Приключения Вернера Хольта - Нолль Дитер (лучшие книги txt) 📗

— Курсант Феттер, господин вахмистр!

— Прелестно! — воскликнул Готтескнехт. — Чудно! Можно сказать, незаменимо! Откормлен, как свинка из Эпикурова стада, и даже зовут Феттер [6] . Ставлю вам за это отлично. — Он достал записную книжку и, занося в нее отметку, продолжал: — Надеюсь, вы на этом остановитесь, Феттер, иначе вас, при вашей солидности, не станут терпеть в зенитных войсках. — Кивком головы он прекратил общий смех. — Дальше! Если захотите писать домой, адрес отправителя: название населенного пункта, Большая арена, почтовых марок не требуется, мы пользуемся правами полевой почты. Ничего не сообщайте о службе, мне дано полномочие вскрывать ваши письма, и я их читаю на выборку. Сухой паек вам будут отпускать на кухне, после занятий. Обед в полдень, в столовой. — Он знаком подозвал старших ефрейторов. — Нам нужны восемнадцать человек для орудийных расчетов, остальных ставьте на приборы.

Ряды пришли в движение.

— Прекратить базар!.. — заорал Шмидлинг.

— Шмидлинг! — остановил его Готтескнехт. Он говорил вполголоса, но в рядах его отлично слышали. — Перед вами не рекруты, а курсанты, сколько раз вам повторять? — Тут Хольт подтолкнул Гомулку, и Гомулка незаметно кивнул ему в ответ.

Вахмистр отделил самых слабых и низкорослых — среди них оказался и Земцкий — и посмотрел на часы.

— До двенадцати огневая служба и боевая работа на приборах, после обеда два часа строевых занятий — это чтобы желудок у вас лучше варил. — Он сделал знак юношам, отобранным для работы на приборах управления, и вместе с одним из старших ефрейторов увел их на занятия. Вольцов, Хольт, Гомулка и Феттер старались держаться вместе. К ним присоединились Рутшер, Вебер, Бранцнер, Кирш и Каттнер. Двумя отделениями по девять человек они направились на огневую позицию.

Орудийный расчет состоял из девяти человек и старшего ефрейтора. Шмидлинг привел свой взвод в орудийный окоп, приказал снять с пушки чехол и приступил к занятиям.

Чем этот человек занимался до войны? — думал Хольт. Люди вроде Шмидлинга были ему чужды. Может, у него свой хутор в горах? Крестьянину-горцу не с кем словом перемолвиться за пахотой или севом, а тут изволь вести урок. Он, конечно, предпочел бы сидеть на хуторе, вон как его трясет от волнения. Ничего не попишешь, война — делай, что прикажут.

Шмидлинг велел открыть один из блиндажей для боеприпасов, и это вызвало общий интерес. Все здесь было так ново, так увлекательно! Пушка, настоящая пушка, это тебе не школа с неправильными глаголами, математическими формулами и прочей галиматьей!

— Эти патроны боевые? — спросил Феттер, почтительно посматривая на блестящие шляпки гильз в ладонь величиной, выглядывающие из корзин. Шмидлинг пропустил этот вопрос мимо ушей. Он показал своим ученикам блиндаж для расчета и деревянные таблички с цифрами — от единицы до двенадцати, — висевшие по стенкам орудийного окопа и указывавшие направление; цифра двенадцать указывала на север, шесть — на юг, три — на восток, девять — на запад. По команде «Воздух, направление девять — самолет!» ствол пушки надо направить на цифру девять» Шмидлинг почесал в затылке, снял фуражку, утер ливший с него градом пот и объявил пятиминутный перерыв; юноши направились в блиндаж для расчета.

Блиндаж, куда Хольт, наклонившись, втиснулся через узкий проход, шел во всю ширину орудийного окопа. Вдоль стен стояли деревянные лавки. Хольт увидел ящик с перевязочным материалом, слуховые приборы наводчиков и командира орудия, висевшие на крюке, ящик с инструментами и ветошью, а также лежавшую в углу тяжелую стальную кувалду. Вольцов, Хольт и Гомулка закурили.

— Давайте не доводить Шмидлинга, — сказал Хольт. — Он в сущности малый неплохой.

— Возможно, но если он и дальше будет так тянуть за душу, придется мне взять урок на себя, — сказал Вольцов.

Тут как раз Шмидлинг заглянул в блиндаж и крикнул:

— Вашему брату курить не положено!

Хольт молча протянул ему свою коробку, и Шмидлинга не пришлось уговаривать…

Вскоре опять начались его мучения.

— А теперь — ох, и тяжкое дело! Это, стало быть, зенитное орудие, верно? Но это орудие никакое не орудие, ясно? — Тут вмешался Вольцов и разгрыз для Шмидлинга этот твердый орешек. — А раз вы так хорошо все знаете, валяйте дальше! Мне и то языком трепать надоело.

Орудие — собирательное понятие для разных видов тяжелого огнестрельного оружия, — примерно так повел объяснение Вольцов; артиллерийское орудие в обычном смысле слова — это тяжелое огнестрельное оружие для стрельбы непрямой наводкой с большим углом возвышения. Тогда как зенитная пушка — орудие с отлогой траекторией, с длинным стволом и большой скоростью снаряда. Только дурак, судя по большому углу возвышения, может вообразить, будто в зенитной артиллерии речь идет о навесном огне, ведь цель-то находится в воздухе!

Шмидлинг довольно закивал и стал объяснять дальше.

Это орудие носит название зенитной пушки восемьдесят пять — восемьдесят восемь. В двадцатых годах ее построили на заводе Крупна и продали России. (Вот так так! — подумал Хольт. Большевики — заведомо наши заклятые враги, а Крупп им поставляет пушки!..) Калибр ее в то время составлял 76,2 мм, но русские приделали к этим пушкам новый ствол калибра 85 мм, и, поскольку .этот калибр оказался немного велик для лафета, ствол снабдили дульным тормозом. «А что это такое, потом узнаете». В 1941 году пушки были захвачены нами, стволы рассверлили и калибр увеличили до 88 мм. Отсюда и название — 85/88, по-солдатски — «русский клистир»… »А когда будет у нас смотр, называйте ее настоящим именем!»

Для этого объяснения Шмидлингу понадобилось добрых полчаса.

— Когда будет смотр, вам надо рассказать это без запинки, ясно? — О предстоящем смотре он вспоминал часто и с сокрушением.

Дальше урок повел Вольцов — медлительность Шмидлинга действовала ему на нервы.

— Если я что не так скажу, вы меня поправите, — успокоил он Шмидлинга. Но у того почти не нашлось никаких поправок, пока Вольцов рассказывал о лафете с крестовидным основанием, о шасси, о верхнем и нижнем станке лафета, о домкратах и цоколе.