Цветы и железо - Курчавов Иван Федорович (книги полностью TXT) 📗
— Будет сделано, мадам, — изысканно вежливым тоном произнес он.
— Еще не мадам, — сухо обрезала Шарлотта.
— Прошу прощения, — тихо сказал Калачников.
— Итак, в конце февраля — овощи и цветы! — решительно заявил Хельман.
— Будут… — Петр Петрович посмотрел на Хельмана: — Позвольте просить вас отрядить военнопленных. Нужно немедленно приступать к строительству парников. Время не ждет.
Хельману в присутствии невесты хотелось показать и свой авторитет, и полноту власти, и желание сделать для Шарлотты все, вплоть до невозможного, И он произнес равнодушно:
— Да, я отдам распоряжение. Послезавтра вы получите рабочую силу.
Он небрежно кивнул головой, и Петр Петрович вышел из кабинета. Он медленно брел по сугробам и думал о том, что дела складываются не так уж плохо: придется накормить госпожу Кох огурчиками, дать ей ранние цветы, но зато будут спасены хорошие люди. «Что ж, такой обмен одобрит и товарищ Огнев», — рассуждал сам с собой Петр Петрович.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Как только Калачников вышел из кабинета, Шарлотта приблизилась к Хельману и протянула ему руку с тонкими, длинными, красивыми пальцами. Хельман нежно поцеловал кончики пальцев. Шарлотта вдруг устало опустилась в графское кресло.
— Ганс, ты очень любишь меня? — спросила она безразличным тоном, — вероятно, не в первый раз.
— Любовь, безусловно, нуждается и в признаниях. Но я их сделал очень много и готов сделать сколько угодно. Однако любовь — это и дела…
— Да, это и дела! — согласилась с ним Шарлотта. Она быстро взглянула ему в глаза и сказала без запинки: — Если это и дела, подари мне своего профессора!
— Он для тебя стар, милая! — Хельман улыбнулся.
— Ты стал циником, Ганс! — Шарлотта сердито надула губы.
Боясь, что Хельман примет ее предложение за шутку, она положила руки на его колени и стала говорить уже ласковее, глядя, ему в лицо:
— Послушай меня внимательно, милый Ганс. Недавно я перелистывала русский журнал «Огонек» — так он, кажется, называется. Там был напечатан любопытный снимок: огородное пугало с вениками в руках. Ты представляешь своего профессора селекции с вениками и на нашем огороде?
— Но…
— Никаких «но», мой милый! — Шарлотта капризно надула губки и подняла указательный палец. — Когда говорят начальники и любимые женщины, подчиненные и влюбленные имеют одно право: соглашаться и исполнять!
— А овощи и цветы?
— Он успеет к этому времени их вырастить!
— Хорошо, — согласился Хельман, думая о том, что его взбалмошная невеста скоро забудет о своем странном требовании.
— О, они еще узнают Шарлотту Кох! Или тебе жалко этого профессора? — Она еще больше согнула тонкие дужки бровей.
— Нет, нет! — поспешил с ответом Хельман.
— Но ты по отношению к нему очень вежлив и добр!
— Объяснить, почему я это делаю? — спросил Хельман, взяв руку Шарлотты. — Если бы это было в моей власти, я подбирал бы среди русских наиболее авторитетных в народе людей и подкупал бы их подачками, хорошим отношением к ним… Я слышал, что опытные оленеводы, чтобы залучить дикое стадо, пускают в него прирученного оленя, и тот приводит в загон все стадо. Людей типа Калачникова надо приручать: они приведут к нам русское стадо.
— Ты у меня умный, — сказала Шарлотта и погладила щеки Хельмана. — Но не совсем!..
Хельман непонимающе взглянул на невесту.
— Нам это стадо не нужно, милый! К чему оно нам, Ганс?
— Без людей мы не освоим пространство, дорогая.
— Ой, как скучно говорить об этом пространстве. Папа гнался за ним, а получил холмик. Как это ужасно!
— Да, это ужасный случай, но война не обходится без жертв.
— Ганс! — повелительно начала Шарлотта. — Меня Карл Эггерт приглашал на одно интересное дело. Я иду!
— Я не советовал бы, милая…
— Ганс, я уже решила!
— Хорошо! — Хельман попробовал улыбнуться.
— Ты у меня хороший, очень хороший! — проговорила Шарлотта, придвинув свое плечо к его плечу. — На будущее учти: кто-то в доме должен повелевать, а кто-то слушаться.
«У нее отцовский характер!» — без радости подумал Хельман.
— Карл, почему вас не любит мой Ганс? — спросила Шарлотта у лейтенанта Эггерта, кокетливо кутаясь в шубку.
— Меня не любят все мужчины, — с многозначительной улыбкой ответил Эггерт.
— Почему?
— Потому, что любят женщины.
— О-о! — Шарлотта погрозила пальчиком. — И вы об этом говорите женщине?
— Да, — сказал Эггерт, — эта женщина принадлежит другому, моему новому начальнику Гансу Хельману.
— А вы его боитесь?
— Нет. Но по уставу должен уважать. И подчиняться.
— Ах, эти уставы!
Весь этот разговор происходил на одной из тихих улочек Шелонска. Светило, но не грело январское солнце, снег переливался маленькими сверкающими кристалликами. С чердачного окошка одного из домов вылетели два белых голубя. Они взмыли ввысь, покружили несколько минут в холодном небе и вернулись к себе на чердак.
— Дом номер семь, — сказал Эггерт, — надо запомнить. С вашего разрешения, прелестная Шарлотта, сегодня может быть чудесный голубиный бульон.
— Что вы, Карл! — воскликнула Шарлотта. — Это же бог знает что такое: употреблять в пищу голубей!
— В конце прошлого года я был в Ревеле. Наши доблестные солдаты оставили этот город без голубей. Там меня научили кушать их чудесное, лучше куриного, мясо.
— Нет, нет, если вы, Карл, не желаете быть моим врагом, не говорите со мной на такую тему.
— Быть вашим врагом, Шарлотта?! — с изумлением воскликнул Эггерт. — О нет, этого никогда не будет! Можно мечтать стать вашим другом, но врагом — никогда!
— Но вы чтите начальство? — лукавый огонек появился в глазах госпожи Кох.
— Наши уставы, дорогая Шарлотта!
Эггерт посмотрел на свою спутницу. Она улыбнулась ему и уткнула нос в мягкий воротник котиковой шубки. Несмотря на солнце, мороз крепчал. Шарлотта ежеминутно прикладывала к лицу цветистые шерстяные рукавички, чтобы потереть мерзнущие нос и щеки. Эггерт притворно вздохнул.
— И дает же судьба счастье людям, — сказал он.
— Кому же это?
— Гансу Хельману!
— Вы умеете говорить комплименты, Карл! Где вы научились?
— Я служил во Франции и в Польше.
— Француженки и польки интересные женщины?
— Ни одна из них не сравнится с вами, милая Шарлотта!
— Я начинаю подозревать, что вы меня пригласили только для того, чтобы преподнести букет комплиментов!
— О нет, я мог бы найти и другое место, Шарлотта!
— Опасаюсь! Ганс чрезвычайно ревнив, я даже и не предполагала в нем этого качества! Пока меня это не беспокоит. Это даже льстит мне: ревнует, — значит, любит!
— Вы богатая невеста, Шарлотта, теперь единственная наследница!
— О, вы несправедливы к своему начальнику и к моему жениху!
— Любить невесту и ценить богатство — разве это так плохо?
Шарлотта надула губы и проговорила:
— В наш век мужчины лишились благородных качеств. Во всяком случае, они никогда не согласятся вызвать на дуэль друг друга из-за женщины!
— Смотря какой мужчина… Если бы вы были моей невестой и за вами кто-то стал бы ухаживать, даю вам честное благородное слово, я вызвал бы такого нахала на дуэль!
— Очередной комплимент из вашего богатого набора?
— Нет, это правда.
Будь позади Эггерта и Шарлотты случайный человек, он, вероятно, никогда бы не подумал, что люди, ведущие подобный разговор, отправились на т а к о е дело. До этого Эггерт встретил Шарлотту и невзначай обронил, что будет приводить в исполнение приговор над двумя русскими. «Кто они?» — спросила Шарлотта. «Большевики, — ответил Эггерт, — а если большевики, то к этому слову можно добавить весь ругательный немецкий лексикон». И добавил то, что нашел подходящим. Шарлотта попросила взять ее с собой, Эггерт согласился, а Хельман отпустил. Сейчас разговор шел о другом: Эггерт упражнялся в комплиментах, Шарлотта охотно их слушала. И только подойдя к тюрьме, где содержались арестованные, Шарлотта придержала за рукав Эггерта и озабоченно произнесла:
