Книга будущих командиров - Митяев Анатолий Васильевич (смотреть онлайн бесплатно книга TXT) 📗
Советские военные самолёты времён Великой Отечественной войны.
Ты читал чуть выше суждение лётчика Ворожейкина об удивительном бое Горовца. Генерал-майор Арсений Васильевич Ворожейкин участвовал в Курской битве в звании капитана. Он командовал эскадрильей истребителей. Этот лётчик входит в число прославленных асов Советской страны. Его самолёт украшали 52 звезды – столько он сбил вражеских самолётов. Правительство дважды удостоило воздушного воина звания Героя Советского Союза. Арсений Васильевич в полной мере владел искусством (не мастерством, именно искусством) воздушного боя. И что ценно для нас, изучающих историю Великой Отечественной войны, он очень точно, интересно в книге «Над Курской дугой» рассказал о непростой профессии военного лётчика. Ценность его воспоминаний увеличивается оттого, что он беспощадно к самому себе и своим товарищам разбирает ошибки и промахи. Такое свойственно только сильному человеку и, конечно, доброму – опыт, приобретённый тяжким трудом, он отдаёт людям как хлеб насущный. Ты найди эту книгу, прочти обязательно. А сейчас мы перенесёмся на Курскую дугу, в полк, где служил Ворожейкин.
Шести ЯКам было приказано охранять танки от немецких бомбардировщиков. Мы немного забежим вперёд, забежим в те дни, когда уже было отбито наступление фашистов и наши войска начали контрнаступление. Две советские танковые армии, войдя в прорыв во вражеской обороне, устремились вперёд по равнине – на разгром тылов противника. Шестёрка ЯКов под командованием Ворожейкина сменила в воздухе своих товарищей и стала нести патрульную службу.
«Видимость отличная, – пишет Ворожейкин. – Вчерашний вал дыма и огня рассеялся, оголив поле боя. Сверху оно теперь кажется сплошь усыпанным тёмными букашками, которые ползут по земле, оставляя за собой серые пушистые хвосты, изредка выбрасывая вперёд языки пламени. Это наступают наши танки, поднимая гусеницами пыль и стреляя на ходу. Колоннами и россыпью продвигается пехота. В движении много разных машин. Глядя на массу войск, вышедших из своих укрытий, грозную и могучую на земле, невольно думаешь, как она беспомощна и уязвима с воздуха. От нас сейчас во многом зависит успех наступления. Ведь несколько прорвавшихся немецких бомбардировщиков могут вызвать тысячи человеческих жертв и уничтожить немало боевой техники».
Обрати внимание, шесть истребителей способны предотвратить гибель тысяч наземных бойцов, обеспечить успех наступления. Какая же великая ответственность легла на плечи пилотов в этом дежурстве в небе!
Вдали, там, где слепящее пятно солнца, показались тёмные точки. Они всё ближе. Это восемь «мессершмиттов». Самолёты врага летят не в строю, беспорядочно и, главное, ниже наших. ЯКам сейчас очень удобно атаковать их.
Молодой лётчик из шестёрки Ворожейкина недоумённо спрашивает по радио командира, почему он не приказывает атаковать.
– Молчи! – отвечает командир.
Всем поведением «мессеры» напрашиваются, чтобы их атаковали, как бы играют в поддавки. Это ненормально, за этим что-то кроется.
Командир ещё зорче вглядывается в небо. Так и есть! Низко над землёй со стороны противника показались стаи самолётов: «юнкерсы», бомбардировщики. «Созревает план боя. Чернышёв с Морей, находясь выше, нападают на истребителей, связывают их боем, а мы четвёркой громим «юнкерсов». Два наших истребителя против восьми. Успех при этом зависит только от согласованности и стремительности действий каждого лётчика. Однако сил маловато. Сомнение вкрадывается в душу. Смогут ли Моря и Чернышёв приковать к себе всех «мессеров»? Не нападёт ли четвёрка на нас, а другая останется с Морей? Не лучше ли сначала атаковать истребители противника, а потом бомбардировщиков? А если потом от «мессеров» нельзя будет оторваться? «Юнкерсы» сбросят бомбы на танки. Нет, этого допустить нельзя. Решение принято».
Так командир в считанные минуты принял решение, от правильности которого зависели судьбы танкистов, пехоты и самих лётчиков.
Два ЯКа против восьми «мессершмиттов » – вот что больше всего тревожило командира. Он ведь представлял, как тяжко придётся его товарищам. Там будет всё благополучно только в том случае, если лётчики будут действовать в высшей степени согласованно и стремительно. На эти два условия Ворожейкин обращает особое внимание.
По радио отдан приказ Ивану Море «захлестнуть» всех «мессеров», он ведущий, Емельян Чернышёв будет следовать его манёврам.
Четвёрка ЯКов ныряет к земле. Все «мессеры» остались наверху. То ли не заметили, как нырнули ЯКи, то ли решили поскорее сообща разделаться с двумя нашими храбрецами.
Бомбардировщики – их было так много, что Ворожейкин не смог сосчитать – летели широкой волной, готовясь засыпать бомбами поле боя по всей ширине движения танков.
Командир с ведомым Дмитрием Анниным пошёл в атаку на левый фланг волны. Алексею Карнаухову с Сергеем Лазаревым приказал атаковать правый фланг. Для первого удара Ворожейкин выбрал ведущего в одной из девяток «юнкерсов». Но тут сзади и ниже ЯКов – на обоих флангах – показались по два «мессершмитта». Это были истребители непосредственного сопровождения.
«Мессершмитты», когда их атаковали с высоты, обычно бросали своих бомбардировщиков, чтобы выйти из-под удара.
Ворожейкин приказал Карнаухову атаковать «свою» пару и сам с ведомым тоже пошёл в атаку. «Мессеры» нырнули вниз, оставили на несколько минут беззащитными тихоходных бомбардировщиков.
Прежде чем броситься на «юнкерсов», командир успел взглянуть вверх. Там в бешеной карусели, в потоках огненных трасс бились десять самолётов – два наших против восьми немецких.
Карнаухов с Лазаревым уже напали на «юнкерсов». Командирский ЯК тоже сближается с «юнкерсом». Аннин в это время летит чуть сзади и в стороне от ведущего, охраняет его от нападения «мессеров»; они ещё далеко.
«Уменьшаю газ. ЯК застывает метров на пятьдесят сзади и ниже правого заднего «лапотника». Немцы, конечно, меня не видят. Близость врага и чёрная фашистская свастика под крыльями заставляют действовать с той беспощадностью, которая придаёт спокойствие. Опасаясь осколков от «юнкерса», чуть отхожу в сторону. Наши скорости уравнены. Целюсь. Огонь! И бомбардировщик неуклюже опускает нос. Не отворачиваясь, беру в прицел второго. Ещё удар! Из «юнкерса» вырвались клубы густого чёрного дыма. Машина, вспыхнув, камнем рухнула на землю. Две очереди – два самолёта. Таких ударов я могу нанести ещё семь-восемь, а то и больше… Надеясь, что Аннин не уйдёт с поста и не прозевает «мессеров», продолжаю уверенно атаковать, и вот запылал третий «юнкерс». Подхожу к четвёртому. И тут вся группа самолётов, точно горох, рассыпалась, в беспорядке сея бомбы, очевидно, на свои же войска. Двое «лапотников», задрав носы, упорно ползут на меня, готовые таранить мой ЯК. Уступаю им дорогу, чтобы снова выбрать удобный момент для атаки. Одни бомбардировщики, защищаясь, создали оборонительный круг, другие, прижимаясь к земле, стали уходить. И только пятёрка «юнкерсов» летела, как на параде, прежним курсом.
Аннин совсем близко подошёл к ним.
– Атаковать пятёрку! – передаю ему.
– Понятно! – отвечает он.
Горит ещё один вражеский самолёт. Второй Ю-87, подбитый Анниным, шарахается, разгоняя свой же строй. Бомбардировщики разгромлены. На подходе их больше нет. Задача выполнена».
Тебе, читатель, встретилось незнакомое слово «лапотник». На войне, и в этом нет ничего странного, потому что там узнаёшь истинную цену жизни и всего, что её наполняет, люди очень любили шутку, весёлое озорство, меткое слово. Появлялась какая-нибудь новинка на вооружении, и вскоре ей давалось точное название – либо уважительное, либо иронически-уничтожающее. Реактивную установку М-13 прозвали «катюшей», реактивную установку М-30 – «старшиной фронта», за тяжёлые, огромной силы снаряды. Шестиствольный миномёт немцев окрестили «ишаком». Звук при выстреле мины напоминал вопль осла; вылетали одна за другой шесть мин, и получалось, что осёл ревёт долго. «Юнкерсы-87» назвали «лапотниками» тоже не случайно. Шасси у этих самолётов не убиралось, и над колёсами для уменьшения сопротивления воздуха были обтекатели, похожие на лапти.
