Прощай, Германия - Прокудин Николай Николаевич (читать хорошую книгу полностью txt, fb2) 📗

Громобоев ужасно не любил ходить в наряд дежурным по полку. Ночью не спишь, бродишь по части, следишь за порядком в казармах, гоняешь с прилегающей территории вечно гомонящую шайку деклассированных местных и своих полковых армян, проверяешь караул, шатаешься по постам, где какой-нибудь придурок часовой спросонья может в тебя нечаянно пальнуть. Гораздо интереснее быть начальником патруля, можно хотя бы по городу пошататься, в очередной раз осмотреть замок герцога, заглянуть на железнодорожный вокзал и посмотреть на проносящиеся мимо поезда, пройтись с солдатами по магазинам.

А дежурный по полку ограничен территорией за четырьмя стенами, да ещё должен три раза за сутки проконтролировать приём пищи. Кстати, эта обязанность была самой нервной и тяжёлой, вход в солдатскую столовую был обустроен крайне неудачно, маленький пятачок для построения перед ней был зажат клумбами и решетчатым ограждением. Чтобы не создавать столпотворения требовалось филигранное умение — каждую роту и батальон запускать внутрь за считанные минуты и строго по распорядку. Но так как все подразделения приходили не по графику, а почти одновременно, да ещё у дембелей была забава просочиться без строя, приходилось брать хорошую дубину и регулировать ею порядок.

Исходя из всего выше сказанного, настроение у Эдуарда было паршивым, а погода наоборот шикарная: осеннее солнышко светило по-летнему, птички пели, хорошо было бы сейчас рвануть на речку, на пляж, а ты вместо того чтоб отдохнуть и развлечься должен сидеть в дежурке, считать пистолеты, патроны, проверять документацию. Тоска зелёная!

Внезапно в помещение бочком протиснулся взволнованный взводный Щеглов, заступивший начальником караула. Вид у него был какой-то взъерошенный, глаза навыкате, волосы дыбом, лицо серое. Громобоев нахмурил брови: ну прям не старший лейтенант Советской армии, а какой-то заплутавший в городе тролль или леший.

Взводный нервно мигнул пару раз глазом и поманил начальника за дверь.

— Ну, чего тебе, — недовольным голосом спросил Громобоев, оторвавшись от проверки документации.

— Тс-ш-ш! Товарищ капитан! У нас ЧП! Орден пропал!!!

— Какой орден? Чей орден? — не понял Эдуард. — Что ты несёшь?

— Орден, товарищ капитан пропал! С Боевого знамени части!

— ЧТО??? Орден пропал? Как пропал? Куда пропал? Когда пропал?

— А я знаю? Одного ордена из трёх полагающихся нет на месте и все дела…

— Ты караул уже принял?

— Принял, но не совсем, я пока ещё не расписался. Надо что-то делать. Я осматривал полотнище знамени через пластиковое ограждение и вижу вроде как дырочка и пустое место, там, где орден должен висеть. Хотя, может быть мне только кажется…

— Крестись если кажется! — погрозил кулаком Щеглову капитан и поспешил на пост.

Посмотрели через закрытую пластиковую пирамиду так, и сяк, вроде бы одного ордена на знамени, действительно не доставало.

— Надо бы вскрыть пирамиду, — продолжал тараторить Щеглов. — Предшественник просит молчать, но я не хочу на себя вешать это дело. А вдруг завтра всё вскроется и меня потом не сменят?

Громобоев в задумчивости поскрёб затылок, ошалело посмотрел на старого дежурного по полку, замученного бессонной ночью замполита-артиллериста и принял решение докладывать. Ведь если что, завтра самому будет не смениться! Эдик подошёл к майору Симоненко и прошептал на ухо ужасную новость. Майор чуть отстранился и спросил:

— Это такие дурацкие шутки теперь в ходу у танкистов?

— Да нет! Я серьёзно…

Майор с проскальзыванием сапог о начищенный до блеска паркетный пол рванулся к Боевому знамени, возле которого уныло топтались старый начальник караула, два разводящих и задержанный на посту часовой со сменным караульным.

— Где? Показывай! — набросился он на артиллериста-лейтенанта.

Лейтенант прилип щекой к прозрачному пластику и показал пальцем на красную шелковую материю.

— Вроде бы тут должен был быть…

— И какого ордена вроде бы не достаёт?

— А я их знаю? Раньше было три — вижу два…

— Как это случилось? — взвыл майор.

— Да его давно нет, — ответил молодой лейтенантик. — Все друг другу говорили, что орден в ремонт сдали…

— В какой нахрен ремонт? Запись в постовой ведомости есть?

— Нету… — шумно выдохнул воздух лейтенант, понимая, что попал в историю, вернее в настоящую переделку.

Майор-артиллерист с досады швырнул фуражку на пол.

— Придурок! Как с такими деятелями можно дальше жить и служить? Вокруг сплошные идиоты! Скажи на милость, ну какой может быть ремонт?

— А я знаю? Может застежка отвалилась? Мне про ремонт на той неделе взводный сапёр сказал. Мол, один орден кажись, в ремонт забрали и скоро вернут. Все друг другу говорили по смене…

— Кажись! Расстрелять бы тебя показательно перед строем!

Эдик осмотрел остроконечную стелу из плексигласа, в которой гордо стояло Боевое знамя части, и заметил, что задняя стенка деформирована и слегка отгибалась, и если её чуть отжать штыком, то туда могла пролезть ладонь.

«Вот прохиндеи! Ах, жульё! Точно, спёрли! Конечно, какой ещё ремонт ордена? Явно украли немцам на продажу! А крайнего, того кого командиры назначат главным виноватым, наверняка снимут с должности и досрочно отправят в Союз», — мелькали мысли в голове Громобоева.

Крайним быть не хотелось. Наоборот, хотелось ещё немного пожить за рубежом, продолжить чуток поразлагаться в сытой и размеренной жизни. Если пропажа замечена и о ней знают несколько человек, то нужно, конечно же, срочно докладывать.

С тяжелым сердцем Эдик снял трубку и набрал номер квартиры начальника штаба. Подполковник Фетисов вначале тоже не понял о чём речь.

— Какой такой орден?

— Или «Кутузова» или «Богдана Хмельницкого»! Точно не понятно, плохо видно.

— Капитан, ты не пьян? Не шутишь?

— Никак нет, трезв! Какие могут быть шутки в отношении боевых орденов, товарищ подполковник?

— Голову с тебя сниму, капитан! Приду и оторву собственными руками! Ах, вы мерзавцы!

Громобоев обиделся и громко возразил в ответ:

— А я причём? Я только заступаю на дежурство…

Подполковник грязно выругался, бросил трубку. В ухо мерзко пиликнули прерывистые гудки зуммера. Эдуард аккуратно положил трубку на рычаг и посмотрел на предшественника: тот продолжал молча нервно курить у открытого настежь окна, усевшись на вытертом сотнями офицерских задниц, дубовом деревянном подоконнике. Время от времени из его глотки вырывалась серия витиеватых ругательств. Спустя пару минут, в штаб ворвался запыхавшийся Фетисов, одетый в спортивный костюм и в домашних тапочках.

— Показывайте, негодяи! Живо ведите к знамени!

Возле поста номер один продолжали уныло топтаться два солдата и два сержанта. Пост этот был теперь — не поймёшь ещё под охраной или уже нет, одни не хотели принимать, вторые не желали более стоять, ведь пора сменяться и на ужин. Начальник штаба сломал большую сургучовую печать, вскрыл пирамиду, вынул кумачовое гвардейское знамя, с силой взмахнул им, во всю ширь разворачивая полотнище. На плотной бархатной материи действительно тускло поблёскивало лишь два ордена.

— …!!! — ругнулся Фетисов. — И верно, нет ордена «Кутузова» второй степени…

— Что нам делать? Принимать пост? — спросил Щеглов с надеждой на то, что в караул нынче заступать не придётся.

— Чёрт побери! Конечно, принимать, но указав в ведомости недостатки. А с этими охламонами сейчас будем разбираться…

— Как написать в постовой ведомости? Утрата ордена со знамени?

— Придурок! Не вздумай ничего такого идиотского накарябать! Ты с ума сошёл?

— А как тогда? Какой текст написать? Уточните…

Начальник штаба замялся, напрягся, зажмурился и промямлил:

— Ну, как-нибудь иначе, нейтральнее: типа нарушен пластиковый корпус и отсутствуют детали на знамени. Ступайте в караулку и ждите, мы сейчас с командиром полка что-нибудь придумаем…

Подполковник Фетисов снял телефонную трубку, набрал номер командира и, вытирая обильный пот со лба носовым платочком, дрожащим голосом доложил. В трубке некоторое время была тишина, потом раздалась длительная тирада матов, которую слышно было даже на расстоянии.