По ту сторону Гиндукуша - Баширов Андрей Львович (читать книги полные TXT, FB2) 📗
Прибыв в посольство и разгрузив багаж, Андрей Васильевич огляделся вокруг, и его охватило чувство легкой тоски. «Опять то же самое, прямо как в Дели — четыре белые бетонные стены, посольство, жилые домики, советский коллектив, какая-то неопрятная мадам в халате и тапках на босу ногу через весь двор ведро с мусором на помойку тащит. Все это я уже видел».
— Андрей Васильевич! Вы как, отдохнете с дороги, а потом пойдем послу представляться? — спросил Анвар Назарович.
— Да нет, я не очень устал. Давайте сразу к послу, отдохну потом. Вер! Ты коробки потихоньку начинай разбирать. Я приду помогу. А ребят покорми, и пусть спать ложатся.
— Ладно, ступай, без тебя как-нибудь разберусь, — ответила жена, сосредоточенно копаясь в сумке с продуктами.
Посол, Виктор Иванович, оказался немолодым, но стройным, подтянутым человеком со светлыми глазами и окаймляющими щеки длинными бачками. Он был в самом добром расположении духа — встал и двинулся навстречу вошедшим в кабинет Андрею Васильевичу и Анвару Назаровичу, тепло улыбнулся, пожал руки и пригласил сесть.
— Рады, рады вас видеть! Слышали о вас самые добрые отзывы. Нам хорошие люди нужны.
Поговорив немного о том о сем, рассказав о порядках в посольстве и обсудив с живым интересом последние московские новости и мидовские сплетни, посол решил закругляться.
— Думаю использовать вас на самом ответственном участке — Афганистан и военнопленные. Наш уважаемый Анвар Назарович этими вопросами уже давно и успешно занимается, но работы там и на двоих с избытком хватит. Не возражаете? Прекрасно, тогда Анвар Назарович введет вас в курс дела. Анвар! Покажите нашему новому коллеге его рабочее место.
Зайдя вместе с Андреем Васильевичем в одну из комнат на третьем этаже, Анвар Назарович показал на стол у окна.
— Вот, я здесь сижу, а вы садитесь сюда, напротив. Знаете что, давайте сразу на «ты» перейдем.
— Конечно. Вы… то есть ты, Анвар, сам-то давно здесь?
— С год всего. До того работал в Кабуле, а теперь вот сюда перебрался. Насчет работы — у нас с тобой две основные задачи. Первая — следить за ситуацией в Афганистане с пакистанского, так сказать, угла и знать, что паки там делают. Вторая и, может быть, главная — заниматься освобождением наших пленных, а для этого тебе надо будет в первую очередь познакомиться с представителями всех партий афганских моджахедов, которые сидят здесь, в Исламабаде, и Пешаваре — центре Северо-Западной пограничной провинции. В Индии ты сколько лет провел? Пять? Ого! Значит, с Востоком знаком? А об афганцах хотя бы в общих чертах знаешь? Да? Хорошо. Я тебе сейчас о них поподробнее расскажу.
Анвар подвел Андрея Васильевича к своему столу, на котором под стеклянным листом были разложены несколько фотографий.
— Вот здесь у меня все афганские вожди. Я их было на стенку повесил, да зашел Виктор Иванович и дал мне нагоняй: «Это что за иконостас вы здесь устроили?! Убрать их немедленно!»
— Чего он их так невзлюбил? — спросил Андрей Васильевич.
— А за что их любить-то? Вот этот, — Анвар ткнул пальцем в фотографию средних лет афганца со злыми прищуренными глазами. — Хекматияр, главный их бандюга. Он еще задолго до того, как коммунисты в 1978 году сели в Кабуле, стал за власть бороться. Ему, видите ли, исламский Афганистан создать приспичило. Сколько он с тех пор народу положил, одному Аллаху известно.
Анвар выдержал паузу.
— Насчет исламского государства у него пока ничего не выходит, да и не больно-то оно ему на самом деле нужно. Для него не это главное, а власть и деньги. Слышал я от надежных афганцев, что его личное состояние перевалило за миллиард долларов.
— Неужели? — удивился Андрей Васильевич. — И как он столько нахапал?
— Очень просто. Наркотики, торговля оружием, контрабанда кое-какая, просто награбил. Арабы и другие исламские друзья ему все время деньжат на джихад подбрасывают, да он их не все, конечно, на это «святое дело» пускает. Знаешь, Андрей, поговорку: «Кому война, а кому мать родна»? Это про него сказано. Он ведь кем был до 1972 года, когда вместе с товарищами восстание против тогдашнего короля Захир Шаха поднял? Так, инженер-недоучка из Кабульского университета. А теперь — вождь, богатый человек, кумир мировой прессы и нашей в особенности. Уж она-то ему фимиам воскурила — бедный, но честный борец за правое народное дело, заслуженный антикоммунист, чуть ли не в одиночку Советский Союз одолел и прочее. Вранье все это. Хотя ему следует отдать должное — воевал против нас, наверное, активнее всех остальных, да и пленных набрал больше других лидеров.
— А это что за приятный дедушка? — показал Андрей Васильевич на другую фотографию.
— Раббани, — ответил Анвар. — Он совсем не такой пожилой, как старается выглядеть для пущей важности. Ему всего сорок шесть лет. Теолог, богослов, Каирский университет Аль-Азхар закончил. Говорят, что он шесть языков знает. Короче, такой интеллектуал, что дальше некуда. Одно только я не могу забыть — он лично руководил операцией по уничтожению наших ребят, которые в 1985 году пытались вырваться на волю из лагеря в Бадабере, где их его люди держали. Это совсем недалеко от Пешавара. Нам там много раз побывать придется. — Анвар помолчал. — Кстати, этот приятный дедушка, как ты его назвал, входит в руководство международной организации «Братья мусульмане», за которой по всему земному шарику немало кровавых следов тянется. Или вот еще один. Это Моджаддеди, лидер Национального фронта спасения Афганистана. Ничего в общем дядька, не такой оголтелый, как те. У нас с ним отношения довольно спокойные. Пленных у него вовсе нет, потому что силенок у него маловато и воюет он слабо. Денег тоже кот наплакал — ему в прошлом году американцы всего-то три процента от своей общей помощи афганцам подкинули, а Хеку или Раббани аж по двадцать. Правильно, работа у них сдельная, а американцы — люди практичные. На сколько навоевал, столько и получи.
— Послушай, Анвар, я вот что в толк никак взять не могу. Американцы на каждом углу твердят, как они исламского экстремизма боятся, а ведь эти же их друзья — Раббани и Хекматияр — самые что ни на есть отчаянные исламские фанатики…
— Не совсем так, — перебил Анвар. — Никакие они не фанатики. Для них главное — власть, и ради нее они будут бороться с кем угодно — хоть с Наджибом, хоть друг с другом. Я вообще так считаю: чем человек ближе к кормилу власти, тем у него меньше времени и желания задумываться о Боге — у него есть куда более весомые земные интересы. Свою голову за Аллаха складывают те, кто попроще и поглупее. Помяни мое слово — если эти ребята Наджиба все же когда-нибудь скинут, то между ними такая резня начнется, которой в Афганистане никогда еще не было. Друзья наши моджахеды и всякие там их племенные вожди и сейчас друг друга по всей стране резать не стесняются — из-за оружия, наркотиков, продовольствия, контроля над территорией и так далее, а когда у них и общего врага не станет, вот тогда держись. Американцы вроде должны это понимать, но, по-моему, им на Афганистан по большому счету наплевать. Главное — с нами за Вьетнам рассчитаться, из Афганистана выгнать и с Наджибом поскорее покончить, если получится, а там будь что будет. Исламской угрозы никакой они не боятся, а используют ее как жупел, по мере необходимости, против тех, кто им неугоден. Поэтому у них и получается, что имам Хомейни, который их в свое время из Ирана выкинул, — бешеный исламский фанатик, а точно такой же фанатик Раббани — лапочка и душа человек, а все потому, что на них работает.
— Можно подумать… — начал Андрей Васильевич, однако попытки думать были прерваны мощным глухим рокотом, шедшим, казалось, из самой глубины земли. Здание посольства содрогнулось крупной дрожью, стул под Андреем Васильевичем тошнотно приподнялся и опустился. Задребезжали стекла в книжном шкафу, на полках которого красовались тома никогда и никем не читанной Большой Советской Энциклопедии. Одно из стекол выпало из пазов, перевернулось, падая, в воздухе и, шлепнувшись на ковер, разлетелось на несколько кусков.
