Красные ворота - Кондратьев Вячеслав Леонидович (читать книги без .TXT, .FB2) 📗
— Да я понимаю… — вздохнула опять Надюха. — Ты приходи… Ну, если с хлебом худо и вообще… На одном же пайке сидеть будешь.
— Привыкать мне, что ли? — улыбнулся он.
~~~
— Почему ты не сказал, что приехала Тоня и что ты был у нее? — спросила мать в тот же вечер.
— Откуда ты знаешь? — встрепенулся он.
— Она звонила, Володя…
— Что говорила? — спросил быстро, стараясь скрыть дрожь в голосе.
— Сказала, что ты очень изменился… Какой-то сломанный. Разве это так, Володя? По-моему, ты просто несколько растерян… Кстати, я ей это и сказала.
— А она?
— Звонила перед отъездом, спешила… Сказала только, что надеется, следующая встреча будет иной… — мать посмотрела внимательно на него и вздохнула.
— Наверно, не будет ее… следующей встречи.
— Почему, Володя?
— Ну, что я сейчас из себя представляю, мама? Как ни странно, в сорок втором при полной неизвестности, останешься ли живым, было будущее. Даже романтическое будущее, — добавил он. — Сейчас вступила в права самая обыденная житейская проза: мужчинам надо добывать хлеб насущный, женщинам искать мужа, который этот хлеб будет добывать наилучшим образом. Ты понимаешь меня?
— Да.
— Что я могу дать Тоне?
— Любовь, если она у тебя есть, — сказала она очень серьезно.
— Ты знаешь, мама, что женщины прекрасно могут и без всякой любви?
— Предполагаю, — тут она улыбнулась.
— А я знаю! — воскликнул он. — И пусть Тоня выходит замуж за кого-нибудь из устроенных. Звонил ей при мне один такой… — презрительно бросил Володька.
— Мало ли кто ей может звонить, — спокойно сказала мать.
— Давай больше не будет об этом, мама, — попросил он.
— Хорошо, поговорим о другом… Решил ли ты, в какой пойдешь институт?
— Пока нет…
— Я хочу предложить тебе подумать о полиграфическом…
— Что это за институт? — удивился он.
— В нем есть редакционно-издательский факультет с двумя отделениями — литературное и художественное. Ты поступай на литературное, но посещай и занятия по рисунку. Если что-то получится у тебя, переведешься. Художественный талант не в руке, Володя, а здесь, — она показала на голову и сердце… — Если не выйдет с рисунком, то, во всяком случае, получишь гуманитарное образование. И находится он недалеко, на Садово-Спасской.
— А что? Я подумаю, мама. Главное, недалеко.
— Подумай. Времени осталось не так много… Теперь еще одно… Звонила тетка твоего отца. Она обижена, что ты ни разу не навестил ее. Это раз. Во-вторых, заболела женщина, которая ей помогает по дому и ездит за пайком. Она просила тебя, если можешь, конечно.
— И ты сказала, что могу? — улыбнулся он.
— Сказала… Она совсем одинока, и ты должен ей помочь, тем более дел у тебя пока никаких.
— Ладно, мама.
Тут появился Витька-бульдожка с какой-то сумкой.
— Мать скороспелку посадила. Подкапывать уже начали. Попробуйте, — он передал сумку Ксении Николаевне.
— Зачем, Витя? — начала было отнекиваться она, но Витька решительно прервал:
— Ксения Николаевна, помните, обещал я. Никаких отказов.
— Сетку волейбольную не достал? — улыбнулся Володька.
— Нет! Спрашиваю всех, никто не помнит. Кто-то из ребят взял, спрятал еще в сорок первом, а кто? Но я раздобуду.
~~~
Без особой охоты Володька приехал на другой день в Гнездниковский переулок, где жила тетка, боясь, что начнутся соболезнования, разные там вздохи и охи… Но ничего этого не случилось. Тетка, маленькая, сухонькая старушка с добрым лицом, но твердыми глазами, обняла его, поцеловала и сразу же усадила за стол.
— Сперва перекуси, Володя, а потом поговорим.
На небольшом столике с мраморной доской уже приготовлена была еда, да еще какая! Володька не стал ломаться и присел за стол. Уминая бутерброды, он оглядывал большую комнату с альковом, в которой давно не бывал. Целую стену занимали шкафы с книгами, где кроме художественной литературы в основном была литература политическая — собрания сочинений Ленина, Сталина, протоколы съездов партии. Тетка работала в Институте Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина. Было много и ее собственных книг… Она лично знала Ленина, дружила с Крупской, с Фрунзе, участвовала в московском восстании, занимала крупные должности в Иванове. В общем, живая история, и если бы Володька был полюбознательнее, то как много бы он мог получить от общения, но сейчас ему было не до этого.
— Почему ты не навестил меня тогда, в сорок втором? — спросила она.
— Даже не знаю… Понимаешь, я был под Ржевом — безудачные бои, огромные потери… Не хотелось об этом вспоминать.
— Да, потери… — задумчиво сказала тетка. — Скажи, Володя, что, на твой взгляд, помогло нам выиграть войну? Именно на твой взгляд.
— Патриотизм, тетя Варя, — не задумываясь сказал он. — Воевали ведь хорошо и те, у кого судьбы складывались трудно.
— Да? Это очень интересно… У тебя есть примеры?
— Сколько угодно.
И Володька стал рассказывать о тех, с кем воевал вместе… Тетка слушала внимательно, заставляя его повторять некоторые случаи, а со стены глядели на них прищуренные глаза Владимира Ильича, и казалось, будто и он прислушивается к Володькиным словам.
— Говорили вы на фронте о Сталине? — неожиданно спросила она.
— А как же? — удивился Володька. — В атаки с его именем ходили. Хотя… — задумался он, вспоминая, — пожалуй, чаще кричали просто: за Родину…
— Скажи, чем вы объясняли неудачи первых месяцев войны?
— Чем? — этот вопрос тоже удивил его. — Кто как… В основном неожиданностью нападения, отмобилизованностью немецких войск, их техникой… Короче, каждый по-своему… — начал было он, но она прервала его:
— Расскажи теперь, как вообще живешь? Какие планы на будущее?
— С сентября институт…
— Да, твоя мать говорила… Вот видишь, сразу в институт, а кто-то сразу на завод пойдет. К счастью, после этой войны не будет того, что получилось после первой мировой.
— А что было после той?
— Разве не знаешь? Не читал?
— Да, вспомнил… Инфляция, безработица, люди пришли с войны и не могли найти себе места.
— Именно, — подтвердила тетушка. — Ты наелся?
— От пуза, говоря по-солдатски, — улыбнулся он.
— Так вот, Володя, карточки… Поедешь, я дам тебе адрес, и там на первом этаже найдешь, где выдают продукты. Захвати рюкзак, а то в одной руке тяжело будет нести. Паек на целую неделю.
— У меня вещмешок.
— К тебе еще одна просьба. Ты сможешь приходить хотя бы два раза в неделю и читать мне? Я сейчас очень плохо вижу, а для своей книги мне нужно кое-что перечитать. Я буду платить тебе или отдавать часть пайка. Как захочешь.
— Что ты, тетя Варя, зачем? Я и так…
— Не спорь. Это работа, и ты должен получать за нее вознаграждение. Договорились?
— Да, но, право, ни к чему какая-то оплата, мы же родственники.
— Повторяю, не спорь. Я упрямая старуха. Будет так, как я решила, — и в нотках ее голоса пробилась старобольшевистская твердость.
На обратном пути Володька не раз поправлял вещмешок, оттягивающий спину. Когда приволок все это в теткину квартиру, она, поблагодарив, стала откладывать часть продуктов для него. Володька пробовал протестовать, но тетка не желала ничего слушать:
— Грудинку я не ем, Володя… Жирную рыбу тоже… Это мне не нужно. Крупа у меня осталась… — и так далее и тому подобное.
Половина принесенного попала в его вещмешок. Это было целое богатство, и хотя чувство некой неловкости присутствовало при этой дележке, все же он был рад, что принесет что-то в дом, тем более никаких прибавок к карточному пайку у него не будет…
Но мать этой радости не разделила, наоборот, возмутилась тем, что Володька принял подношение.
— Ты обязан помочь ей без всякой «благодарности» с ее стороны. Больше этого не делай, — сказала она с необычной для нее резкостью.
— Я отказывался, мама…
— Значит, плохо отказывался!
— Но она предложила мне работу: приходить к ней два раза в неделю и читать нужные ей книги. Сказала, что каждая работа должна быть оплачена. Возможно, то, что я принес, аванс, так сказать…
