Красные ворота - Кондратьев Вячеслав Леонидович (читать книги без .TXT, .FB2) 📗
— Здесь и ночуешь?
— А куда деваться? Знакомых у меня в Москве нету. Уже три ночи здесь… Понимаете ли, не знаю я, где числилась — в разведотделе армии или особый отдел нас оформлял? Тогда не до того было. В Наркомате обороны меня не нашли… А туда идти что-то робею.
— Чего робеть-то?
— Не знаете вы… Некоторым девочкам из нас досталось.
Пришла Женька, бутерброды с колбаской на тарелке принесла, две бутылки лимонада и стаканы. Ася ела медленно, сосредоточенно, из чего понял Коншин, что голодна, а Женька жевала споро, со смешочками. Подвинувшись к ней, он тихо спросил:
— Ты ни о чем не жалеешь, дурочка?
— Не… А о чем? — и уставила на него свои наивные глазки, делая вид, будто не понимает, о чем он. — Так обещался он тебе помочь, Ася? — переменила тему.
— Еще не поговорили как следует.
— Вот что, Ася, пойдемте ко мне, там не спеша все расскажете, придумаем что-нибудь, — решил Коншин.
— Да нет, что вы? Неудобно, да и стесню вас, — неуверенно, даже с неким испугом ответила Ася.
— Иди, Ася, не бойся, он хороший, — вставила свое слово Женька.
— Право, не знаю… Я здесь-то не спала совсем, конечно. Но ведь я… я в плену была. Не знаете вы об этом, потому и говорю.
— Ну и что из этого? — не понял поначалу Коншин. — Не в лепрозории же, — и рассмеялся.
— Не смейтесь, пятно же на мне… Я в ржевском лагере была.
— В ржевском?! Так я воевал там. Выходит, однополчане почти.
— Вправду там воевали? — вроде с облегчением спросила она. — Знаете, значит, что там творилось?
— Еще бы. На собственной шкуре все испытал. И понимаешь, Ася, все, что со Ржевом связано, свято для меня. Ну, пойдешь теперь ко мне?
— А вы кем были — рядовым или командиром?
— Командиром. Начал старшим сержантом, потом младшего лейтенанта присвоили.
— Да ты не сомневайся, Ася. Я же сказала, хороший он, — опять вмешалась Женька, а потом, поглядев на часы в зале, начала прощаться, поезд ее скоро.
— Звони, Женька, — потрепал ее Коншин по щеке.
Она как-то смущенно улыбнулась, размякла на минутку от этой небрежной ласки, но быстро собралась, махнула рукой и зашагала по узкому проходу, сопровождаемая недовольным ропотом сидящих. Видать, не очень-то аккуратно шла.
— Ну, пойдем? — поднялся Коншин.
— Не знаю уж… — колебалась Ася. — Кабы рядовым вы были, я бы не задумывалась, уж больно устала без сна-то здесь.
— Доставалось, видать, от начальников?
— Не очень, но бывало.
— Ладно, идем, — взял он ее за руку.
Не очень-то охотно, но пошла Ася с ним. Под руку он ее брать не стал, чтоб не вспугнуть, да и вдруг повстречается кто, а он с трех вокзалов с какой-то девицей топает, подумают невесть что.
— Что-то робка ты для разведчицы, — заметил он, когда подошли они к трамвайной остановке.
— После войны и герои-то заробели, а я какой герой, — усмехнулась она горько, и эта горькая усмешка сделала ее старше.
Время было не позднее, девятый час, и Алексей решил вести Асю через парадный вход, все равно соседи пронюхают, тем более неизвестно, сколько она у него пробудет. Открыв ключом дверь, он прошел вперед, чтоб зажечь свет в коридоре, и тут, как назло, вышла навстречу из кухни соседка Марья Ивановна. Оглядела Асю подозрительным взглядом и даже приостановилась. Пришлось Коншину сказать:
— Вот однополчанку встретил. Остановиться ей негде, у меня побудет.
— В прошлый раз тоже однополчанка была? — проворчала соседка. — Сколько у тебя их, однополчанок-то?
— В прошлый — знакомая была. Поняли? — почти зло ответил он.
— Да чего мне понимать? Мне дела нет, приводи кого хошь, — и прошелестела в свою комнату.
Ася нерешительно топталась у двери и даже шаг назад сделала.
— Проходи, проходи. Не обращай внимания, — он пропустил ее вперед и проводил в конец коридора, где находилась их большая комната. Большая по сравнению с прикухонной каморкой, а так-то всего пятнадцати метров.
В этот вечер не стал Коншин ни о чем ее расспрашивать, видел, усталая она, спать хочет, да и какая-то настороженность не уходила из глаз, все поглядывала на один-единственный диван в комнате и поеживалась. Особой еды у него не было, попили чайку, и когда отвел он ее в комнатуху при кухне, она облегченно вздохнула и заулыбалась.
— Значит, здесь мне ночевать? — спросила обрадованно.
— Да. И ключ есть, запереться можешь… Правда, разведчиц я побойчее себе представлял, — усмехнулся он.
Марк выполнил свое обещание, зашел в медпункт и сказал врачу, что все у него прошло. Зашел потому, что привык обещания выполнять, да и на Настю хотелось ему взглянуть. Ведь не только строгой иконописностью поразило тогда ее лицо, но и напоминало кого-то.
И сейчас, разговаривая с доктором, посматривал он на уткнувшуюся в бумаги Настю, встречаясь иногда с ее почему-то напряженным взглядом. Прощаясь, сказал под конец, что повторяет свою прошлую просьбу попозировать ему. Настя мотнула головой отрицательно, а врач, улыбнувшись, сказала:
— На твоем месте, Настя, я была бы польщена таким предложением. Меня-то не просят об этом.
— Вы бы тоже не согласились, — подняла голову Настя.
— Согласилась, но, увы, в тебе что-то увидели, а не во мне.
— Был бы я портретистом, написал и вас, но миледи нужна мне для картины.
— Никакая я не миледи, — недовольно буркнула Настя и отвернулась.
Марк пожал плечами, кивнул и вышел…
Во вторую встречу лицо Насти показалось ему еще более знакомым, и это тревожило его, потому что поднимало какие-то далекие и тяжелые воспоминания.
И вот недели через две после этого в Екатерининском саду увидел он ее с каким-то высоким военным в подполковничьих погонах…
На миг потемнело в глазах… Марк остановился и, не отрывая взгляда от военного, поджидал их.
— Привет, миледи, — процедил он, шагнув навстречу.
Настя повернула к нему голову и, увидев ожесточившееся, страшноватое лицо Марка с кривой, подрагивающей усмешкой, испуганно отшатнулась и пробормотала:
— Здравствуйте…
— Что же вы ко мне в мастерскую не приходите? Обещались же, — продолжил он, но глядел не на Настю, а в упор на Петра.
— Не обещалась я… — растерянно ответила она.
— Кто это, Настя? — спросил Петр, окидывая Марка холодным взглядом.
— Это один художник, Петр… К нам в медпункт приходил, ну и приглашал меня… портрет мой хочет сделать. Но я отказала.
— А он говорит — обещала.
— Разумеется, обещала, — подтвердил Марк, все так же усмехаясь.
— Ну зачем неправду говорите?! — воскликнула она, не понимая, почему Марк лжет, не понимая странного выражения его лица, только смутно догадываясь, что неспроста не сводит он с брата тяжелого, непримиримого взгляда, что, наверно, было между ними что-то такое, чего не может забыть Марк, но, видать, не помнит Петр, потому как выглядит спокойным.
— Слыхали? Не обещала она вам, ну и не приставайте, — сказал Петр и протянул руку, чтоб отодвинуть стоящего перед ними Марка.
— А ну, полегче, подполковник! — резко, с каким-то исступлением отбил он руку Петра.
Петр поначалу удивился беспричинному всплеску злости со стороны незнакомого человека, оглядел внимательно смотрящего на него с вызовом Марка, пожал плечами и, не привыкший, чтоб ему перечили, уже раздраженно и с угрозой в голосе прикрикнул:
— А ну марш с дороги!
— Все еще не накомандовались, подполковник! — с издевкой бросил Марк, не сдвигаясь с места.
— Пойдем, Петр, — схватила Настя его за руку и отвела, чтоб обойти Марка. — Не связывайся, не надо.
Петр буркнул что-то недовольно, но решил не связываться, не в драку же лезть с этим типом, и обошел стороной.
— Так я жду вас, миледи, — крикнул Марк вслед.
Они не обернулись и, выйдя из парка, пошли к Самарскому переулку. Марк постоял еще немного и пошел за ними, ему нужно было узнать, где живет капитан, а теперь подполковник Бушуев.
Настя, оглянувшись, заметила, что Марк идет за ними, но брату не сказала, хотя было ей это неприятно и даже страшновато. Что надо этому сумасшедшему художнику? Она оглянулась еще раз — Марк продолжал идти за ними все на таком же расстоянии, неотступно, шаг в шаг. Она вздрогнула.
