Приключения Вернера Хольта - Нолль Дитер (лучшие книги txt) 📗
Готтескнехт продолжал:
— Я понаблюдаю вас на этом учении со всем подобающим пристрастием. Если все у вас сойдет как следует, — тут он запнулся, а потом закончил все тем же деловым тоном, — вы сразу же отнесете на вещевой склад все ваши казенные пожитки. Наша батарея расположилась на позиции в окрестности Эссена, Ваттеншейда и Гельзенкирхена, место, можно сказать, идеальное! Выезжаем сегодня же ночью.
Все ждали этого известия, но то, что его сообщил сам Готтескнехт, ударило юношей словно обухом.
— Святой Антоний, — воскликнул Готтескнехт, — что я вижу! Кругом одни недовольные лица! Обещаю, что вы будете жить как на даче, разве только придется малость пострелять, или вам назначат тактические занятия, — потому что ваша муштра будет продолжаться и там, — или вас пошлют разгружать боеприпасы, или засыпать воронки, или подвернется еще какое-нибудь важное дело. Прошу без паники! Помалкивайте, Вольцов! И вы еще выдаете себя за сына офицера! Вы — наше позорное пятно, вы позорите всю батарею!
— Господин вахмистр, — взвился Вольцов. — Я этого не потерплю — насчет «позорного пятна!»
— Вольцов, выйти из строя! Налево кругом, марш… Лечь! Встать! Лечь! — Готтескнехт повернулся к правому флангу. — Шмидлинг, остальное вы берете на себя! Поучите вашего любимца, он первостатейный нахал и крайне в этом нуждается. Займитесь им минут десять, но только как следует, по всем правилам! — И, обратившись к Вольцову, который лежал неподвижно, уткнувшись носом в землю, вдруг заорал: — Га-а-а-азы! Вот-вот, так ему и надо, к остальным это не относится, пусть запомнит окончание учебы! — Вольцов надел противогаз. — Шмидлинг, проверьте, правильно ли надета маска? Вольцов продувная бестия! Да что вы копаетесь, Шмидлинг? Вам надо только покрепче зажать шланг. Если Вольцов через пять минут будет еще жив, значит, маска надета неправильно. — В рядах засмеялись. — Вот и хорошо, — сказал вахмистр, — у всех, оказывается, замечательное настроение. Хольт, почему вы не смеетесь с нами?
— Вольцов мой друг, господин вахмистр! Вы не можете требовать, чтобы я смеялся, когда мой друг в беде!
— Умилительно видеть такую преданную дружбу! — воскликнул Готтескнехт. — Как вы сказали? Я не могу требовать!.. Да вы понятия не имеете, чего только я могу от вас требовать! Хольт! Вон из строя, марш! Га-а-а-азы!..
Хольт вытащил из сумки противогаз и надел.
— Шмидлинг, захватите с Кастором и нашего Поллукса! Что?! Не понимаете? Захватите и Хольта, ему тоже не помешает хорошая разминка. Вам повезло, Вольцов, разделенные страдания переносятся вдвое легче. Вы не можете жаловаться на дурное обращение!
Хольт и Вольцов, задыхаясь, гоняли по полю. Спустя минут пятнадцать Шмидлинг разрешил им вернуться в барак. «На черта вам это сдалось? Сами себя подводите!»
В бараках только и говорили, что о предстоящем введении в дело. В возбуждении юношей чувствовался затаенный страх перед неизвестным.
— Будет с тобой что или нет, — говорил Вольцов, — одно ясно: от тебя это не зависит! Своей судьбы не минуешь… что в Руре, что на Восточном фронте.
— Велик аллах, — вторил ему Гомулка. — Все предначертано в книге судеб. Твой фатализм, Гильберт, вполне резонен.
— Отец рассказал бы тебе немало историй из хроники последних двух войн о людях, которые надеялись обмануть судьбу.
Будь что будет! — думал Хольт.
Незадолго до десяти Шмидлинг созвал всех у орудия. Готтескнехт с полчаса пробыл у них в гостях, но так и не нашел, к чему придраться. Расчет еще раз повторил всю программу. Хольт — как у них сложилось — был вторым номером, Гомулка ставил высоту, а Феттер обслуживал установщик взрывателя. Вольцов работал третьим номером. Поглядев, как Вольцов играючи досылает тяжелый патрон в канал ствола даже при наибольшем угле возвышения, Готтескнехт смягчился: «Шмидлинг, вы сколотили недурной расчет!»
Шмидлинг передал эту похвалу дальше:
— Вы у меня молодцы! Надо нам и вперед держаться вместе!
Вновь облачившись в форму членов гитлерюгенда, в которой они прибыли сюда, юноши лежали на голых матрасах и усердно писали письма. Вечером все отправились за сухим пайком, а когда они вернулись, Готтескнехт уже ждал у дверей барака.
— Господа, милости просим!.. Карета подана! Миг расставанья настал, оросите его слезами!
Большой трехосный грузовик мчал их сквозь ночь. Жаркое сухое лето сменилось хмурым прохладным октябрем с частыми дождями. Долгие часы проводили они у орудия в дождь и слякоть, но потом снова наступали ясные осенние дни, теплые и безоблачные. Эта же ночь выдалась темная и холодная, без единой звезды. С потушенными фарами спешил грузовик на запад.
4
В тусклом свете зари грузовик остановился на какой-то возвышенности. Был пятый час утра. Насыщенный белесым туманом воздух отдавал дымом и гарью. В набрякшей одежде, окоченев от холода, стояло новое пополнение вокруг грузовика. Хольт различал в тумане смутные очертания густо расположенных бараков. Его бил озноб, на душе было муторно и тоскливо.
Из тумана вынырнул старший ефрейтор с желтым шнуром дежурного унтер-офицера через левое плечо.
— Здорово, Фриц, — обрадовался Шмидлинг. — Ребята, это наш орудийный мастер, старший ефрейтор Махт.
— Тише! — остановил его Махт, коренастый блондин лет тридцати пяти, — там у нас отдыхает шеф. — Он повернулся к юношам. — Вам надо получить обмундирование.
— Ну, как ночь прошла? — спросил Шмидлинг.
— У нас спокойно, а вот подальше к северу устроили они баню!
— Ну, а вообще как?
— Каждую ночь бомбят — да и, пожалуй, что каждый день. — И обращаясь к приезжим: — За мной!
Вещевой склад помещался в одном из бараков. Сквозь щели закрытых ставен просачивался жидкий свет. Где-то поблизости гулко залаяла собака.
Зычный голос крикнул:
— Тише, приятель!
— Это шеф, — прошептал Махт. — Смотрите, чтобы никто из вас дыхнуть не смел!
Новичкам выдали однобортную шинель и форменную одежду, выходной мундир, а также жестяные коробки со звукоглушителями. Каптенармус — старший ефрейтор Шницлер, был худой, юркий человечек, бойкий на язык.
