Насущный хлеб сражений. Борьба за человеческие и природные ресурсы в ходе гражданской войны в США - Кэшин Джоан Э.
Продолжение военных действий весной и летом означало, что лесные угодья Юга будут и дальше страдать от действий двух огромных армий. Когда северяне строили мост через реку Раппаханок в Виргинии, они «брали дерево отовсюду, где только могли», отмечал бригадный генерал армии США Герман Хаупт. При этом порой его люди выдавали владельцам древесины расписку, хотя он и «не был уверен», что они всегда следовали процедуре. В других случаях солдаты портили деревья, однако не срубали их. В окрестностях Нью-Маркета, Луизиана, солдаты-янки обрубили с хвойных деревьев все ветви, чтобы сделать подстилки для своих палаток. Конфедераты не уступали им в умении разрушать. Так, чтобы замедлить продвижение неприятеля, они повалили весь лес вокруг Ньюберна, Северная Каролина [229].
Некоторые солдаты отмечали красоту южных пейзажей, причем не все они были уроженцами здешних краев. В обеих армиях находились те, кто был очарован тихими рощицами, буйством весенних орхидей или тенистыми деревенскими улочками. Полковник армии США Томас У. Хиггинсон заявил, что расположенная в Северной Каролине плантация Барнуэлл с ее длинной дубовой аллеей была самым красивым уголком Юга, который он когда-либо видел. Сенека Тролл, военный врач-северянин, восхищался ухоженными землями и декоративными деревьями в Лэйк-Провиденс, Луизиана. По его словам, он никогда не встречал ничего подобного [230].
Однако эстетические соображения не имели большой ценности, когда армии требовалась древесина. И хотя рядовой-янки Роджер Ханнафорд упоминал «благородные леса» округа Ганновер, Виргиния, его взводу предстояло уничтожить добрую половину этих лесов. Когда полковнику армии США Нейтану Дадли приказали уничтожить декоративные деревья на одной луизианской плантации, этот приказ оказался самым болезненным за всю его военную карьеру, однако он выполнил его и срубил все деревья до единого. Мятежники делали то же самое. Один солдат Конфедерации с восхищением описал кедры, росшие поблизости от Фредериксбурга, Виргиния, а потом срубил их, чтобы построить себе временный дом [231].
Уильям Ле Дюк, интендант армии Севера, отдавал должное красоте лесов и понимал ценность этого ресурса, однако и он забирал столько древесины, сколько считал нужным. Он родился в Огайо в 1823 году и провел детство на фермах по всему Среднему Западу. Ле Дюк знал, как построить изгородь-зигзаг или деревянную хижину; еще школьником он помогал своему отцу возводить каркасный дом. Во взрослой жизни он стал юристом и жил в Миннесоте, однако не особенно интересовался политикой и вступил в армию в 1862 году только после того, как его друг предположил, что такой методичный человек может стать хорошим интендантом. Тогда он отправился с рекомендательными письмами в Вашингтон и получил назначение от военного министра Эдвина Стэнтона. Ле Дюк присоединился к Потомакской армии и в мае 1862 года начал службу в Виргинии в звании капитана. С самого начала он активно эксплуатировал местные запасы леса. Однажды вечером, когда его люди строили мост и им было нужно освещение, он приказал разобрать соседскую изгородь и поджечь ее. Владельцы изгороди не упоминались, и никаких расписок они не получали. К этому моменту Ле Дюк провел в армии приблизительно две недели [232].
В 1862 году солдаты начали отмечать негативное влияние, которые они оказывали на окружающую среду. Они упоминали, что за спиной армии остаются многие акры пней и деревьев с ободранной корой. Рядовой-янки Уильям Паркинсон оплакивал множество деревьев, «убитых» – весьма прозрачная метафора – в окрестностях Коринфа, Миссисипи, когда в 1862 году город перешел под контроль конфедератов. Солдаты обеих армий обвиняли противника в причинении вреда природе, утверждая, что именно неприятель превратил эти земли в полную противоположность цветущего пейзажа, однако на самом деле в этом виновны и те и другие [233].
Во время крупных сражений 1862 года армии могли нанести огромный вред лесу всего за один день, а иногда даже за несколько часов. Это характерно для большинства современных войн. Солдаты обеих армий были поражены тем, насколько сильно боевые действия сказывались на природных угодьях, – вот почему до нас дошло так много свидетельств. Описывая первое сражение при Булл-Ран, врач-конфедерат Д. Б. Конрад упомянул, что деревья были «искорежены». Во время сражения при Шайло в апреле 1862 года солдаты видели, как после пушечных выстрелов деревья оказывались настолько переломаны, что их ветки упирались в землю. Зрелище снарядов, уничтожающих все на своем пути и сметающих огромные участки леса, было одновременно страшным и грандиозным, отмечал солдат-северянин Люциус Барбер [234].
В 1862 году участились случаи умышленного поджога лесов. Обе враждующие стороны применяли так называемые «широкие пожары», свободное пламя, к которому редко прибегают в современном обществе, поскольку управлять им крайне трудно. В июне 1862 года генерал армии Юга Джеймс Лонгстрит приказал своим офицерам поджечь лесоматериалы в окрестностях Ричмонда, чтобы окружить противника дымом и огнем; приказ требовал «поджечь все дерево в округе» и «отнестись к этому с тщанием». В случае пожара сосновый лес превращается в пылающий ад: пламя легко распространяется по хвойной подстилке, пожирает молодую поросль и поднимается к верхушкам деревьев. Сосновых лесов в регионе хватало. Посмотрев, как его товарищи сжигают «практически все, что горело», – леса, изгороди и дома, – майор-янки Сэмюэл Т. Уэллс заметил, что армия уничтожает среду обитания и врагов, и союзников. Все это происходило во время «мягкой войны», до того как летом 1862 года вошли в силу новые военные правила [235].
Некоторые командиры-северяне тем не менее старались следовать официальной процедуре реквизиции, описанной в Военном кодексе. Они заставляли своих солдат выдавать мирным жителям любых политических взглядов документы, подтверждающие факт изъятия изгородей или других предметов, чтобы впоследствии те могли получить за них компенсацию. В мае 1861 года во время Кампании на полуострове генерал Джордж Макклеллан сурово напоминал своим офицерам, что необходимо применять «самые жесткие требования», чтобы солдаты не разрушали изгороди, а покупали дерево у его владельцев. Другие офицеры старались защитить родственниц известных политиков, если с такими семьями их связывали какие-то личные узы. Так, Чарльз Денби пришел на помощь престарелой миссис Клемент Клэй из Алабамы, потому что его тесть был знаком с ее сыном Клементом Клэем-младшим по работе в Сенате США. И хотя теперь ее сын выступал на стороне мятежников, Денби все же спас изгороди женщины от уничтожения [236].
Армия Юга тоже отбирала древесину непосредственно у мирного населения. С самого начала войны военные экспроприировали лесопилки и заставили рабочих производить доски для нужд армии. Так, Пелегу Кларку-младшему, жившему в окрестностях Фредериксбурга, Виргиния, сообщили, что, если он не будет делать того, что ему говорят, его ждет арест и лишение имущества. Офицеры забирали дерево у мирных жителей как в Ричмонде, столице Юга, так и в поле. Кроме того, древесину покупали. В газетах появлялись объявления, что армия готова приобрести у населения древесину – например, иву для порохового завода в Огасте, Джорджия [237].
Некоторые мирные жители заключали выгодные контракты на поставку дерева армии мятежников. Как ни странно, среди них встречались белые женщины, такие как Эллен Элмор, и свободные чернокожие мужчины, например Хорас Кинг. Однако бо́льшую часть этой группы составляли белые мужчины. Гражданские поставщики снабжали армию огромным количеством бревен и досок, и это могло быть крайне выгодным занятием, так что иногда некоторые плантаторы обращались к находившимся по соседству офицерам специально и предлагали им заключить контракт. Впрочем, порой это было рискованно: офицеры армии США арестовывали гражданских лиц, поставлявших дерево правительству Конфедерации, и конфисковывали их лесопилки. Офицеры-конфедераты поступали аналогичным образом с поставщиками федералов [238].
