Обратной дороги нет (cборник) - Карпов Владимир Васильевич (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
Заметно потеплело, и ему мучительно захотелось спать. Когда подступала дремота и движения становились вялыми, он бил себя по лицу. Странно: щека чувствовала боль, но ладонь не принадлежала ему, словно удар был нанесен чем-то деревянным. Дремота отступала на время, потом он снова впадал в полузабытье.
Был у него один верный, надежный друг, который никогда, ни на секунду не оставлял его, ни в горести, ни в радости. Всю ночь Иван разговаривал с ним и ощущал его поддержку и одобрение.
Еще в юности, в те дни, когда он бродил по черноморскому пляжу, обдумывая свою будущую летную судьбу, он создал идеального Пилота — в его образе слились черты Чкалова, Коккинаки, Маресьева, Гастелло, Покрышкина. Случалось, что Пилот иногда принимал вдруг облик Демина или Крамцова, его учителей и верных товарищей.
В трудные минуты Иван спрашивал у него: а как бы поступил ты? Пилот никогда не уходил от прямого ответа, если требовалось, он был даже безжалостен и суров.
Он был для него жизненным образцом, этот Пилот, правофланговый, на которого следовало равняться всегда и во всем. Он не позволял самоуспокаиваться, зазнаваться, обрастать жирком самодовольства. Он всегда ставил перед Соболевым трудные, казалось, неразрешимые задачи и требовал: «Делай, добивайся».
И сейчас Пилот был с ним и повторял настойчиво: «Плыви, не останавливайся, если ты хочешь вернуться к своим и летать; если ты хочешь рассказать друзьям о том, что случилось с машиной и сделать так, чтобы машина эта в будущем работала безукоризненно и четко. Мне случилось попадать в еще более тяжелое положение, мне бывало хуже, чем тебе, но я выдерживал. И ты плыви. До сих пор ты действовал как положено. Не отчаивайся, дерись, не выпускай штурвала из рук…»
Ночь уходила нехотя, неторопливо. Занимался дождливый, туманный рассвет.
— Значит, вы видели подвесной бак примерно здесь? — спросил Демин.
Кузовлев не сразу посмотрел на карту. Он стоял посреди комнаты, опустив голову, сжимал и разжимал кулаки так, что белели костяшки пальцев. Пришло сообщение с залива: катер отыскал лодку с двумя людьми на борту. Они ночевали на острове Большое Седло. Один из находившихся в лодке подтвердил, что подал сигнал красной ракетой. Никакого пилота они не подбирали и оранжевой резиновой шлюпки не видели…
— Да, здесь, — подтвердил, наконец, Кузовлев. — В пятнадцати километрах к северо-востоку от острова.
Все собравшиеся в просторном помещении командного пункта молчали. Каждый понимал — потеряно слишком много времени, потеряно, быть может, безвозвратно. После сообщения командира вертолета все ждали радостной вести от капитана катера, вышедшего в район, указанный вертолетчиками. Как Соболев перенес эту ночь? Жив ли он еще? Правда, ночь выдалась на редкость теплой для этой поры года, помогли тучи, укутавшие море плотным одеялом.
— Подвесной бак — это еще ничего не значит, — прервал молчание Крамцов. — Мог оторваться от перегрузок гораздо раньше, еще до катапультирования.
Демин в знак согласия наклонил голову. Да, дюралевый бак, увиденный Кузовлевым, ничего не говорил о том, где искать Соболева. Летчик мог находиться за много километров от бака. Оставалось только одно…
— Будем искать вот здесь, — Демин обвел ладонью всю северную часть залива. — И еще здесь, — он показал на побережье. — Всех свободных людей отправить на суда и в береговые группы! Снабдить сухим пайком, рациями и теплой одеждой.
— А мы уж жене сообщили, — заметил кто-то. — Сказали — спасен. Как же теперь?
Демин поиграл скулами. Да, радостную весть передать недолго, а вот кто на этот раз отправится к ней, чтобы рассказать о неудаче?
— Пусть так и остается «спасен», — сказал Демин. Он оглядел собравшихся, отыскивая командира эскадрильи майора Жестовского, лучшего пилота части, мастера ночных полетов.
Жестовский встретился глазами с подполковником, все понял без слов.
— Сходим на «спарке» к заливу, майор…
— Товарищ подполковник! — обратился к Демину Кузовлев. — Разрешите мне еще раз слетать. Не подведу, вот увидите.
Демин отмахнулся было, но, увидев, сколько боли и мольбы выразило мальчишеское лицо лейтенанта, сказал участливо и по-дружески:
— Полетите, когда совсем рассветет, если нам ничего не удастся на «спарке»… Значит, пусть так и остается для Лиды: «спасен»…
«Спарка» — самая тихоходная из реактивных машин, которые имеются в распоряжении Демина. Правда, о такой скорости всего несколько лет назад мечтали самые отчаянные летчики. Но время быстро меняет понятия — то, что вчера называлось боевым скоростным истребителем, сегодня лишь учебный самолет.
На истребителе спаренные кабины с дублированным управлением. Обычно впереди сидит ученик, сзади учитель, но сейчас в двух кабинах за двумя одинаковыми щитками с приборами находятся пилоты, опыта и искусства которых, пожалуй, хватило бы и на четыре машины.
Ручка управления в руках у Демина, он непрерывно держит связь с командным пунктом — оттуда, с земли, следят за машиной, пробивающей облачность над кромкой залива, помогают ей.
— Вы уже над морем, восемнадцатый. Входите в квадрат.
«Спарка» идет на бреющем полете над самой водой: только бы не выскочил навстречу остров, одна из тех каменных глыб, которые во множестве рассеяны по заливу; природа, словно щедрый сеятель, в беспорядке разбросала здесь куски гнейсовых скал.
Чайки вылетают из своих убежищ, напуганные реактивным грохотом, носятся, оголтело крича, над водой.
Пусто, пусто в рассветном море…
… Крамцов оторвался от экрана локатора: «спарка» уже возвращалась. Командный пункт обезлюдел; кроме дежурных штабистов, все уехали на поиск.
Хоть в эту ночь он дежурил и теперь должен был отдыхать, Крамцов решил дождаться Демина.
Алексей не хотел возвращаться домой. Не мог представить себе, как встретится на пороге с Лидой, как будет разговаривать с ней, смотреть в глаза.
Донесся ровный присвист турбин, работающих на малых оборотах, — садилась «спарка». Крамцов пошел навстречу Демину.
— Разрешите принять участие в поиске, товарищ подполковник?
— Добро, — ответил Демин устало.
Еще недавно Соболев говорил себе: продержаться до утра, тогда все будет хорошо. Теперь он повторял: продержаться бы до ночи. Днем стало заметно холодней, быть может, к ночи опять потеплеет.
Туман, проклятый туман! Вязкая завеса. Зато он великолепно передает звуки, На море, опутанном плотной молочной пеленой, акустика как в старом пустом храме: любой шлепок рыбы, вскрик птицы, дальний гудок парохода — все звуки легко находят дорогу сквозь туман, натыкаются на острова, рождая в скалах эхо.
Ему слышались пароходные гудки и сирены, шум самолетов. Его ищут, но ищут в другом месте, он слишком далеко уплыл за эту ночь. Повернуть обратно? Пока он доплывет туда, поиск могут перенести в другой район, в тот, где он находится сейчас. Так и будут они играть в прятки. Нет, только вперед, нужно прежде всего рассчитывать на собственные силы.
Туго надутый спасательный жилет стягивал грудь, мешал грести, и он снял его, с трудом нащупав отекшими пальцами застежки. Жилет лежал теперь на бортике, и время от времени Иван слегка касался его рукой — на месте ли?
Влажная одежда леденящим прикосновением обжигала тело, сковывала дыхание. Гребок, гребок, гребок… Он считал, чтобы выработать ритм движения. Двадцать гребков.
«Теперь привстань, освободи правую ногу. Согни ее, разогни. Не подчиняется? Разотри руками вот так, хорошо, теперь согни. Еще раз. Достаточно. Снова присядь на корточки. Повернись вправо, теперь влево, не давай онеметь телу, не давай ознобу сломить тебя. Теперь поверни голову…»
Раздался странный плеск где-то рядом — будто рыба, встревоженная чем-то в своем холодном рыбьем сне, скользнула под волной.
Иван провел рукой по бортику: жилета не было! Сонливость вмиг исчезла — если что-либо случится со шлюпкой, тогда вся надежда на жилет, иначе камнем пойдешь ко дну.
