении… А вот и он сам. Прошу сесть поближе.
Комдивы, начальники штабов и родов войск уселись вокруг широкого крестьянского стола. Перед каждым в алюминиевых вместительных кружках горячий чай, галеты, мелко наколотый сахар. Низкие, замерзшие окна завешены байковыми одеялами. В углу на стуле стоит самовар.
Командарм отпил из кружки.
— Товарищи, чувствуйте себя как дома. Не чай, а французский коньяк! Прошу!..
