Побратимы (Партизанская быль) - Луговой Николай Дмитриевич (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗
Федора поддержали. Его избрали командиром отряда.
В лес пробились не все. Федор оказался среди тех, кто добрался до партизанского лагеря.
А спустя некоторое время в партизанском лесу разнеслась о нем слава. В долине речки Марта немцы и татарские националисты грабят партизанские базы — группа Федора Федоренко, объединившись с группой Александра Махнева, наголову разбивает колонну грабителей. Требуется провести по всему горному Крыму группу связных центрального штаба — в боевое охранение к связным Мокроусов ставит группу Федоренко.
Федор был в числе первых добровольцев, оставшихся в лесах на вторую трудную зиму. Много хорошего можно было бы сказать об этом удивительном человеке.
— Николай Дмитриевич! — прерывает мои думы Федоренко. — Дайте мне словацкую группу. Сегодня я опять был в пятом отряде, встречался со словаками. Хорошие хлопцы. Чувствуется, что на немцев у них зуб острый.
— Из словаков, дорогой, думаем особый словацкий отряд сформировать.
— Но пока их мало, пусть будут при нашем отряде, — попросил Федоренко.
Принимаем самолеты. Оказалось, что пополнение, которого мы так долго ждали, прибыло не к нам, а в заповедник. Часть прибывших просит, чтобы их оставили у нас. Беру на заметку фамилии: Мазурец, Курсеитов, Красавин, Парфенов, Глущенко… Пишу радиограмму Булатову с просьбой оставить прибывших ребят в бригаде. На большую землю полетели Н. Бабичев, Я. П. Ходячий («Дядя Яша») с больной женой.
Как всегда, после приема самолетов в лагере царит оживление; мы делим полученные с Большой земли подарки, читаем и перечитываем письма, поем новые песни. Вот она, партизанская жизнь. Горе и радость в ней всегда рядом.
«Ако партизаны держутся?»
Закат почти угас. Но еще видно, как в сумерках плывут громады гор: шатер Чатырдага, зубчатая Демерджи, длинная Тирке с ровным плато. А внизу, в предгорье, уже стемнело. Лишь местами пламенеют островки огней. Это — ориентиры, постоянно поддерживаемые немцами для своей авиации.
В лесу тихо. Угомонился и лагерь партизан, лишь потрескивают костры, вырывая из тьмы силуэты людей и островерхие шалаши, да изредка слышны приглушенные голоса людей.
Я и Вася Буряк, мой ординарец, проходим мимо шалашей словаков. У них — оживленный разговор. Кто-то спрашивает:
— Ако партизаны держутся?
Певучая словацкая фраза, полная искреннего недоумения, останавливает меня.
— Партизанов небогато. На походе всех бачили. Але держутся.
— Не только держутся, Рудольф, — вставляет кто-то другой, — але и бьются. И нападают. Два года их не переможе вражья армия.
— Вот-вот, — не унимается первый голос. — Про це ж и я. Ако це зрозумить?
Интересно, как ответят на этот вопрос сами словаки? Но ответа нет.
Как партизаны держатся?.. Вопрос не простой. Слышим его не впервые. Но теперь, высказанный зарубежными друзьями, он приобрел какой-то иной, более глубокий смысл.
Действительно, понять, где источник партизанских сил, постороннему человеку трудно. И численностью, и вооружением мы во много раз слабее противника. Постоянно окружены врагами. Ведь укрытие в лесу — дело условное. Фашистские машины и танки врываются в любой район леса. А наши отряды обременены больными и ранеными, что затрудняет маневренность. Бывают перебои и в снабжении. Часто не хватает пищи, боеприпасов. Но, наперекор всему, мы противостоим целой армии врага, армии, до зубов вооруженной, хорошо снабженной и натренированной на разбое в других странах. Два года не только выдерживаем вражеский натиск, но и нередко нападаем сами. Откуда же берутся у партизан силы? Объяснить это не просто.
За ужином передаю разговор Миронычу. После некоторого раздумья он сказал:
— Пожалуй, не следует торопиться с ответом. Будет лучше, если словаки найдут его сами.
Думая так, мы не ошиблись. Сама партизанская жизнь по крупицам давала словацким друзьям ответ на их вопрос.
А на следующий день к нам в палатку вошел Николай Кузьмич Котельников, наш неугомонный начштаба.
— Вот запрос Большой земли о новой заброске нам грузов, — подал он бумажку.
Читаю: «Первое. Сообщите ваши точные координаты. Второе. Смените сигналы приемки самолетов и сообщите новые сигналы. Третье. Тщательно подготовьте скрытые продовольственные базы, пригодные для длительного хранения больших запасов. Ближайшие дни начнем большую сброску. О готовности доложите к тридцатому».
— А это проект ответной радиограммы. Составили вместе с Миронычем. Он подписал ее и ушел в отряд к Федоренко.
Читаем и подписываем ответную радиограмму: «Грузы начнем принимать координатах… Сигналы — три костра в линию с юга на север. Базы подготовили хорошие… Готовим под грузы лошадей».
Забегая вперед, скажу, что переброска грузов увенчалась удачей: в течение месяца, отбиваясь от наседавшего на нас врага, мы приняли большую партию продовольствия и боеприпасов. Был положен конец перебоям в снабжении партизан. На Большую землю доложили: «С парашютами принято двенадцать человек и четырнадцать тонн грузов. Самолетами с посадкой доставлено шестьдесят семь человек пополнения и две тонны грузов; эвакуировано пятьдесят девять человек больных и раненых. На диверсионные операции послали шесть групп подрывников. Партизаны сердечно благодарят Родину за заботу и помощь. Выносим благодарность летному составу, участвовавшему в этой операции».
В приеме пополнения и грузов участвовали и словаки. Как радовались они каждому человеку, прибывшему с Большой земли, с какой благодарностью подбирали парашюты, сброшенные советскими летчиками! Так словаки находили первый ответ на свой вопрос: ако партизаны держутся?
А вскоре жизнь подсказала им еще один ответ.
Бойцы отряда Федоренко вместе со словацкой группой из пятого отряда искали грузы, сброшенные с самолетов. Солнце только поднялось над горами, а поисковики уже прочесали один лесной участок и, выйдя на подступы к лесной дороге, расположились на отдых.
Вдруг все насторожились. В лесу послышался отдаленный стук колес.
— Обоз! — определил Федоренко. — В засаду!
Всех как ветром сдуло.
Отдав нужные команды, Федоренко ложится в траву рядом с Николаем Сорокой. Тут же Виктор Хренко со своими друзьями.
— Голову обоза рубить, — тихо говорит командир. — Натиск ожидается здесь. Они вперед будут пробиваться. Поняли? Чтоб ни одной повозки не упустить!
А Виктор Хренко обращается к словакам:
— Хлопцы! Ударымо, абы не краснить перед партизанами!
Обоз все ближе. Он вот-вот покажется из-за деревьев. Напряжение возрастает. Но тут внезапно раздается громкая команда Федоренко:
— Не стрелять!
Он вскакивает и выходит на дорогу.
— Здравствуйте, товарищи селяне! — кричит он преднамеренно громко, оповещая и обозников и партизан. — Не хотите ли привал устроить?
Крестьян человек пятнадцать. Старики и подростки. Одеты до крайности плохо. Тут и пиджаки, облепленные заплатами, и видавшие виды гимнастерки с солдатского плеча, и самодельные безрукавки из мешковины, и разноцветные брюки, не говоря уже об обуви и головных уборах. А обоз богатый. Повозки добротные, окрашенные в один цвет. Лошади одна в одну — крупные, сытые, сильные. Сбруя ладная. Без расспросов ясно: обоз фашистский, возчики же — невольники.
Внимательно и вместе с тем настороженно всматриваются в партизан и крестьяне: алые звезды на шапках и пилотках, советские автоматы на груди, но у некоторых светло- желтые мундиры, немецкое оружие — это вызывает подозрение.
Федор Федоренко замечает недоумение обозников и, поздоровавшись, объясняет:
— Вы, товарищи, не смущайтесь. Тут все свои.
Проходят минуты, и на золотистом ковре из сухих листьев крестьянские куртки доверительно соседствуют с партизанскими. Завязывается откровенная беседа.
