Побратимы (Партизанская быль) - Луговой Николай Дмитриевич (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗
подготовка и проведение серьезных боевых операций против немцев и открытый переход к партизанам;
всемерное содействие партизанам в борьбе против оккупантов;
Дополнительные задачи:
…советская пропаганда среди татарского населения;
укрытие и предотвращение вывоза немцами хлеба, скота, имущества;
предотвращение угона в Германию населения;
форсированное проведение сева и других сельхозработ;
усиленный саботаж сбора немцами сельхозпродуктов и других их мероприятий»… [64].
Следующая встреча была с «Соседом» — Ильей Береговым. Он начал с угощения: разрезал буханку хлеба. Там обнаруживаем записку. Складываю кусочки бумаги и читаю: «Привет из Фриденталя дорогим товарищам и родным сынам. Привет от полицейского Фриденталя». Подпись неразборчива.
«Сосед» смеется.
— Это наш подпольщик Иван Вернигоров. Хотел сам явиться в лес и лично пожать вам руки, но я не пустил его. Тогда он придумал эту депешу.
— Немцы не подозревают его? — спрашиваю Илью.
— Пока вроде все в норме, — став серьезным, отвечает он. — Но удерживать Ивана от опрометчивых поступков становится все труднее.
Илья рассказывает, что, действуя в роли полицейского, Иван Вернигоров связался с антифашистами румынского кавалерийского полка, который стоит в Розентале. С помощью румын удается доставать оружие и боеприпасы. На днях Иван показал Илье две оружейные базы — на чердаке церкви (в противопожарных ящиках, наполненных песком) и в лесу. В них хранятся пулемет «максим», к которому приделана тренога вместо утерянных колес, девять винтовок, три гранаты и две тысячи патронов.
После беседы с Береговым появляется помощник Клемпарского словак Александр Гира и сообщает, что в Балановской балке ждут встречи подпольщики. Идем вместе с Гирой.
Еще издали узнаю широкоплечего, двухметрового роста смугляка Широкова и его неразлучного друга Матвеева [65].
— Настроение у наших людей боевое, — говорит Матвеев, и его мягкое, добродушное лицо с умными светло-серыми глазами становится необычно серьезным.
— Давайте оружие, и отряд сотни в полторы бойцов сколотим в одну ночь. Поднимемся потихоньку — и в лес.
— Оружие, говорите? И в одну ночь? А скажите, Иван Матвеевич, люди эти проверенные?
— Да. Люди отобраны. С каждым был разговор. Намечена разбивка на десятки. Есть прикидка, кого ставить старшим в десятках.
— Давайте оружие и убедитесь! — настаивает Широков.
— А чем кормить людей будете? С семьями что делать? Их в два счета перестреляют.
Трудных вопросов возникает немало. И все-таки самая трудная задача — это оружие. Обстановка ведь сложнейшая. В каждом селе — гарнизон. Дороги и тропы, ведущие в лес, патрулируются. Дома зорче собак стерегут полицейские. Заметят, что двинулись в лес, — назад возврата нет, надо пробиваться силой. Настигнут в лесу — тоже миром не разойдешься. Выходит, что без оружия и шагу не ступи.
— Неужели лес не даст нам хоть сотню винтовок?! — продолжает убеждать нас Широков.
Я слушаю Широкова, а сам думаю о том, что секретарь обкома Ямпольский, комиссар Егоров, Степанов и Колодяжный сегодня тоже встречаются с посланцами городов и сел. Разговоры там, конечно, такие же: принимайте, вооружайте, давайте боевое дело.
— Думайте, товарищи, каким способом получше проверить и подготовить людей, — советую собеседникам. — Не на пикник собираетесь. Мужик едет в лес за дровами на день, а харч берет на два, пилу наладит и топор, осмотрит телегу. Вы же собираетесь не на день, да и идете массой.
Подпольщики, конечно, согласны. Подготовительных дел еще много. Особенно сложно с семьями. Хорошо бы отправить их в степные районы или на Украину. Но власти не дают пропусков. А обстановка с каждым днем накаляется. Село сейчас, как пороховой погреб, одна искра — и все поднимутся. В борьбу вступили даже дети. Создали свою подпольную организацию. Пишут и расклеивают листовки. Всячески вредят немцам. В бензиновые баки автомашин набросали мыла и всю автоколонну вывели из строя. Под автомобильные покрышки подбрасывают гвозди и самодельные ерши. Недавно фашисты схватили четырех мальчишек, хотели запугать и заставить выдать всех, привели ребятишек на кладбище и приказали рыть себе могилы. Мальчишки вырыли, стали у могил, разорвали рубашки на груди: «Стреляйте, бандиты!» Немцы даже опешили, а потом начали бить детей, поломали им руки и ноги и, побросав полуживых в кузов грузовика, увезли в зуйскую комендатуру.
Дослушать рассказ не удается: словно в подтверждение слов подпольщиков о назревающем взрыве, у села внезапно вспыхивает жаркая перестрелка. Наскоро условившись о месте и времени следующей встречи, отпускаем ходоков. Сами же бежим на пригорок, где, обвешанный ветками, стоит часовой Курсеитов.
Перестрелка доносится со стороны дороги из Зуи в Нейзац. Похоже, кто-то с боем пробивается в лес. Бросаемся на помощь в сторону выстрелов. Напряженно ищем между кустами и деревьями. Но не находим никаких следов боя. Только в воздухе пахнет пороховой гарью. Вдруг недалеко от холма, где был наш часовой, взревел мотор машины. Перемещаясь все дальше в глубь массива, он тонет в лесной глуши…
«Повернулась пулюшка на дороге смерти»
…Присивашье. Пустынная серая степь. Хмурое октябрьское утро сумятицей ворвалось в полки «Рыхла дивизии».
Этим утром солдат подняли по тревоге и быстро построили. Рядом со словацкими командирами встали надсмотрщики — гитлеровские офицеры. В шеренги пристроились новички. Их сразу же распознали: под словацкими мундирами скрывались «арийцы». По рядам поползло:
— Немцы в словацкой форме!
— Шпионы!
Солдат посадили в машины, и двинулась словацкая дивизия по крымской земле. Словаков волновала неизвестность.
Что решил Гитлер? Куда гонит их? Направление взято на север. Впереди — Турецкий вал. А затем куда? На восток, к фронту? Или на запад, в тыл?
— Мы ему навоюем!
— Расквитаемся. И за Кангил. И за пытки!
— Стрелять в одну сторону — в фашистов!
Последние минуты находится «Рыхла дивизия» на крымской земле. Солдаты тянутся взглядами к головному полку: скоро ли он достигнет Турецкого вала? Куда повернет? И когда, наконец, полк повернул у критической черты, от роты к роте покатилось:
— На запад!
— В тыл!
— Подействовало!
Слышится и другое:
— Не размагничиваться! Сегодня — на запад, завтра — скомандуют «кругом»!
Вздохов облегчения среди словаков не слышно. Угроза столкновения с Красной Армией не отпала. Террор в дивизии продолжается. Вот и сейчас в хвосте колонны катятся крытые грузовики. За решетками окон арестованные словацкие солдаты. Среди них и те, кого схватили под Кангилом. Оттого словно за решеткой чувствует себя каждый солдат, вся дивизия. Не сегодня-завтра гитлеровцы соберут все «грехи» непокорных «союзников» — и отказ их воевать против русских, и советский десант, пропущенный словаками в Приазовье, и русских девушек, выпущенных из эшелонов смерти, и перебежчиков к крымским партизанам — и подвергнут «Рыхла дивизию» массовым репрессиям. Расстреляли же фашисты этим летом в районе Мелитополя сотни румынских солдат за пораженческие настроения!
С тяжелыми думами прибыли словаки в Цюрупинск и приднепровские села: Большие Копани, Чалбасы. Из арестантских машин фашисты извлекли страшный груз — недобитых под Кангилом словацких солдат, почти до смерти замученных арестантов — и, как только наступила ночь, вновь принялись за свое черное дело.
На село Большие Копани опустилась осенняя непроглядная ночь. Небо сеет мелкую капель. Под козырьком над дверью хаты раскачивается закопченный фонарь.
