Памятник Дюку(Повести) - Воинов Александр Исаевич (онлайн книга без txt) 📗
— Надя, ты человек или нет? — схватил ее за руку Миша. — Завтра наши начнут бомбить караван. И первыми потопят незащищенные баржи. Чтобы передать тебе это, мы с Леной рисковали жизнью… Когда я бежал сюда, по мне стреляли… Подумай о своей, о нашей общей ответственности! Меня послала Лена, и я говорю от ее имени!.. А батареи, клянусь, достану!..
— Хорошо, — ответила Надя. — Но если меня сегодня немцы не запеленгуют, я буду считать, что родилась во второй раз…
…Когда Надя закончила передачу, едва подрагивающая стрелка вольтметра сползла к нулю и замерла. Надя перевела на прием, послушала и сняла наушники.
— Кончено!.. — проговорила она и взглянула на Мишу. Миша спал, прислонившись к спинке кровати. Надя подняла его ноги, положила на кровать, подсунула подушку ему под голову и стала терпеливо разбирать уже мертвую рацию.
Глава восьмая
ОТЗВУКИ ДАЛЬНЕЙ КАНОНАДЫ
Одессу начало лихорадить. По многим признакам чувствовалось, что завоеватели проявляют нервозность.
С двадцатого января в городе ввели осадное положение. Прибыло много войск. На перекрестках улиц и на берегу, в дотах и дзотах устанавливали орудия и пулеметы. Участились столкновения между немецкими и румынскими солдатами. Газеты печатали объявления о срочной, в связи с отъездом, продаже гостиниц и ресторанов.
Каждый день, каждую ночь шли облавы, аресты, повальные обыски, расстрелы…
В то же время могучие, тайные силы противодействия врагу стали повсюду решительнее и активнее. В порту участились аварии. Поезда с грузом то и дело наталкивались на составы порожняка или принимались на занятые пути. У грузовых машин лопались проколотые кем-то покрышки. Происходили диверсии и на судоремонтном заводе. Казалось, вся Одесса стала фронтом незримой войны.
Из дома в дом ползли слухи о том, что с моря ожидается десант советских войск.
И вот в такой момент Лена, Надя и Миша вынуждены были бездействовать. Состояние отрешенности тяготило их. Связь группы со штабом армии оборвалась. Им оставалось только обсуждать, строить разные планы и без конца спорить о том, как найти выход из трудного положения.
Конечно, батареи можно было купить на черном рынке, но это баснословно дорого. Миша обошел всех знакомых в поисках батареек для карманных фонарей, но карманных фонарей уже ни у кого не было, их забирали при обысках. Оставалась надежда раздобыть их у немецких моряков, с которыми Миша встречался на кораблях.
Однажды группа собралась на военный совет и — в который уже раз! — строила планы дальнейших действий.
— Девочки, в порту стоит баржа со спиртом! — сказал Миша.
— Не хочешь ли ты ее поджечь? — спросила Лена.
— Конечно, можно поджечь, но это варварство!..
Надя засмеялась:
— Хочешь разлить по бутылкам и продавать на Привозе?..
Миша поднял палец.
— Не совсем так, но вроде! Мы уже с Ткачевичем кое о чем договорились…
— С Ткачевичем? — насторожилась Лена. — С инженером?..
— Да, с ним!
— А ты, прежде чем это сделать, подумал, не может ли он нас продать?
— Подумал — не продаст!
— Откуда у тебя такая уверенность? — набросилась на него Надя. — И почему ты раньше о нем ничего не говорил?
Миша, словно защищаясь, протянул руки ладонями вперед.
— Так Лена же сама его отлично знает!
— Отлично я его никак знать не могу! — отрезала Лена. — Он помог мне устроиться в порт, но это вовсе не значит, что он достоин доверия! — Разволновавшись, она поднялась, подошла к окну и вернулась обратно. — Расскажи подробно о твоем с ним разговоре!..
Миша помолчал, потом сказал:
— Так вот, чтобы вы знали, с Ткачевичем меня столкнула судьба, когда я бежал из плена, проник в Одессу, с огромным трудом прописался, но нигде не смог получить работу. Мне угрожала отправка в Германию. А вы-то знаете, что это такое!.. На мое счастье, судьба свела меня с Ткачевичем…
— Где? — строго спросила Лена. — При каких обстоятельствах?
— У моих знакомых. Мы разговорились, и я рассказал ему о себе. Всего, конечно, не сказал, но того, что он узнал, было вполне достаточно, чтобы испугаться…
— А он тебя обласкал, — усмехнулась Надя.
— Слушайте, девушки! — вспыхнул Миша. — Если вы будете ставить под сомнение каждое мое слово, я с вами поссорюсь… Да, он не испугался! Больше того, взял меня на работу в порт. Меня, комсомольца, скрывающего, что он военнопленный… Вам этого достаточно?!
— Нет, совершенно не достаточно! — холодно возразила Лена.
— Тогда слушай дальше! Я был у него в семье, видел его жену. Сын у них в Красной Армии. И они об этом со мной, не таясь, говорили… Однажды, когда я уже работал на складе, слышу отчаянный крик. Выскакиваю, вижу на причале немец избивает нашу женщину… Я подскочил и двинул его в скулу. Он, правда, успел протянуть меня дубинкой, потом выхватил пистолет… Тут откуда ни возьмись Ткачевич. Встал между мной и немцем, оттащил меня в сторону и утихомирил его…
Миша посмотрел на Лену, но ее взгляд по-прежнему оставался сухим и непреклонным.
— …И наконец, последнее… — Миша понизил голос, — он сказал мне, что оставлен в Одессе для подпольной работы…
— В этом он сам признался? — переспросила Лена.
— Конечно, сам!..
— А почему? Может быть, что-нибудь почуял?!.
— Если хочешь — да! — ответил Миша. — Это произошло после того, как мы поговорили с ним о барже со спиртом и он одобрил мои намерения…
— Какие же у вас все-таки намерения? — спросила Надя, ей давно хотелось задать этот вопрос.
— Веселые! — улыбнулся Миша. — Натравить немецких солдат на эту баржу. Пусть, перепьются. А затем показать туда путь румынам! Из всего этого может получиться кое-что интересное.
— Здорово придумали! — невольно одобрила Надя.
— Но обо мне и Наде ты ему, надеюсь, ничего не сказал? — уже более мягко спросила Лена. Она живо представила себе, что может произойти возле злополучной баржи, и это ее немного примирило с Мишей.
— Конечно, нет. Я ведь не сумасшедший!..
— И все-таки связываться с ним повремени. Я постараюсь узнать о нем побольше.
Отношения между Леной и Мишей беспрерывно менялись. То Лена искала у него защиты и помощи, и в такие минуты ощущала себя слабой женщиной, которой нужна поддержка сильного человека; то он сам оказывался в положении ведомого, и каждый его шаг контролировался и направлялся ею.
Сведения, которые Лене удалось собрать о Ткачевиче, были крайне противоречивы. Одни поносили инженера, утверждали, что он христопродавец, на крови своих земляков заслуживший доверие немцев; другие рассказывали, как он защищал рабочих в порту и как делал вид, что не замечает, когда при погрузке что-нибудь портилось или ломалось.
Лена решила пойти на риск. Пусть Ткачевич, без помощи которого трудно провести операцию с баржей, участвует в этом деле. Его поведение будет проверкой. Если же, договариваясь о ним, Миша почувствует, что он хитрит и виляет, то сведет весь разговор к безобидной Шутке и выйдет из игры.
Миша начал действовать. Ткачевич только и ждал его сигнала. Он тут же предложил свой план. Баржа со спиртом стояла у стоянки причала, рядом с баржей, в которой находился керосин. Немцы перекачивали его в автоцистерны. Ткачевич предложил незаметно перетащить мостки от баржи, где хранился керосин, к барже со спиртом и отвинтить гайки на клапанах, закрывающих трюм. Таким образом, немцы сразу найдут прямую дорогу к спирту, и последствия этого не замедлят сказаться.
План Ткачевича был одобрен группой. Они условились, когда лучше осуществить эту операцию. Однако в назначенный час Ткачевича на месте не оказалось.
Миша нервничал, он ходил по берегу неподалеку от баржи, приглядываясь, нет ли каких-нибудь признаков готовящейся против него провокации.
Но вокруг все как будто спокойно. От баржи с керосином отъезжали наполненные цистерны. Мимо проходили патрули, наблюдавшие за порядком. Они не вмешивались в дела тех, кто работает на кораблях и на баржах.
