Штрафники. Люди в кирасах (Сборник) - Колбасов Н. (бесплатные серии книг .txt) 📗
— Вы кем были до войны, товарищ старшина? — неожиданно спросил Пищурин. — Не по военной линии, случайно?
— Нет, киномехаником работал, а заодно и шофером звуковой кинопередвижки.
— А я начальником геологической партии в Сучане. Там и женился на учительнице.
Оба замолчали, сознавая несвоевременность столь отвлеченных воспоминаний. Так же молча лежали рядом бойцы. Хотя тихо переговариваться никто не запрещал, но сейчас не до разговоров. После выступления Терехина они смирились с неизбежным. И непредвиденная задержка теперь нервировала, вносила в душу сумятицу.
До этого все было ясно: роты идут в прорыв и в бою его либо ранят, либо убьют. Если повезет, ведь есть же на свете везение, и только ранят, то из госпиталя он выпишется уже не штрафником, а полноправным воином Красной Армии. А пока он — грешник. Вольный или невольный — неважно. Важно, что штрафник, которому надо еще заслужить звание красноармейца. И вот теперь, когда он и физически, и духовно подготовил себя к этому бою, ему не дают вступить в него, и будущее опять становится зыбким и расплывчатым.
— Сколько тут лежать будем, старшина? — не выдержал находившийся немного сзади Минин. — Светать начинает. Еще немного, и фрицы нас на этом пляже до весеннего половодья загорать оставят.
Николай и сам в душе ругал начальство, пославшее его взвод раньше времени на открытый берег. Видно, что-то сорвалось в намеченном плане действий. Продолжая гадать, что могло случиться, он все водил и водил биноклем вдоль русла реки и сначала даже не поверил себе, когда совсем близко вдруг заметил неясные силуэты кораблей. Транспорты? Они! Наконец-то!
Вереница катеров и мотоботов без ходовых огней приближалась к причалу со стороны Ленинграда. Вот головное судно круто пошло левым бортом к берегу, за ним двинулись еще два. Остальные, приглушив моторы, остановились невдалеке, ожидая своей очереди.
— Приступить к посадке! — раздалась команда командира роты, и бойцы бегом бросились на деревянный причал.
На первый катер погрузились саперы, на второй — Колобов с отделениями Медведева и Красовского, на третий — Пищурин с остальными бойцами взвода. С ними же поднялся на борт Пугачев. Загрузившиеся катера торопливо отходили от причала, освобождая место следующей группе судов. Посадка заняла не больше двух минут.
Еще не рассвело, но вершины деревьев на восточном берегу уже обозначились на фоне посветлевшего неба. Набирая скорость, караван мчался вдоль своего берега туда, где все сливалось в грохоте рвущихся снарядов и надрывном вое пикирующих бомбардировщиков. Их обнаружили на полпути. Из врезанного в отвесную стену вражеского берега дота ударил крупнокалиберный пулемет.
— Всем, кто на палубе, лечь к правому борту и за ходовую рубку! — раздалась зычная команда.
Над рекой вспыхнуло сразу несколько осветительных ракет.
— Полный вперед! — донесся из рубки хрипловатый голос капитана.
Палуба была загромождена длинными лестницами, баграми и мотками веревок. Лежать было тесно и неудобно.
Освещенные ракетами суденышки выжимали из своих двигателей все возможное, резко ложились в противопристрелочные зигзаги, пунктиры трассирующих пуль то проносились мимо, то с шипением поражали воду у самого борта, то дробно стучали в обитую стальными листами рубку.
Караван с десантом упорно пробивался к Московской Дубровке. В сполохах снарядных разрывов уже виднелся остов разрушенного бумкомбината. Поравнявшись с ним, головной катер круто взял вправо и устремился к берегу. Вслед за ним повторили маневр остальные транспорты. Прямо перед ними вспухли из воды пять или шесть фонтанов — вражеские артиллеристы перенесли огонь по десанту.
— Не забудь про лестницы и багры, когда прыгать на берег будешь! — крикнул Красовскому Николай.
— Кому поручено, не забудут. Я прослежу! — ответил тот и взводный не заметил в его голосе признаков страха.
Крупный снаряд упал метрах в пяти от левого борта и столб поднятой воды обрушился на палубу. Все вымокли до нитки. Следующий снаряд пробил борт чуть выше ватерлинии. Однако суденышко, казалось, все набирало и набирало ход.
Колобов смотрел на приближающийся берег и никак не мог сообразить, почему наши артиллеристы не переносят огневой вал в глубину обороны противника. У него начисто вылетело из головы предупреждение Терехина о том, что пушки будут бить по переднему краю немцев до последней минуты, чтобы помочь штрафникам высадиться и зацепиться за берег. Уже потом он смог по достоинству оценить ювелирную точность дивизионных артиллеристов и проникся к ним искренней благодарностью. А пока сидел на мокрой палубе, вцепившись руками в поручни, смотрел на рвущийся в клочья верхний край обрыва, куда через минуту предстояло взбираться его взводу, и повторял про себя: «Почему не переносят огонь? Почему не переносят?..» Николай увидел, как головной катер приткнулся к берегу бортом. Он тут же вскочил на ноги, подал команду приготовиться к высадке, перекинул автомат на грудь.
С шинели стекала вода, и Колобов, направив ствол автомата на берег, нажал на спуск. Удостоверившись, что патроны не отсырели, так же быстро проверил «ТТ». Катер, сбросив ход, почти вплотную подошел к узкой, метра в три, песчаной полосе, тянущейся под обрывом.
— За Родину! За Ленинград! — закричал Николай и прыгнул через борт на вражеский берег. За ним с палубы полетели лестницы, багры, веревки. Бойцы, соскакивая на песок, подхватывали их и устремлялись вслед за саперами к обрыву. Вблизи него отвесная крутизна казалась куда выше, чем виделась с противоположного берега. Бурая, с глубокими промоинами земля дымилась. От нее тянуло неостывшим жаром раскаленного металла и резким запахом взрывчатки.
Колобов видел, как стоявший на палубе подошедшего следом судна Пугачев поднял руку вверх и над рекой зависли три красных точки. Рев и грохот артиллерийских снарядов тотчас стал отдаляться от берега — пушкари перенесли огонь на вторую немецкую траншею.
Штрафники вместе с саперами на одном дыхании преодолели прибрежную кручу, с ревом влетели на верхнюю террасу и… не встретили никакого сопротивления. Немцев в первой траншее не оказалось. Лишь тут и там валялись полузасыпанные землей, искромсанные, обгоревшие трупы. За траншеей тянулась изрытая воронками полоса минного заграждения, но разгоряченный взвод бросился на нее с ходу, не дожидаясь саперов.
Николай оглянулся в сторону реки и ничего там не увидел: все скрывал стелющийся туман, тускло мерцавший вспышками взрывов. А тут уже можно было различить брошенные станковые пулеметы и какие-то земляные бугры, похожие на блиндажи. Вот откуда-то выскочил немец, метнулся в сторону, высоко выбрасывая длинные ноги, торчащие из-под куцей шинели. Колобов дал по нему короткую очередь и успел заметить, как тут же подскочивший Шустряков подобрал упавший на землю автомат немца.
Вражеская артиллерия свирепела все больше, но пока вела огонь по реке и исходным позициям десанта, все еще не решаясь перенести его на этот берег. Растянувшись в цепь, штрафники бежали, перепрыгивая через опутанные колючей проволокой столбы и обрывки проволочной спирали. Впереди бушевал огневой вал. Справа и немного сзади наступал взвод Дудко. Слева слышались крики выбиравшихся на обрыв бойцов Орешкина. Теперь уже вся двадцать седьмая молодежная продвигалась в глубь обороны противника. «Где же здесь немцы? Может, их и нет в Московской Дубровке?» — мелькнуло в голове у Николая. И тут же он увидел вторую траншею, обозначившуюся пульсирующими, дрожащими огоньками пулеметных и автоматных очередей. Кто-то рядом охнул, упал на землю…
Высадка десанта в районе Московской Дубровки явилась для гитлеровского командования полнейшей неожиданностью. И это был не первый просчет немцев под Ленинградом в конце лета — начале осени 1942 года.
В августе, увлекшись подготовкой крупной операции по окончательному захвату непокорного города, получившей кодовое название «Нордлихт» — «Северное сияние», немецко-фашистское командование усилило свою восемнадцатую армию рядом соединений, переброшенных из Крыма и Западной Европы, а также крупными силами артиллерии и авиации. Однако намеченный на сентябрь решающий штурм Ленинграда не состоялся.
