Повести и рассказы - Мильчаков Владимир Андреевич (читаем книги txt) 📗
Исмаил Сеидхан замолк. Как опытный актер, он умело выдержал трагическую паузу, бьющую по нервам сильнее, чем горячая речь. Лицо ишана побледнело. Его горящие мрачным огнем глаза были устремлены куда-то вдаль, словно он воочию видел все те ужасы и несчастья, которые надвигались на мусульман.
Мюриды, только что покончившие с пловом, окаменели.
— Ох, горе нам, недостойным, — не выдержал Тургунбай.
Исмаил Сеидхан, казалось, только и ждал этого возгласа. Его глаза оторвались от созерцания неведомого. Горькая усмешка чуть тронула тонкие губы, и он заговорил негромко, обращая лицо то к одному, то к другому мюриду. Каждому из присутствующих казалось, что ишан говорит только с ним и только для него.
— Давно уже, ох, давно прогневали мы аллаха. Из поколения в поколение гнев всевышнего лежит на нашем крае. Неоднократные знамения грозного гнева испытали мы в прошлом. Еще наши отцы и деды почувствовали карающую десницу аллаха. Это было тогда, когда в наш благословенный край пришли русские. Но ослепленные дьявольской прелестью противных корану новшеств, принесенных кяфирами, мусульмане не обрели в своем сердце достаточной храбрости, чтобы изгнать неверных из нашего благословенного всевышним края. Аллах давал нам время одуматься. Мы многие годы жили под властью белого падишаха. Русские цари притесняли правоверных, чинили препятствия к распространению светлой веры ислама. Но наши отцы не поняли, что русские пришли сюда не сами, а только исполняя волю всевышнего, наказующего нас за грехи. И язва неверия еще глубже стала разъедать ислам. Сейчас снова поднимается карающая десница разгневанного бога, и ужасы новых испытаний готовы обрушиться на правоверных.
Ишан замолк. Глубокое молчание воцарилось в комнате. И тогда стало слышно, что где-то далеко, может быть, на самой окраине Ширин-Таша скачет всадник. В тишине ночи цокот копыт был слышен отчетливо и вселял в сердца неясную тревогу. Казалось, это скачет гонец, который вот-вот должен осадить коня у ворот дома Тургунбая, спешиться, войти в комнату и поразить всех какой-то страшной вестью. Лица гостей Тургунбая невольно побледнели, глаза тревожно забегали. Но вот цокот копыт, удаляясь, замолк, и все незаметно, но с облегчением вздохнули.
Ишан, казалось, ничего не слышал. А может, и слышал, но знал, куда скачет ночной гонец, и поэтому не встревожился. Разве мало гонцов скачет сейчас во все концы Ферганской долины, извещая верных мюридов Исмаила Сеидхана о скором прибытии в их дом высокого учителя.
— Когда весной нынешнего года русские прогнали своего царя, — снова заговорил ишан после долгого молчания, — думалось нам, что занятые своими распрями, неверные забудут про нас. Думалось, что час освобождения настал. Но мы горько ошиблись. Безбожный пример русских, как зараза, проникает и в наш народ. Выродки, отвернувшиеся от шариата и веры отцов, хотят, чтобы Туркестан пошел по пути русских. В Ташкенте, в Самарканде и даже в Андижане и Коканде бушует смута. По примеру русских, создаются безбожные Советы, посягающие на самые священные устои мусульманства.
Ишан на миг прервал свою речь, и тогда наиболее богатый и самоуверенный, бывавший по торговым делам даже в Петрограде и Москве, Миршараб Алиханов решил вставить словечко.
— Но ведь в Советах есть наши люди, уважаемые и состоятельные мусульмане.
Исмаил Сеидхан бросил на него быстрый, как молния, взгляд и, словно не расслышав слов торговца, продолжал:
— С самых давних пор, со времен глубочайшей древности, существуют люди, особо избранные аллахом, любовь к которым аллах проявил тем, что передал им владение большой долей земных богатств. Сотни тысяч простых людей, не умудренных в богословии, в других науках, в умении владеть и распоряжаться, в умении торговать, работают на избранных аллахом, пашут их землю, взращивают их сады, водят их караваны. Все это делается согласно воле бога, все это освящено нашими вековыми обычаями. Адское порождение большевиков, Советы, требуют передать все наши богатства грязной бедноте, и, хотя в Советах и есть настоящие мусульмане, они будут бессильны. Десять дней тому назад в Ташкенте несколько тысяч голодранцев сошлись на безбожный митинг, созванный большевиками, сыновьями сатаны, да постигнет их грозная кара всемогущего. Они потребовали передачи всей власти в Туркестане Советам, потребовали передачи всей земли тем, кто ее пашет и засевает. И это совершится, если мы, избранные аллахом, не будем едины.
— Что же делать, учитель? Скажите! — не вытерпел Тургунбай.
Исмаил Сеидхан с минуту молчал. Все поняли, что сейчас ишан скажет что-то очень важное, может быть, то самое, из-за чего он так спешно приехал в Ширин-Таш.
— Люди, посвятившие всю жизнь изучению божественных откровений, давно предусмотрели надвигающуюся опасность, — снова заговорил ишан. — Наш духовный глава, человек праведной жизни, святой Миян Кудрат Хозрат благословил нас, своих учеников, на борьбу с надвигающейся опасностью. Недавно в Коканде самые ученые и уважаемые люди, люди, известные своими познаниями ко рана и шариата, решили создать общество для защиты нашей религии, для защиты веками освященных обычаев, установленных святым пророком по повелению бога. Святой Миян Кудрат Хозрат благословил назвать общество борцов за веру славным именем «Улема». Все глубоковерующие почтенные люди должны вступить в это общество и всеми силами содействовать его процветанию. Они должны использовать свое влияние на простой народ, чтобы, если будет нужно, поднять всех мусульман на джихад — священную войну против неверных и нечестивых отступников от корана, ибо пророк сказал: «Убивайте неверных всюду, где вы их ни встретите!» Священное общество «Улема» призовет правоверных и поведет их на битву за торжество ислама.
Ишан закончил свое обращение к мюридам. Несколько мгновений стояла тишина.
— Ахрос, хватит. Ложись отдыхай! — донесся со двора голос Турсуной. Тургунбай недовольно покосился на двери, но не двинулся с места.
— Значит, скоро будет война, — первым заговорил Миршараб. — А как же хозяйство? Как же с хлопком?
— На джихад уйдут все мужчины. За хлопком ходить будет некому. Надо сеять только пшеницу, — спокойным тоном проговорил мулла Сеид Гияс.
Тургунбай удивленно взглянул на муллу. Настоятель мечети был одним из самых крупных землевладельцев в селении. Его поля всегда засевались хлопком. «Как же это он так легко от дохода отказывается?» — пронеслось в голове Тургунбая. Но Сеида Гияса поддержал Исмаил Сеидхан.
— Конечно, хлопка засеем очень мало, — уже тоном делового человека заговорил он. — Но уважаемые хозяева посевов если и потеряют на этом, то незначительно. Пусть все они помнят святые слова корана: «Надо верить в бога и его пророка и вести священную войну на пути бога, отдавая на это свое имущество и себя самих». Да и потеряют-то они не так уж много. Во-первых, имущество кяфиров и наших отступников перейдет в их руки. Во-вторых, священная война с неверными потребует мало хлопка, но много зерна. Зерно подорожает. И, наконец, победа над Советами даст нам возможность быстро наверстать упущенное.
— А что будут делать те, кто не может сражаться? Ведь для посевов зерна надо вдесятеро меньше народа. Что будут делать наши батраки-издольщики? — допытывался Тургунбай.
— Путь каждого человека проистекает так, как угодно всевышнему. Создатель мира одинаково заботится о каждой живой твари. Не пропадут и те, кто лишен будет работы на полях, — вдохновенным голосом ответил Исмаил Сеидхан и, помолчав, закончил с оттенком злорадства. — Они пойдут в города. Пусть новая власть заботится о безработных. Пусть кормит их.
— А старые запасы хлопка надо быстро отгрузить, — радуясь, что предвосхитил мысль ишана, заговорил Миршараб. — Пусть в Туркестане ни одной коробочки не останется.
Но юркий торгаш не угадал. Ишан снова бросил на него острый взгляд, затем заговорил медленно, словно рассуждая сам с собой.
— Хлопок, который сейчас лежит на складах, найдет себе другого покупателя. В Россию его отгружать не надо. Новая власть не сможет купить за границей хлопок. Без нашего хлопка русские текстильные фабрики станут. Рабочие этих фабрик останутся без работы, будут голодать, будут недовольны новой властью, недовольны большевиками. Они не с такой охотой, как сейчас, будут поддерживать новую власть, а это помощь в нашей борьбе с нарушителями корана и шариата. Велик аллах!
