Обратной дороги нет (cборник) - Карпов Владимир Васильевич (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
Полковник Недев открыл дверь и вошел первым. Александр Пеев — за ним. Кочо Стоянов на мгновение задержался. Стряхнул невидимые пылинки с обшлагов мундира, вздрагивающими пальцами поправил волосы на затылке.
— А вы пока займитесь радистом, — приказал он штабс-капитану и переступил порог.
Из темноты пахнуло запахом крови, смрадом и жаром раскаленного железа.
Радиста Емила Попова привести на допрос не смогли. Брошенный сразу после ареста в камеру, он разломал кружку для воды и перерезал себе на обеих руках вены. Попова отнесли в тюремный лазарет. Врач заверил, что арестант выживет. Но он потерял много крови и теперь был в глубоком беспамятстве.
Схваченные одновременно с Поповым и Пеевым их жены, железнодорожный рабочий Тодор Василев, писарь штаба военного округа Иван Владков и еще несколько человек, несмотря на допросы под пытками, отрицали свою причастность к подпольной организации.
Однако такая организация существовала. Об этом свидетельствовали те несколько радиограмм, которые удалось записать службе перехвата, а затем и расшифровать с помощью кодовой книги — повести «Бай Ганю». Ключом к расшифровке послужил листок, обнаруженный в момент ареста на столе Александра Пеева.
Генерал Стоянов внимательно, слово за словом вчитывался в тексты радиограмм. В той, что была найдена в кабинете адвоката — она поступила из Москвы, — говорилось:
«Донесение о планах германского командования чрезвычайно ценное. Объявляю благодарность Журину. Желаю дальнейших успехов. Сокол».
Уже этот текст настораживал. Планы германского командования? Благодарность Москвы?.. Стоянов понимал, что заслужить благодарность советского Центра не так-то просто. Но следующие радиограммы ввергли генерала в смятение. Их было всего около десяти, перехваченных с первых чисел апреля по шестнадцатое включительно. Однако в них содержалось огромное количество самой разнообразной и сугубо секретной информации: о продвижении воинских эшелонов через Софийский железнодорожный узел; о дислокации германских войск на Черноморском побережье и выходе в море военных кораблей с баз Бургаса и Варны; о переброске германских дивизий из Греции на восточный фронт; об отношениях Германии с Турцией…
Особенно озадачили Стоянова три радиограммы. Одна — донесение из самой Германии:
«В Магдебурге, в зоне Среднегерманского канала, расположены крупные склады продовольствия и горючего».
Эта шифровка была передана накануне ареста Попова. Другая:
«Донесение Журина. Военный министр Михов сообщил членам военного совета, что во время посещения им главной штаб-квартиры Гитлера на восточном фронте фюрер лично рассказал о подготовке небывалой по своим масштабам стратегической наступательной операции, которая начнется в середине лета. Танковые соединения Гота нанесут удар на центральном участке фронта. К тому времени войска будут оснащены новым оружием. Детали плана уточняются».
Донесение было передано в Москву в самом начале апреля. И третья радиограмма:
«Журин сообщил, что царь Борис в сопровождении начальника генерального штаба Лукаша посетил ставку Гитлера. Подробности следуют».
Радиограмма датирована пятнадцатым апреля, накануне ареста, — и именно в этот день царь и генерал Лукаш вернулись из Германии!.. Значит… Значит, подпольная организация располагает огромными связями, охватывающими не только военный аппарат, но даже и самые приближенные к царю круги. И это — донесения за неполные две недели. А что содержалось в предыдущих радиограммах? Как давно действует в Софии разведгруппа? И самое главное: откуда она получает информацию?.. О железнодорожных перевозках — пусть от рабочего Василева. О передвижении войск — от писаря Владкова. Но остальную? Из самого рейха? Из дворца? И прежде всего — кто такой Журин, сообщавший факты, представляющие особую военную тайну?
К сожалению, доктор Делиус прав: арестованные молчат. Радист в лазарете. И с адвокатом они тогда переусердствовали — он тоже не скоро придет в себя… Кочо вспомнил, что произошло в той каморке за дверью комнаты следователя, даже уловил запах крови. Глаза его снова помутнели.
— Доктор Делиус! — войдя в кабинет, доложил адъютант.
— Проси. — Стоянов провел ладонью по лицу, сгоняя оцепенение.
Абверовец, как всегда, был отутюжен и вычищен. Сейчас, поутру, — в светло-сером костюме с неизменным белым накрахмаленным платком, выглядывающим из нагрудного кармана.
— Какие новости? — спросил он, располагаясь в кресле и доставая мундштук.
— Группа обезврежена. Рация прекратила работу.
— Та-ак… — многозначительно протянул Делиус. — А кто такой Журин? — Из-за стекол его глаза смотрели на генерала холодно.
«Он все знает! — с раздражением подумал Стоянов, — Он тоже ведет расследование, не доверяя нам. И получает все из первых рук. Кто работает на него? Недев? Или этот прохвост-следователь?..» Возмущаться бессмысленно. Стоянову известно, что и за ним самим гестапо и абвер установили слежку.
— Кто такой Журин, мы пока не знаем, — ответил генерал.
— Не знаете? С-союзнички, нечего сказать! — с издевкой проговорил немец. — А вы знаете, ч т о этот мифический Журин передал противнику?
Стоянов никогда прежде не слышал, чтобы абверовец говорил таким тоном. В нем звучали злоба и презрение. «Как он смеет!..» Но генерал охладил свой гнев: доктор Делиус — представитель начальника гитлеровской военной разведки. Ссориться с ним неблагоразумно. Особенно сейчас.
Делиус резко поднялся, подошел к Стоянову. Под слоем пудры его кожа была в сети мелких дряблых морщин и походила на туалетную бумагу.
— Болтуны! И ваш министр, и ваши члены военного совета! — гневно продолжал он. — Выдать противнику операцию, подготовка которой требует всех усилий рейха! — Он остановился. Потом другим, озабоченным тоном сказал: — У нас за такой просчет начальник контрразведки получил бы пулю в затылок… Что скажут в Берлине?
Он снова помедлил. Потом приблизил свое лицо к лицу Стоянова и тихо проговорил:
— Об этой радиограмме Журина я докладывать адмиралу Канарису не буду. И вам рекомендую из дела ее изъять и помалкивать.
«Ага, струсил! — догадался Стоянов. — Своя шкура дороже. Ну что ж… Меня это устраивает. И ты теперь у меня в руках».
— Согласен, — ответил он.
— Сейчас главное — Журин, — снова взялся за мундштук Делиус и великодушно поделил ответственность: — Мы оба недооценили значение этой разведгруппы.
6
Рано утром восемнадцатого апреля члены высшего военного совета были подняты с постелей телефонными звонками своих адъютантов, как по тревоге:
— Министр вызывает на экстренное совещание!
Утро было солнечное, непривычно жаркое для апреля. Зелень уже разлилась по городу вовсю. В синем небе сверкали купола собора Александра Невского. На улицах люди были охвачены спешкой: детвора торопилась в школы, домохозяйки — в магазины. По тротуарам, расталкивая прохожих, неслись мальчишки-газетчики. Они пронзительно кричали:
— Налет на заводы «Шкода» в Чехословакии!.. Монтгомери готовит атаку на Роммеля!.. Секретные переговоры с англичанами в Анкаре!..
Генералы собирались в зале, ожидая министра. Образовались группки.
— Чем вызвано столь экстренное совещание? — строил предположения седоголовый генерал Марков, командующий второй армией. — Видимо, оно связано о ростом дезертирства.
— Возможно, дело в экспедиционном корпусе в Греции, — гадал командующий третьей армией генерал Стойчев. — Вчера я был у министра, когда он читал отчет штаба корпуса. Он весьма озабочен: греческие партизаны активизируются…
