Подлодка [Лодка] - Буххайм Лотар-Гюнтер (электронные книги бесплатно .txt) 📗

Я отвлекаюсь от облака, сосредоточив внимание на горизонте. Я различаю в бинокль нос, корму и надстройки в средней части транспортов.

Командир излагает первому вахтенному офицеру свой план:

— Устремиться на них и произвести пуск. Как только торпеды выйдут, немедленно переложить руль влево. Если эта туча будет подниматься и дальше, я перейду в генеральное наступление!

Первый вахтенный сообщает вводные данные для вычислителя положения цели, который обслуживает один наводчик в боевой рубке, а другой — на посту управления.

— Аппаратам с первого по четвертый — приготовиться к пуску из надводного положения!

Все четыре торпедных аппарата заполнены водой.

Из носового отсека по переговорной трубе докладывают:

— Аппараты с первого по четвертый к пуску из надводного положения готовы!

— Соединить дальномер и вычислитель положения цели. Пуск будет произведен с мостика! — отдает распоряжение первый вахтенный.

Команда звучит слаженно. Значит, он способен на это. Наверное, он заучил ее как следует.

Помощник за вычислителем в боевой рубке подтверждает полученную команду.

Старик ведет себя так, будто вся эта литургическая антифония [73] не имеет к нему ни малейшего отношения. Лишь напряженная поза выдает, что он внимательно следит за всем, что творится вокруг.

Теперь первый вахтенный офицер передает помощнику в рубке:

— Нос вражеского корабля направлен вправо — угол пятьдесят — скорость противника десять узлов — дистанция три тысячи метров — скорость торпеды тридцать — глубина три метра — позиция меняется.

Первому вахтенному вовсе не обязательно заботиться о точном задании угла пуска торпеды. Система наведения на цель сама рассчитывает его. Устройство напрямую соединено с гирокомпасом и дальномером, а также с торпедами, рулевой механизм которых постоянно корректируется. Каждое изменение курса лодки автоматически передается торпедам. Первому вахтенному офицеру остается только удерживать цель в перекрестье дальномера на мостике.

Он наклоняется к прицелу:

— Приготовиться к сверке параметров! …Отклонение…Ноль!

— Должно получиться! — бормочет командир. Он еще раз смотрит на луну. Второе облако остановилось, зависнув, как воздушный шар, привязанный тросом, который удерживает его на заданной высоте. До края луны осталось три ширины ладони: там он висит и не сдвигается ни на йоту.

— Ну же, один хороший рывок! — штурман потрясает кулаком; я никак не ожидал такого всплеска эмоций от всегда спокойного Крихбаума. Но нет времени изумляться поведению штурмана; командир резко оборачивает голову назад и приказывает:

— Самый полный вперед! Круто лево руля! Начинаем атаку! Открыть торпедные люки!

Крики внизу повторяют его команды. Нос лодки уже начал описывать круг вдоль горизонта — в поисках чужих силуэтов.

— Цель — корабли в середине! — Так держать! Курс — девяносто градусов!

Лодка несется прямиком на темные очертания, которые вырастают с каждой секундой.

Лемех форштевня взрезает сверкающее море, отваливая в обе стороны толстые пласты искрящейся воды. Вспучивается волна, блистая тысячами граней. Носовая часть лодки приподнимается, и поток брызг сразу обдает нас душем. Дизели работают на максимальных оборотах. Вибрирующий бульверк ходит ходуном.

— Выбирайте цель! — велит командир.

Склонившийся над прицелом первый вахтенный офицер не отрывается от окуляра.

— Вон там два перекрывающихся силуэта, мы ударим по ним. Видите? Слева от одинокого транспорта! Большему кораблю потребуется две торпеды, на остальные — по одной. Пускайте две торпеды: одну перед мостиком, другую — позади грот-мачты!

Я стою за спиной командира.

— Аппараты с первого по четвертый — товсь!

Мое прыгающее сердце подкатило куда-то к самому горлу, мысли путаются. Ревущие двигатели, тени кораблей, посеребренное луной море, последний рывок! Мы — подлодка, именно для этого и созданная; будем надеяться, что все сработает.

Первый вахтенный держит мишень в прицеле. Уголки его рта опущены, голос по-деловому сух. Он постоянно перепроверяет свои цифры. Правая рука легла на пусковой рычаг.

— Подсоединить первый и второй аппараты — угол шестьдесят пять — следить за изменением угла!

— Сообщите угол!

— Угол семьдесят… угол восемьдесят!

Я слышу, как командир совсем рядом со мной произносит:

— Аппараты первый и второй: пуск разрешаю!

Все мои чувства обострились: ни рапорта — лодка ничуть не покачнулась — вообще ничего! Лодка продолжает мчаться вперед, все ближе и ближе к транспортам.

Они ничего не заметили! — ничего!

— Подсоединить третий аппарат!

— Третий аппарат — пли!

— Десять градусов лево руля! — приказывает командир.

Лодка начинает поворачивать, выбираю свою очередную жертву из цепочки судов.

— Подсоединить четвертый аппарат! — раздается голос первого вахтенного. Он ждет, пока мы не наведемся на новую цель, и затем командует. — Четвертый аппарат — пли!

В этот миг я замечаю длинный низкий силуэт корабля рядом с выбранным в качестве цели пароходом — эта тень не такая темная, как остальные — похоже, корабль выкрашен в серый цвет.

— Руль круто влево! Подсоединить кормовой аппарат! — на этот раз приказ отдает командир. Лодка в повороте сильно кренится на борт. Тени уходят от нас направо.

— Корабль поворачивает в нашу сторону! — предупреждает штурман.

Я вижу, что теперь наша корма нацелена на силуэты, оставшиеся позади. Но я также вижу, что светлая тень сужается. Я могу даже различить полоску волны, поднятую ее форштевнем.

— Пятый аппарат — пли! Руль круто вправо! кричит командир. Едва лодка накренилась в другую сторону, как сверкает красно-оранжевая вспышка, за которой через доли секунды следует еще одна. Мощный удар, просвистевший в воздухе, поставил меня на колени, его резкий звук проникает в меня подобно холодному лезвию клинка.

— Сволочи, они открыли огонь! ТРЕВОГА! — орет Старик.

Один прыжок — и я уже падаю в люк. На мои плечи обрушиваются тяжелые сапоги. Я отскакиваю в сторону, налетев на столик с картами, и скрючиваюсь от боли. Кто-то передо мной катится по палубе.

— Погружение! — кричит командир и немедленно вслед за этим. — Круто право руля!

Сверху хлестнула вода. Из-за большой скорости мы входим в воду круче, чем обычно, но, не обращая на это внимания, командир приказывает:

— Все — на нос!

— Чертовски здорово получилось! — восклицает он, поравнявшись с нами.

До меня с трудом доходит, что он хвалит вражеских канониров. Вереница людей, спотыкаясь, пробирается через отсеки. Я замечаю испуганные взгляды. Все начинает скользить. Кожаные куртки и бинокли, висящие на крючках по обе стороны от люка, отрываются от переборки.

Стрелка глубинного манометра пролетает одно деление шкалы за другим, пока шеф не приказывает перевести рули глубины в реверсивное положение. Куртки и бинокли плавно, как в замедленном кино, возвращаются к стенке. Лодка стоит на ровном киле.

Я не могу перехватить взгляд командира. «Чертовски здорово получилось!» — если бы получилось чуть лучше, нам бы настал конец. В моей голове сидит единственная мысль: торпеды — что с торпедами?

— Так я и думал — это был эсминец, — говорит командир. Он запыхался. Я вижу, как вздымается его грудь. Он оглядывает всех нас, как будто желая убедиться, что все присутствуют, затем негромко предупреждает:

— Теперь их черед сделать ответный ход!

Эсминец! Так близко от нас! Старик должен был знать, что бледная тень — это не транспорт. Эсминцы Томми выкрашены в серый цвет, как и наши.

К тому месту, где мы скрылись под водой, на полном ходу спешит эсминец! «Ответный ход»! Похоже, он будет очень взрывчатым.

— Опустите ее на сто метров — только не торопясь, — приказывает Старик.

Шеф тихо повторяет команду. Он сгорбился позади операторов глубинных рулей, не сводя глаз с манометров.