Прощай, Германия - Прокудин Николай Николаевич (читать хорошую книгу полностью txt, fb2) 📗

Странко отодвинул разгорячившегося Эдика в сторону и зашагал прочь из автопарка, в сторону города.

Глава 6. Экономическое объединение

Глава, в которой наш герой наблюдает, как Германия воссоединяется экономически и в свою очередь воссоединяет свою семью.

Служба в полку шла не шатко не валко, потому что ни какой боевой работы не было вообще. В первых числах июля, как гром среди ясного неба вдруг прошла информация, что их Ударная армия выводится из Германии самой первой в группе войск. Предписано убыть домой до конца года! И ни самой гвардейской дивизии, ни её полков уже к ноябрю не будет существовать. Танки — в Сибирь, боеприпасы — передать в другие части, имущество — в Белоруссию. Военный народец впал в прострацию, все ведь надеялись немного послужить, наслаждаясь свалившемся на них изобилии. Но как говорится: человек предполагает, а судьба располагает…

Главы стран подписали Договор о сроках вывода, о порядке сдачи гарнизонов и ещё ворохи разных документов. Советский Союз получил кредит на шестнадцать миллиардов марок: теперь появились деньги и на вывод войск, на содержание армии за границей, и на строительство жилья. Первые эшелоны с вывозимым военным имуществом потянулись домой уже в конце июля. Генералы пообещали не оставить выводимых офицеров без квартир. Поступил приказ: офицеров и прапорщиков по выводу и расформированию частей в обязательном порядке отправлять служить туда, где у них есть жильё. Выходило так, что Эдику через несколько месяцев предстояло вернуться к старым недругам в свой округ, где его совсем не ждали. Нелепая случайность или это была заранее заготовленная кадровиками подлянка? Гнусненький изуверский план дать подышать мятежнику свободой, взглянуть на Европу, отправив в Германию в первый выводимый полк? Словно в рассказе Антона Чехова: дали проглотить голодной собачонке кусок мяса на нитке, и силой на веревочке вынули обратно из желудка. Политуправцы из меня буквально какую-то «Каштанку» сделали. Понюхал, подышал и назад в будку! Силком затягивают обратно на аркане, возвращают в застойное болото! Садизм какой-то!

Месяц назад Эдуард выслал официальный вызов своей семье на жительство за границей по месту службы, и вот, наконец, жена и дочь должны были приехать. Накануне в квартире прошла прощальная пьянка, их весёлому офицерскому общежитию пришёл конец. Временные соседи Кожемяка и Чернов с видимым неудовольствием собрали барахлишко, и пообещали после обеда, до приезда семейства Громобоевых выселиться и прибраться в покидаемых апартаментах.

А Эдуард после утреннего полкового построения и батальонного развода отправился на вокзал в Магдебург. Взводный Щеглов вызвался помочь встретить семью, а заодно обкатать, опробовать старенький пятнадцатилетний «Форд», да и у самого были в большем городе дела: надо заскочить на автомобильный рынок, прикупить запчасти. Машина была не новая, но в отличном состоянии, скоростная и Эдик наслаждался комфортной поездкой, он впервые ехал в просторном салоне иномарки. Лейтенант легко и без усилий выжимал из «Форда» сто двадцать километров в час. Час езды и уже на месте.

Прибыли как раз вовремя, встретились с Ольгой и Ксюхой на платформе и поспешили скорее к авто. Жена и дочь выглядели ошалевшими: чужая страна, незнакомая речь, иная жизнь. Маленькая дочка с любопытством крутила головой, и никак не могла понять, почему все люди вокруг каркают и чирикают.

— Папа, почему они говорят как птицы? Не могут по человечески?

— Это у них язык такой, немецкий, — пояснил ей Эдуард, весело улыбаясь. Он подхватил объёмистые чемоданы и потащил к машине. Сразу домой не поехали, а немного покатались по городу, лейтенант организовал своеобразную бесплатную экскурсию, потом погуляли по торговым улицам, пока он приценялся на разбраковке к запчастям. Эх, когда ещё в другой раз удастся оказаться в Магдебурге? Да и выпадет ли такой случай повторно вообще? До ноября осталось меньше трёх месяцев…

Ольга была в шоке от чистоты, порядка и красоты. Да и известие о скором возвращении выбило из равновесия — ехала надолго, планировала, что на несколько лет, а что вышло? Можно чемоданы и вовсе не распаковывать!

Хотя, в принципе и три месяца — тоже срок и немалый! Успеешь и прибарахлиться, и отведать деликатесов, и продегустировать напитки, купить машину и аппаратуру. Как говорится, выполнить план и приобрести полный джентльменский набор советского «оккупанта».

По прибытию в часть Эдуард в первую очередь познакомил Ольгу с офицерскими дамами танкового батальона: с комбатшей и заместительшами. Офицерши каждое утро уходили на заработки, на промысел, и сразу привлекли к труду Громобоеву. Женщины до обеда собирали на полях в немецких кооперативах огурцы и получали зарплату в двадцать марок в день, плюс приносили бесплатные огурчики для дома.

Семья Громобоевых остро нуждалась в валюте, поэтому рано утром дочку оставляли в квартире одну досматривать сны, а потом велели смотреть мультики по заранее включенному видеомагнитофону. Конечно, не совсем одну, а на попечение солдата-писаря Васьки. Под работающий телевизор Ксюха просыпалась, играла в куклы, рисовала, потом солдат-нянь приходил, напоминал о завтраке, скармливал ей йогурт. Если девчушка капризничала и отказывалась — съедал сам. Чтобы добро не пропадало…

А капитан Громобоев ежедневно на рассвете уезжал вместе со всем батальоном на ликвидацию запасного района сосредоточения. Солдаты вручную лопатами, закапывали и сравнивали отрытые посреди соснового бора и протянувшиеся на сотни метров окопы, десятки блиндажей и капониров, а офицеры собирали в посадках грибы.

Маслят в этот год уродилось видимо — не видимо. Рядом с укрепрайоном на многие километры раскинулись поля, засаженные хмелем, ходи между рядов и не ленись нагибаться. Да и в молодом ельнике, тут и там встречались и колонии маслят, и волнушки, и опята, и сыроежки. Немцы грибы, почему-то не собирали, наверное, не понимали в них толк, не видели в них закуску…

Эдик вместе с сержантом-помощником набирал каждый день полную плащ-накидку грибов, а Ольга приносила корзину огурцов. Картошкой разживались в солдатской столовой, а водка и пиво из магазина. Каждый день по окончанию работ, управление батальона накрывало по очереди стол: то у Странко, то у Толстобрюхова, то у Перепутенко, то у Эдика и отмечали любой повод. Почему-то чаще собирались в квартире Громобоевых, наверное, потому что она была рядом с казармой и штабом, к тому же самая неухоженная и необжитая, и по-прежнему напоминала общагу. Мебель в квартире стояла убогая. За неделю до приезда семьи капитан притащил из казармы две железных панцирных кровати, да подаренный диван с немецкой «помойки». Полы так и остались без дорожек и без ковров, а огромные окна в готическом стиле без штор, завесили солдатскими простынями. Действительно, настоящая спартанская общажная обстановка.

В эти дни семьи цербстского гарнизона экономили на всём, на чём могли (в основном на питании и квартплате), за исключением выпивки. На пиве ни кто не экономил. Как можно? Пиво — это святое! Когда ещё удастся попить столь качественный и вкусный напиток? Святотатство, да и только!

В тот августовский день майор Странко ворвался в штаб батальона, словно бежал от урагана. Зампотех был ужасно злым, выглядел каким-то помятым, на лице были отчётливо видны пара ссадин и синяк. Он схватил Толстобрюхова за руку и потянул в каптёрку. Там майоры некоторое время о чём-то громко говорили, а затем быстро направились к выходу.

— Эдик, мы в городок, а потом на спортивную площадку, если о нас будет спрашивать комбат, — крикнул зампотех скороговоркой на бегу, обращаясь к недоумевающему капитану.

— Помощь нужна? Вы до спортивного гаштета? — подмигнул им Громобоев.

— Отстань! Сейчас не до шуток, — буркнул Странко и с силой хлопнул дверью.