Зарево над предгорьями - Гуров Игорь (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— То-есть как — ложись? — проговорил Тюриченко. — Значит, корпус в бой, а у меня, видите ли, ручку обожгло? Я генерал, а не правофланговый первого эскадрона, мне клинок в руке держать не приходится, головой воюю, и пока она работает, в госпиталь не пойду.
Представитель Ставки испытующе посмотрел на него.
— Ну, как знаешь…
В здание педагогического института на одной из главных улиц Краснодара спешно свозились кровати, медицинская аппаратура, кухонная и столовая посуда. Здесь создавался первый в Краснодаре госпиталь.
Вечером начальнику госпиталя, старому профессору Григорьеву принесли радиограмму:
«Срочно приготовьте все к приему тяжело раненного и обожженного, отличившегося в боевых действиях». Дальше стояли две подписи: представителя Ставки Верховного Командования и командира казачьего корпуса.
Не доверяя больше литературным способностям адъютанта, Тюриченко составил радиограмму сам. Представитель Ставки сказал, что можно было бы написать не столь высокопарно, а попроще, но все же, к удовольствию Тюриченко, подписал радиограмму без исправлений.
Профессор Григорьев распорядился приготовить для первого раненого отдельную палату и сам проверил ее убранство.
— Принесите из моего кабинета мраморную пепельницу, — сказал он. — Раненый, конечно, курит. — Профессор с довольным видом осмотрел уютную палату и добавил: — Нужно уж встретить так встретить! Все-таки первый раненый, да к тому же отличившийся в боевых действиях.
Прорезая ночь узким лучом затемненной фары, въехала во двор машина. Ее тотчас же обступили врачи, сестры, санитары. Профессор наклонился над раненым.
— Что за наваждение, — развел он руками, — раненый, отличившийся в боях, — ребенок?.. Вовка! — испуганно произнес он, узнав сына своего друга.
Вовка застонал. Сразу взявший себя в руки, Григорьев распорядился:
— Немедленно в операционную. Да осторожнее! — прикрикнул он на санитарок, которые и без того бережно подняли мальчика. — Ребенок ведь! Мальчишка!
НАЧАЛО
В этот день доктор Александр Владимирович Кошуба проснулся, как всегда, на рассвете. Первое, что он услышал, была песенка о веселом ветре, которую распевала на кухне Галя. Кошуба удивился: почему так рано встала дочь, — быстро оделся и прошел к ней.
Лицо Гали раскраснелось от жара плиты, голые руки по самые локти были запудрены мукой.
— Папка, — закричала она, — не смей сюда ходить! Слышишь?! Я к тебе приду.
Доктор покорно прикрыл дверь кухни и отправился в столовую. В глаза ему бросился празднично накрытый стол. Центр занимал огромный торт с надписью, выведенной белым кремом: «Поздравляем с днем рождения». Поздравление относилось к доктору: 21 июня был день его рождения. Но праздничный стол, именинный торт, бутылка его любимого «Алиготе» — все это было сюрпризом, приготовленным дочерью.
Через несколько минут вошла она сама — уже без фартука, с наскоро вымытыми руками.
— Поздравляю вас, папа, — торжественно заговорила она, — с днем рождения. Прошу принять в память об этом дне маленький подарок.
И, сунув отцу в руки трубку вишневого дерева, Галя чмокнула его в щеку, закружила по комнате и скрылась в кухне, откуда донеслось какое-то угрожающее шипенье.
— Спасибо, Галка! — только и успел сказать доктор.
И все-таки ему было грустно. В такой день обычно собиралась вся его большая семья, а сейчас он остался вдвоем с дочерью.
Восемь месяцев назад умерла жена; брат переведен работать на Сахалин. На все лето уехал в пионерский лагерь беспокойный выдумщик Вовка. Старший сын служил на заставе и писал, что вряд ли приедет в отпуск в этом году.
Но сын приехал. Он явился, по своему обыкновению, неожиданно, открыв своим ключом входную дверь, и крепко, по-мужски, поцеловался с отцом.
— Прежде всего, дорогой именинник, позволь сделать тебе подарок. — Юрий вышел в коридор и вернулся, ведя на поводке большую собаку светло-серой с голубоватым отливом окраски.
— То, о чем ты мечтал. Щенок чистокровной овчарки, зовут — Верный. Прошу любить и жаловать. Надеюсь, в будущем оправдает свою кличку.
— Ну-ка, ну-ка, — доктор надел очки и присел перед псом на корточки.
Сморщив нос, Верный зарычал. На заставе, где он родился и вырос, ни у кого на лице не было стекол, а он не любил странные предметы. Доктор невольно отпрянул.
— Юрка, Юрка приехал! — закричала, вбегая, Галя.
Галин крик уже совершенно не понравился Верному. Колотя себя по бокам хвостом, он оглушительно залаял.
Юрий крепко держал поводок и смеялся переполоху, который наделал пес.
— Это твоя, Юрка? Да? Пограничная? — тормошила Галя брата.
Доктор важным тоном перебил ее:
— Это моя. Барышня, уйдите, пожалуйста: может укусить.
Сам он, косясь на клыки Верного, благоразумно отошел назад.
Такая прохладная встреча не помешала зародиться дружбе Гали и Верного. Пока брат умывался, она угощала собаку именинным тортом. Пес жмурился от удовольствия, глотая маленькие сладкие кусочки, и опасливо посматривал на дверь, за которой скрылся хозяин: Верного учили ничего не брать у посторонних, и он боялся, что ему попадет.
Вечером, когда разошлись гости и Галя пошла спать, она позвала Верного с собой, радостно повизгивая, пес улегся на коврике рядом с кроватью.
Отец с сыном еще долго сидели у распахнутого окна. Юрий рассказывал о жизни на границе, а отец — о городских новостях, о бесконечных шалостях Вовки.
— Знаешь, Юрий, я уже раскаиваюсь, что пустил его в прошлом году к тебе на заставу.
— Почему? — удивился сын.
— Сладу не стало. Сначала какие-то ракеты все мастерил, чуть было дом не спалил, а потом уговорил меня купить ему винтовку мелкокалиберную. Так теперь совсем в доме покоя нет.
— Пристает, чтобы стрелять учил?
— Ну, нет. Он, дорогой мой, не то что меня, — он и тебя стрелять научит. На городских соревнованиях первое место занял. Из ста возможных девяносто восемь выбил!
— Так чем же ты недоволен, отец?
— Вот ты поживи с ним, тогда узнаешь… Прочел он, на мое несчастье, у Пушкина, как один бездельник бил из пистолета мух ради тренировки в стрельбе. Ну и взялся мух истреблять.
— Из винтовки? — рассмеялся Юрий. — И что же, бьет?
— Конечно, бьет. Но мне, откровенно говоря, больше иные способы истребления нравятся.
— Да, — проговорил сквозь смех Юрий, — в наш род пошел. Казак… Про доктора Кошубу тоже слухи ходят, что в Первой Конной он занимался снайперской стрельбой. Злые языки говорят, будто за несвойственные врачу действия он не раз получал нагоняи от начальства, даже от самого Семена Михайловича Буденного.
— Но Семен Михайлович в то же время и хвалил, — доктор важно поднял палец, — за отменную стрельбу и отличную рубку.
— Ну, что же, — уже серьезно сказал Юрий, — пусть Вовка традиции семьи чтит и продолжает, но с оружием баловаться нельзя. Придется мне с ним об этом поговорить…
…Проснувшись, Верный долго лежал на своем ковре, ожидая, когда же встанут люди. Однако в квартире было по-прежнему тихо, и пес, громко зевнув, отправился гулять по комнатам. Он вышел в кухню, приветливо помахал хвостом черному коту Ваське, не сходившему с печи с того момента, как в квартире появился пес; найдя под столом закатившийся орех, поиграл им несколько минут. Но без людей играть было скучно, и Верный поплелся назад в комнату Гали.
Постояв некоторое время, он стал повизгивать, затем потянул зубами конец одеяла. Галя проснулась и потрепала пса по шее. Тот издал довольный рык.
Отец и дети сидели за завтраком, когда принесли телеграмму. Она была краткой: «Лейтенанту Кошубе немедленно вернуться в часть».
— Как же так, Юра? — помрачнел Александр Владимирович. — Только приехал и уезжать…
Юрий и сам не понимал, в чем дело. «Что произошло на заставе?» — с тревогой думал он.
Все трое молчали.
— Ну чего вы приуныли? — стараясь говорить весело, сказала Галя. — Что мы, на всю жизнь расстаемся? Зачем же проводы такими грустными делать? Давай лучше, Юрка, станцуем на прощанье, и папа повеселеет.
